ПРИМЕЧАНИЯ
1 Видимо, лишь отчасти прав Б.И. Николаевский, полагающий, что третий том
не был издан в 20-е годы в связи с крахом издательства Гржебина (Николаевский Б.
Войтинский B.C. // Социалистический вестник, 1960, No 8--9, с. 169).
2 Войтинский B.C. 1917-й. Год побед и поражений. Chalidze Publications, 1990.
3 Woytinsky W.S. Stormy Passage: A Personal History Through Two Russian Revolutions
to Democracy and Freedom: 1905--1960. New York, 1961.
4 Войтинский В. С. Стачка и рабочий договор по русскому праву. СПб, 1911; Его же. Коллективные соглашения об условиях труда. СПб, 1911; Его же. Основы советского права. М., 1927; Его же. Азбука советского трудового права. М., 1929; Его же. Трудовое право. М., 1934, и др.
5 Woytinsky W. Market and Prices. New York, 1964.
6 Войтинский B.C. Рабочий рынок в Сибири во время войны. Иркутск, 1917.
7 Ленин В.И. Сочинения. Изд. 5-е, т. 48, с. 238--241.
8 Woytinsky Е. Two Lives in One. New York, 1965.
9 The Life and Work of W.S. Woytinsky. Edited by Emma. S. Woytinsky. New York, 1962.
10 Меньшевики в 1917 году. M., 1994, т. 1, с. 178.
11 Рабочая газета, 1917, 11 мая.
12 Войтинский B.C. К чему стремится коалиционное правительство. Петроград, 1917; Его же. Крестьянин, рабочий и солдат. Петроград, 1917; Его же. Ответственность министров при царизме и революционной России. Петроград, 1917.
13 Войтинский B.C. Луч света среди ночи. Из картин первой революции. Петрог
рад, 1917.
14 Краснов П.Н. На внутреннем фронте. Л., 1925, с. 48.
15 Николаевский Б. Указ. статья, с. 169.
16 Войтинский B.C. Грузинская демократия. Париж, 1921. 17 Wojtinskiy У. Die Welt in Zahlen. Berlin, 1925-1928. 7 v. Его же. Мир в цифрах. Берлин, 1924-1925. В 2-х т.
18 Большая Советская Энциклопедия. М., 1928, т. 12, с. 657. 19 Wojtinsky У. Zehn Jahre neues Deutschland. Berlin, 1929.
20 Wojtinsky V. Die Vereinigten Staaten von Europa. Berlin, 1926.
21 Переписка Г.В. Плеханова и П.Б. Аксельрода. М., 1925 (переиздана в 1967 г.)
22 Wojtinsky У. Kommunistischе Blutjustiz. Berlin, 1922.
23 Wojtinsky У. Internationale Hebung der Preise als Ausweg aus dem Kreise.Leipzig, 1931.
24 Николаевский Б. Указ. статья, с. 169.
25 Woytinsky W. The Labor Supply in the United States. Washington, DC, 1942; ibid. Three Aspects of Labor Dynamics. Washington, DC, 1942; ibid. Economic Perspectives. 1942--1947.Washington, DC, 1942; ibid.Principies of Cost Estimates in Unemployment
Insurance. Washington, DC, 1948; ibid. Employment and Wages in the United States. New York, 1953; ibid. Lessons of the Recessions. Washington, DC, 1959 etc.
26 Woytinsky W, Lessons of the Recessions. New York, 1980; ibid. Employment and Wages in the United States. New York, 1976; ibid. Three Aspects of Labor Dynamics. Washington, DC, 1974.
27 Woytinsky W. World Commerce and Governments. New York, 1955; ibid. World Population and Production. New York, 1953; ibid. India. The Awakening Giant. New York, 1957.
28 Woytinsky W. The Prosperity Issue in the 1960 Election. Washington, DC, 1960.
29 Библиографию трудов B.C. Войтинского см.: So Much Alive, p. 232--263.
1917-й. ГОД ПОБЕД И ПОРАЖЕНИЙ
ПРЕДИСЛОВИЕ
1917 год застал меня в ссылке, в Иркутске. Мои воспоминания о первых днях революции -- это воспоминания о том, как была встречена в далекой Сибири весть о совершившемся в Петрограде перевороте и как она была принята теми, кому пришлось в эти дни стоять во главе местных революционных сил и кому предстояло в дальнейшем участвовать в руководящих центрах общероссийского движения.
В последующий период революции круг моих наблюдений был шире. Со второй половины марта я работал в Петрограде, сперва в составе Исполнительного комитета Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов1, во Всероссийском ЦИК2. Разделяя тактическую линию советского большинства, я по мере моих сил отстаивал ее против враждебных ей течений, волны которых с каждым днем все сильнее бились о стены Таврического дворца3. Здесь застали меня апрельские дни, когда впервые встал над Петроградом призрак гражданской войны, и майский правительственный кризис, и разыгравшиеся затем кронштадтские события, и июньский съезд Советов, и июльское выступление большевиков.
После июльских дней я выехал на фронт, где до конца октября продолжал защищать советскую политику. На фронте мне пришлось быть свидетелем агонии армии и, вместе с тем, агонии всего того движения, которое войдет в историю под названием "февральской революции".
В дни Октябрьского переворота я участвовал в попытке противопоставить петроградскому гарнизону силы фронта, стоявшие еще за Всероссийским ЦИК первого созыва.
После крушения этой попытки и трехмесячного заключения в Петропавловской крепости я уехал из Петрограда на юг, в Тифлис, и дальнейшие события российской трагедии протекали вне поля моих непосредственных наблюдений. Этим определяются рамки предлагаемой книги. Но непосредственное содержание ее уже этих рамок.
Глава первая В ИРКУТСКЕ
Недостаточно сказать, что революция явилась для нас, в Иркутске, неожиданностью. Ибо неожиданность имеет свои степени. Ведь и в Петрограде никто не ожидал того, что принесли последние дни февраля! Но Петроград в течение месяцев жил в лихорадочном ожидании переворота. И когда загудел набат, неожиданностью для петроградцев явилось лишь то, что давно уже казавшаяся неизбежной катастрофа пришла в виде восстания солдат и рабочих. А далее события представлялись им стремительно возраставшей волной: мирные демонстрации... бездействие полиции... отдельные случаи неповиновения солдат... переход полков на сторону народа... превращение уличных беспорядков в торжествующую революцию... Для нас, в Иркутске, не было ни этого нарастания событий, ни предшествовавшей им лихорадки ожидания -- все пришло внезапно, как громовой удар из безоблачного неба.
Пищу политической жизни Иркутска составляли отголоски столичных слухов. Но за последнее время слухи шли смутные, не дававшие оснований для ожидания близких перемен. Помню, когда в декабре 1916 г. до нас дошли слухи об убийстве Распутина4, мы как-то стеснялись говорить серьезно об этом деле: безобразная обстановка ночного убийства в графском особняке заслоняла от сознания исторический смысл кровавого завершения распутинщины.
В конце января пришло из Петрограда известие об аресте рабочей группы Военно-промышленного комитета5. Было много разговоров по поводу этой новости. Но деятельность рабочей группы не встречала сочувствия среди политических ссыльных: в нашем кругу преобладали интернационалистские (циммервальдские) настроения6, идея организации рабочих в царской России под флагом "работы на оборону" представлялась нам в корне ошибочной и вредной. Поэтому в аресте группы большинство склонно было видеть прежде всего не лишенное комизма крушение чересчур хитроумной тактики.
В феврале пошли слухи о забастовках в Москве и в Петрограде. Но по сведениям, доходившим до Иркутска, за этими забастовками не чувствовалось ни мощной организации, ни страстного порыва, ни отчетливой политической мысли -- ничего, кроме "глухого брожения". Признаков приближения катастрофы мы не видели.
Оставались скрыты эти признаки и от глаз администрации. Как раз в это время Пильц, незадолго до того сменивший на генерал-губернаторском посту просвещенного и гуманного Л.М. Князева7, начал показывать свои полицейские когти. Действовал он исподволь, так как, завидуя популярности своего предшественника, не хотел вооружать против себя местное общество. Лишь подготовив себе почву бесконечными разговорами о том, что Л.М. Князев своими отступлениями от закона запутал все дела управления, новый генерал-губернатор принялся в январе 1917 года за восстановление законности и порядка путем "очищения" Иркутска от политических ссыльных.
Но более заметные из ссыльных почти все имели какую-нибудь службу, и их высылка нарушала интересы лиц и учреждений, с которыми генерал-губернатор не хотел ссориться. Приходилось делать исключения, давать отсрочки -- шуму получалось много, а толку, в смысле "очистки" города, -- мало.
