За сенью дней столь быстротечных

Спешу увидеть и понять

Ту истину сомнений вечных,

Увы, которых не отнять

И из сердец людских не вынуть,

Когда мы в будничные дни,

Не в силах их уж с места сдвинуть,

Идём по улице одни.

Мы жизнь свою перебираем

С желанием пошлость всю забыть

И с каждым днём с большим старанием

Пытаемся получше быть.

Но те сомнения о вечном,

О будущем, о чистоте

Приводят к приступам сердечным

Нас в ежедневной суете.

Примешивают долю яда,

Который действием своим

Болезнь приносит нам в награду

За то, что жили лишь одним-

Слащавой горечью сомнений,

Что, власть над миром заимев,

На сотни глупых поколений

Излила жизни полный гнев.

1 июня 1992 г.

Мчится тройка удалая

Да со свадебки честной!

Снег копытом поднимает

Запряжённый конь борзой.

Что ему холодный ветер,

Вьюга или ураган,

Конь, забыв про всё на свете,

Скачет, а хозяин пьян,

Голосит, во что есть мочи:

«Эх, красавец милый мой,

Ты под снежным взором ночи

Поскорей вези домой!

И смотри, чтобы подруги

Не рвались из сей узды,

Потому что с ходом вьюги

От такой-сякой езды

Разыгрался вольный ветер

В голове моей седой.

Я, забыв про всё на свете,

Еду к жёнке молодой».

8 июня 1992 г.

Свинцовой пулей врывается в свет

Признание двадцатого века:

«Ты гордый, отъявленный человек,

Природы дитя – калека!»

Взгляни на творение собственных рук

И разума глупых ошибок.

Запутался в личных чувствах, друг,

Сознание твоё в ушибах.

Во всём происшедшем твоя лишь вина.

От боли легче не станет.

Где пересуды, а где уж война

С телом кровавой стали.

Влечёт патриотов к себе она,

Неверных же прочь отсылает.

Что жизнь? Теперь уж одна война

Приказы свои посылает.

Для жизни остался лишь миг в судьбе

Почти на всей планете.

Ты нет раздорам скажи себе

На многие, многие лета.

14-15 ноября 1992 г.

Засиневела гордая, смелая,

Степь непокорная вдалеке.

Сколько ни сказано, сколько ни сделано

Там, на распутной степной широте?!

Мир в перевёртыше. Небо в забвении.

Реки наполнены. Степь вся в цвету.

А над цветами пахучевесенними

Птицы щебечут на полном лету.

Сколько же кровушки, сколько же аленькой

Выпила эта степная земля?!

Нет на ней места, нет площади маленькой,

Где бы в крови ни являла заря

Луч свой – дня первенец

В утро забвенное, в утро печальное,

Словно крича:

«В мире заложено всё изначальное,

Что без обмана увидит дитя».

Где же вы, разумы жизни не льстивые,

Буре подобные, свету костра?!

Где же вы, глазки красноречивые,

Переградившие путь всем ветрам?!

Ну же, проснитесь, очнитесь, не дремлите

И прекратите в степь кровь изливать!

Вы же всё время что-нибудь делите,

Из-за пустого идёте страдать».

Так было сотнями, было десятками

Лет и веками назад!

Теперь над природы в прошлом ребятками

Мутные слёзы роняет закат.

1992 г.

Почему поэты говорят:

«Весенняя пора – пора любви»?

Чем им не нравится осенний листопад,

Что обласкал все локоны твои?

Вот жёлтый лист упал на хрупкое плечо.

Его я сдул. Ты вдруг взглянула, словно негодуя.

На сердце у меня так стало горячо,

И я сказал: «Одну тебя люблю я.»

1992 г.

Убегает вдаль розовый конь,

Не жалея ни сил, ни копыт.

Распознав в конном стаде рознь,

Он вдруг понял, что всеми забыт.

Никому уж не верит теперь

И не знает, что дальше придёт.

Конь устал других муки терпеть,

С разноцветным он стадом порвёт.

Убежит к тем, кто схож с ним в цвете,

И, признав лишь законы свои,

Конь покинет свой край на рассвете,

И забудет прошлые дни.

Но пройдут года, и позднее,

Когда мысли пойдут его вспять,

Вспомнит конь и края родные,

Где ему докучало бывать.

Он умрёт, отведя душу Богу,

Но не будет там милости ждать,

Конь загладит свою тревогу

Тем, что станет к родным летать.

1992 г.

Науки свет пролился на блаженных мира,

При свете дня их дерзость возрастала,

И расцвело в них трезвое терзание лирой

За низким сочинительством об алом.

1992 г.

Года летят неимоверно быстро,

И время вспять нам трудно повернуть.

Лишь детские негаснущие лица

От суеты нас тянут отдохнуть.

Альбом мы открываем фото,

И, вглядываясь в детское лицо,

Нам заново прожить не всё охота,

Из тысячи минут хотя б пятьсот.

Но, просмотрев все фото, словно сказку,

Вдруг вырываемся из плена прошлых лет

И, сняв с глаз детства и наивности повязку,

Мы снова ловим будней тусклый свет.

1992 г.

За последней звездой покидает нас ночь,

И рассвет долгожданный стучится в окошко,

Он прогонит тоску и хандру ночи прочь,

А потом получится немножко.

Запоёт тишина, ветер вдаль улетит

Погонять певчих птиц с тёмных веток.

К родниковой воде прибегут звери пить,

Прихватив с собой маленьких деток.

Но недолго протянется этот рассвет,

Потому что ведь день наступает.

Ну, а свой распрекрасный пахучий привет

Он на завтра опять присылает.

1992 г.

I.

Вдоль по переулочкам, по степным дороженькам

Я иду обиженный на морскую гладь,

Не возьму я удочку, не возьму хорошую,

А пойду я, маменька, нынче воевать.

II.

Гнусавит автомат по бугоркам,

Теряются в ночи и свет, и люди…

Здесь воля есть у рук и по рукам.

Идёт война. Что с нами всеми будет?

После дождя на лужах пыли нет,

Есть красные оттенки и разводы.