Шемрок снова ожил.
Я вздохнула и пошла в сторону городской площади.
Крытая колоннада хорошо защищала от жаркого летнего солнца. Я неторопливо шла вдоль прилавков, с вежливой улыбкой кивая торговцам. У мясного прилавка я задержалась, спросив нутряного сала или заячий жир. В ответ на просьбу торговец тут же позвал мальчишку-помощника и велел тому ветром бежать к хозяйке и принести с ледника нужное. Мальчишка бросил нож, которым обрезал мясо с костей, и, на ходу вытирая руки о передник, помчался с площади.
Пока я ждала заказ, прогулялась по остальным рядам и угостилась за несколько медяков пирогом с грибами и ягодным квасом. Горшочек с нутряным салом взъерошенный и мокрый от бега мальчишка принёс мне прямо в руки, и я вместе с ним вернулась к прилавку, чтобы рассчитаться с хозяином.
Сало я купила про запас. В дороге всякое может случиться, целебная мазь по рецепту Шута очень сильная. Конечно, заячий или медвежий жир лучше, но зайцы да медведи жир только нагуливают. Да и пойди, поймай их в лесу…
Господину Горицупу и лечебного зелья хватит.
Стражники в воротах при виде меня вытянулись в струнку. Одеты они были по форме и, судя по мрачному виду, в кости больше не играли.
Жалоба Шута на их безделье не осталась без внимания магистрата.
— Никак уже уходите от нас, госпожа ведьма? — скалясь в вежливой улыбке, поинтересовался Заруба. — Пешочком да в одиночестве?
— Прогуляюсь по делам и вернусь, — холодно ответила я, игнорируя недобрые взгляды стражи.
Сами виноваты: надо работу свою по совести делать, а не пиво на посту пить.
— Приятной прогулки, госпожа, — выдавил из себя Заруба, пока стражники придирчиво допрашивали какого-то беднягу, несущего в город большую корзину, завязанную сверху тряпицей. В корзине кудахтало и квохтало, но стражники требовали показать, что там, проявляя невиданное прежде рвение. Хозяин корзины ругался, отказываясь выпускать кур на волю, охрана не оставалась в долгу, и стало ясно, что стража нашла себе новое развлечение.
Слушать их перепалку я не стала и пошла по дороге в сторону леса, решив, что сверну с дороги подальше от любопытных глаз. Мне всего-то нужно пройти по задам огородов да нарвать крапивы и лопуха.
Пройти незамеченной мне не удалось. Новости здесь тоже знали и про меня слышали. Женщины здоровались из-за заборов, парни и девушки смотрели вслед, мужчины вежливо кланялись, снимая шапки, и снова возвращались к своим делам. Миновав несколько домов, я решила, что проще пройти к огородам напрямую и свернула с дороги в ближайший проулок.
Идти между домов оказалось не так жарко. Земля не пылит, под ногами мягко от вездесущего конотопа, среди которого ходили куры, склёвывая семена и букашек. Пахло травой и скотиной. За заборами росли яблони с бисерной россыпью мелких яблок на ветках. Вишня и даже смородина вырывались в щели между досками, превращая проулок почти в лесную тропинку. Только крапивы и лопухов здесь не росло. С сорняками у забора хозяйки нещадно боролись.
Лаяли собаки, во дворах гремели вёдра, стучали топоры, переговаривались женщины, где-то заревел и замолчал младенец. Я обходила коровьи лепёшки и подняла повыше подол платья, чтобы не замарать куриным помётом.
— Ой, да никак сама госпожа ведьма энто! — внезапно раздалось за моей спиной. — Глянь-кось, Вахромка! Диво како!
Я обернулась на голос, понимая, что уйти просто так — дать столько поводов для сплетен, что всю жизнь не разберешь и жалеть будешь.
Из-за невысокого забора на меня смотрела дородная женщина в домотканой рубахе и завязанном на лбу платке. Рукава закатаны до локтей, а коричневое платье на груди скрыто передником. Рядом с ней возник худенький и юркий парнишка с озорными чёрными глазами, весь коричневый от загара. Соломенные волосы у него торчали в разные стороны. Мальчонка цеплялся за доски не только руками, но и пальцами ног, стоя на поперечной перекладине.
— Добрый день, — поздоровалась я.
— Добрый, как не добрый-то! — отозвалась женщина. — Он-а, благодать кака! А вы какими же тропками к нам забрели, госпожа?
— Кузницу ищу, — сказала я первое, что пришло в голову.
Не говорить же, что мне огороды нужны. Решат ещё, что госпожа ведьма от своего колдовства из ума выжила, посреди дня по чужим грядкам шастает…
— Ученик мой туда с утра ушёл, за ним иду.
— Эвон как вы заплутали-то госпожа! — по-доброму рассмеялась хозяйка. — Кузня-то у реки, он тама!
Она махнула полной рукой совсем в другую сторону, чем шла я. Чёрные глаза-бусинки мальчишки озорно сверкнули, и соломенная голова исчезла.
— Спасибо, — вежливо улыбнулась я в ответ, собираясь пойти дальше и жалея, что вообще свернула в этот проулок. Дошла бы до леса, а там по кромке и до огородов добралась бы незаметно…
— Постойте, госпожа! — остановила меня словоохотливая хозяйка. — Вахромка мой вам дорогу покажет! Слыхал, Вахромка? Ась? От негодник… Вахромка, а ну не трожь порося, ухи оторву! А ну подь сюды, кому молвю!
В ответ раздался лай, поросячий визг и хохот мальчишки. Хозяйка, браня сорванца, кинулась спасать животину.
Вздохнув, я отошла в тенёк ждать провожатого. Что ж, дойду до кузни и попрошу Микая тогда крапивы с лопухами нарвать… Времени не так много прошло, наверняка стосковавшийся по работе парень ещё там.
Под очередной поросячий визг через забор кубарем перелетело нечто коричневое, лохматое и непонятное. Кувыркнувшись по траве, Вахромка вскочил на ноги, стряхнул с головы застрявшую солому и широко улыбнулся мне щербатым ртом. Кроме залатанных портков, на мальчонке больше ничего не было.
Если бы не чёрные глаза…
Хватит, Янига! Он не похож на Джастера. Это просто обычный деревенский мальчишка.
— Ах, негодник… — его мать, бурно дыша, опёрлась на забор. — Удрал-таки…
— Я госпожу ведьму к кузне провожу, маменька? — заискивающе наклонил голову Вахромка.
— Проводи, проводи, — женщина вытерла рукой лоб. — А кады воротишься, ужо я тебя хворостиной поучу, как на поросе верхой ездить…
Улыбка мальчишки заметно увяла, и я поспешила вмешаться. Без того сколько времени зря потеряла, глядишь, ещё и Микая в кузнице не застану, совсем глупо и зря всё будет.
— Показывай дорогу, Вахромка, — обратилась я к мальчишке. — Только короткой веди, у меня дела.
Тот подтянул портки и важно кивнул.
— И чтоб обратно бегом бежал! — прикрикнула ему мать. — А то знаю я тя, сорванца! Ох, добегашьси у меня, бездельник, молвю отцу, не миновать тебе вожжей поперёк спины!
— Я мигом, маменька! Ногой здесь, ногой там!
От щербатой улыбки не сталось и следа. Видимо, эта угроза была куда серьёзней, чем обещанный урок матери.
— То-то же! — довольно кивнула женщина и улыбнулась мне. — Он у меня смышлёный, госпожа!
По её добрым, смеющимся глазам я поняла, что хворостина Вахромке не грозит, но говорить об этом не стала.
Мальчишка вывел меня обратно на дорогу в город, а с неё сошёл на другую улицу, ведущую к реке. Вахромка важно шагал впереди меня, поглядывая по сторонам. Он солидно отвечал на приветствия взрослых и задирал нос перед сверстниками, явно гордясь тем, что показывал дорогу самой госпоже ведьме. Но меня его мальчишеские подвиги не волновали.
Глупо как всё получилось… Хотела прогуляться и тихонько трав набрать, а сама весь подол прошла, как на показе. Хоть мальчишка и в самом деле не петлял, но и без того уже все наверняка знают, что госпожа ведьма своего ученика ищет.
А ещё я думала, что сказать Микаю, когда приду в кузню.
Весёлый звон молотов я услышала раньше, чем заметила поднимающийся в небо дым кузницы.
Миновав последний дом подола, мы остановились. Кузница стояла наособицу, и даже отсюда я слышала негромкое ржание Воронка во дворе. Значит, Микай ещё там.
— Вота кузня, госпожа, — важно сообщил Вахромка, выпятив вперёд пузо и отставив ногу. — Как обещано.
— Спасибо, — я бросила ему серебрушку, которую достала, пока мы шли.
