«Да, однако же. Неужели алкоголизм настолько сильно влияет на вкус мяса?» - подумал Виталий, но решил всё же проверить себя, может быть он после того, как его покусали, потерял обоняние.

Опять спустился в погреб, достал кусок мяса из старых запасов, одного из гастарбайтеров. Не размораживая, отрезал от него небольшой кусок и бросил на разогретую сковороду. Тонкий кусочек быстро растаял и принялся поджариваться. Запах от него сразу наполнил всю кухню, теперь Виталий не сомневался, что, попробовав этот кусочек, когда он будет готов, испытает вкус нежного, с молочным вкусом мяса. Так и получилось, выходит, что мясо тракториста-алкоголика действительно не имеет вкуса по странному стечению обстоятельств. Этот раскрывшийся факт очень удивил Виталия. Получается, алкоголиков или страдающих белой горячкой нельзя есть, странно.

Выпив бутылку водки, так и не притронувшись больше к безвкусному мясу, Виталий прибрался на кухне после разделки тракториста, после чего почувствовав себя ужасно уставшим, прилёг поспать. Проснулся он посреди ночи от дикого жара, понял, что серьёзно заболел, простыл или в рану попала зараза, и началось воспаление. Оглядев рану с помощью двух зеркал, не увидел ничего опасного. Рана немного покраснела, чуть-чуть припухла, но не выглядела так, что внутри началось нагноение. Всё равно, ещё раз обработав место укусов, наложив чистые тампоны, Виталий прилёг. Лекарств в доме не было, он никогда сильно не болел и не имел привычки закупаться в аптеке на всякий случай, предпочитая покупать лекарственный препарат непосредственно перед применением. Посреди ночи ехать за лекарствами было глупо, да и алкоголь ещё не выветрился, поэтому он попытался уснуть, ворочаясь на кровати и обливаясь потом.

На следующий день ему стало ещё хуже, он понял, что точно никуда не сможет поехать, тем более за окном поднялся ветер и пошёл дождь со снегом. С одной стороны, это было хорошо, вода скроет следы возле трактора и растворит кровь, оставшуюся на земле. В случае поиска тракториста, можно было надеяться, что на него не выйдут и не придётся врать. С другой - ему было совсем плохо, трясло так, что, казалось, он вот-вот отъедет в мир иной. Нужен был врач, причём срочно, но телефон не работал. Стало как никогда страшно, страшно за то, что ему некому помочь в этом богом забытом месте. Он вспомнил бабушку и маму, как они учили его молиться, он до сих пор помнил различные молитвы, которые вынужден был читать вслух перед сном в детстве. Несмотря на то, что всю свою взрослую жизнь он воспринимал веру в бога скептически, в этот раз страх поборол любые логические доводы. Виталий, лёжа на старом, ещё завезённом сюда его отцом диване, завернувшись во всё, что можно было найти, стал молиться горячо, искренне. «Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя твое, да придет Царствие Твое, да будет воля Твоя как на земле, так на небе. Хлеб наш насущный дай нам, как и вина испиться. Ведь вино есть кровь твоя, а плоть хлеб для каждого верующего. Ибо сказал ты «Кто ест плоть мою и пьёт кровь мою будет иметь царствие небесное» И оставь нам долги наши, как мы оставляем должникам нашим. Не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство сила и слава во веки. Аминь.»

Каждый раз, повторяя молитву, Виталий словно прозревал. Он действительно почувствовал себя гораздо лучше. Что-то божественное направляло его в нужном направлении. Поэтому он повторял молитву всё громче и громче. Мысль, словно гром с ясного неба, поразила его, он понял, как сделать так, чтобы не умереть сейчас, что делать потом, чтобы стать ближе к богу.

Словно дикий зверь, он грыз мороженное сырое мясо, чувствуя, как оттаявшая кровь стекает по его подбородку. Это было ни с чем несравнимое удовольствие, чувствовать, как оно тает во рту словно мороженное, только вкус у этого мороженного был вкусом человеческой печени.

- Хлеб наш насущный дай нам, дай и вина испиться. Ведь вино есть кровь твоя, а плоть, хлеб для каждого верующего. Ибо сказал ты «Кто ест плоть мою и пьёт кровь мою будет иметь царствие небесное», – постоянно повторял зверь в человеческом обличии, у которого лицо, начиная от носа и заканчивая подбородком, было перепачкано медленно текучей кровью, стекающей по шее и ниже на грудь.

***

На третий день Виталий словно воскрес. Его рана на плече и шее почти не болела, покрылась коркой и очень быстро заживала. Температура пришла в норму, а вместо усталости, упадка сил после болезни, он чувствовал себя гораздо лучше, даже сильнее как будто. Появилась лёгкость в теле, словно он стал лет на десять моложе.

Полностью ликвидировав следы тракториста в доме, он избавился от его останков. В специально отведённом месте закопал на достаточную глубину, чтобы их не могли раскопать собаки или волки. Место было столь отдалённым и неприметным, что туда вряд ли сунется человек - кому охота лазить по колючим кустам, да ещё в узком месте оврага, который в ближайшее время должен был осыпаться, навсегда погребая под собой пепел останков.

Погода восстановилась, на улице опять светило солнце, было тепло. Выпавший за последние два дня снег потёк ручейками и откладывать в долгий ящик поход в магазин становилось опасным. Скоро дорога раскиснет, и вообще не проедешь. Виталий надел осеннюю куртку, так как зимняя была безвозвратно потеряна в схватке с трактористом. Хорошо, что погода позволяла переодеться в демисезонную куртку, тем более в автомобиле было тепло - печка работала хорошо. Собравшись, немного повозившись с дверью "Нивы", которая после удара плохо закрывалась, Виталий закрыл дом и отправился за покупками.

Трактор стоял на месте, за последние почти четыре дня вокруг него не появилось ни одного нового следа, это явно намекало на то, что сумасшедшего тракториста никто не ищет, либо не знают, в какую он сторону поехал. Эта новость немного обрадовала, но и посеяло зерно какого-то дискомфорта, как будто пазл данной загадки был собран не полностью. Что делал этот идиот тут, какого хера он остановился здесь, почему у него поехала кукушка, и он напал на меня, и много других не столь важных вопросов роились в его голове.

Остановившись на пригорке, с которого открывался отличный вид на посёлок внизу и Саратов, виднеющийся вдалеке, Виталий вышел размять ноги. На улице стояла отличная погода, видимость была хорошей, и асфальтированную дорогу, проходящую рядом с посёлком, было видно хорошо. В обычный день по ней часто двигались автомобили, и она имела чёрный цвет. Сегодня она была покрыта снегом, и можно было рассмотреть пару машин, которые стояли, уткнувшись друг в друга на обочине не далеко от самой трассы. «Авария, наверное,» - подумал Виталий и сел обратно в заведённую "Ниву", чтобы продолжить движение.

Подъехав по полевой дороге к трассе, перед которой он обычно останавливался, наблюдая в обе стороны, чтобы пропустить мчащиеся на большой скорости автомобили, он остановился совсем по другой причине. На асфальте дороги лежал белый нетронутый снег, покрывший её ровным слоем. Обычно эту трассу чистили, но тут даже не прикасались к снегу. Более того, не важно, почищена дорога или нет, движение по ней всегда было таким плотным, что девственно ровный снег, лежащий на ней, выглядел неестественно.

Глупо уставившись на трассу, Виталий въехал на неё, нарушая снежный покров своими колёсами, развернулся в сторону посёлка, до которого по этой дороге нужно было двигаться ещё полтора километра. Единственное, что приходило на ум, это то, что дорогу перекрыли с обоих концов по какой-то причине и не пускают на неё автомобили.

Проехав каких-то метров триста, остановился возле двух автомобилей, съехавших с дороги на покрытую снегом обочину. Обе машины выглядели целыми, но были покрыты небольшим слоем снега и льда. Сразу было видно, что автомобили бросили здесь, причём уже давно, так как за ними не тянулся след колёс по снегу. Виталий разглядывал машины, думая, что с ними могло приключиться, почему их бросили хозяева (у одной были открыты обе двери), как вдруг он услышал глухой стук, исходящий от одной из машин.