Хахаль… Если бы всё было так просто…
Джастер мне не любовник.
Он для меня… всё.
— И почему ты передумал? — Голос получился немного хриплым.
— Дык глаза-то у меня есть, госпожа. — Парень прихлёбывал отвар. — Да и умом, чай, не обижен. Я ж видал, как вы тревожились, кады за девчонкой велели плыть. И кады меня тама отпаивали зельями вашими, тож волновалися. И опосля за дурёху энту радовались да плакали… Госпожа Лира ужо на что к матушке моей расположена была, а и то над радостями нашими али бедою и слезинки не уронила.
— Ведьмы не плачут, Микай.
И не волнуются о чужих людях, и не переживают из-за незнакомых девчонок и их дур-матерей!
Я незаметно стиснула пальцы в кулак, чтобы не выдать своих чувств. Надо было уйти, а не стоять и слушать! Зачем он мне это говорит?! Зачем мне его признание?! Чтобы опять себя глупой девчонкой чувствовать, которая по любой ерунде слёзы льёт?! Хороша ведьма…
Стыд и позор!
— Госпожа… вы энто… вы не серчайте токма… — голос кузнеца стал тише и виноватее. — Я ж не в укор вам…
— Я не сержусь.
Постаравшись ответить ровно и спокойно, я развернулась и пошла к двери.
— Отдыхай сегодня. Лошадьми завтра займёшься.
— Хорошо, госпожа. — Негромко отозвался Микай, и я закрыла за собой дверь.
Неожиданное откровение кузнеца ещё сильнее растревожило воспоминания о Джастере. Сидя в горячей воде, я вспоминала Кронтуш, и нашу жизнь в лесу, когда Шут учил меня собирать травы. Как я его не слушала, спорила и приставала со своими откровениями или догадками о его прошлом. Вспоминала, как он молча выслушивал, иногда смеялся надо мной, но чаще холодно бросал «доброй ночи, ведьма» и поворачивался ко мне спиной. А то и вовсе забирал лютню и уходил в лес.
Как я сердилась и обижалась на него тогда! Но теперь…
Теперь я его понимала.
Он не хотел бередить прошлое и, конечно, не хотел рассказывать о сокровенном какой-то назойливой и глупой деревенской ведьме, ничего не понимающей в сердечных делах.
— Прости меня, Джастер, — тихо пробормотала я. — Я была такой дурой…
Не буду я его больше о прошлом спрашивать. Захочет — сам расскажет.
Голубое платье оказалось не настолько грязным, как я боялась, но я всё равно попросила служанку его постирать.
Мне очень хотелось отмыть всё, что соприкоснулось с проклятием Вахалы.
А я пока в красном похожу. Конечно, богатое оно только для деревенской травницы, а не для госпожи ведьмы Яниги, но всё же Томил его на ярмарке покупал, да и Вольта от души дарила.
Джастер вернётся, и я не я буду, если не выпрошу у него новое удобное платье!
Туфлям-то вон, ничего не сделалось. Что с болота, что с реки тину присохшую смахнула и как новенькие…
Остаток дня прошёл в тишине. Меня никто не беспокоил и до ужина я читала «Трактат о камнях и травах». Этот фолиант я взяла, чтобы хоть чем-то занять себя, и незаметно увлеклась. Даже достала свою книгу и делала заметки, записывая лечебные и магические рецепты.
Ужинали мы с Микаем в молчании. Кузнец тоже помылся и переоделся в чистое, но выглядел подавленным и хмурым. Даже на моё новое платье не обратил внимания. Впрочем, я была этому только рада. Мне самой не хотелось ни о чём говорить. Но когда парень после ужина пожелал доброй ночи, отпросившись утром ковать лошадей, я чуть волком не взвыла от тоски, какая поднялась в душе.
Какими бы достоинствами не обладал молодой кузнец, Шута не заменит никто. С ним даже в молчании ужинать веселее…
Джастер… Как же мне тебя не хватает! Когда же ты вернёшься?!
Хоть бы одним глазком тебя увидеть…
Бусины на браслете привычно тяжелили запястье и тихо позвякивали, когда я перебирала их пальцами. Почти половина нити. Много или мало времени у меня ещё осталось? Что будет, когда последняя бусина займёт своё место?
Что решит Джастер?
Что будет со мной, если он…
Нет, не хочу об этом думать! Не хочу!
Я достала коготь кхвана из-под ворота платья и сжала в кулаке. Оберег был холодным, убеждая меня в полной безопасности.
Только вот от сердечной тоски он не защитит.
Как и Игвиль, мирно дремавший в полуножнах, сделанных Шутом.
Не тревожа Живой меч, я встала из-за стола и села на кровать.
Браслет, оберег, волшебный меч… Вон сколько всего Джастер мне оставил. А ещё заколдованная сумка, магические книги, волшебное зеркало… Про лошадей и сундук, набитый тканями, драгоценной посудой и украшениями даже говорить не приходится. Только лучше бы вместо этого богатства он сам был бы рядом…
А без него… Без него мне одиноко. Холодно, неуютно и тоскливо, хоть вой. День ещё не прошёл, а я уже места себе не нахожу и жду его возвращения как никогда прежде.
Джастер стал частью моей жизни. Частью моей души.
Не думала, что он… что он настолько глубоко и сильно мне дорог.
А ведь Джастер говорил, что это обычная человеческая любовь. И что она может пройти со временем.
Что же пережил он сам, когда любимая его отвергла? Что переживает до сих пор, ведь он по-прежнему её любит… Даже представить такое страшно.
Я передёрнула плечами. Как же тяжело ему было, что он согласился на помощь молодой неопытной, но очень самоуверенной ведьмы…
А эта ведьма вместо помощи сама в него влюбилась. И… И очень по нему скучает.
В порыве чувств я провела пальцами по лежащей на сундуке лютне. Капризный инструмент сердито звякнул струнами, давая понять, что слушается только своего хозяина. Вздохнув, я вытащила из своей сумки шкатулку и достала зеркало Митамира. Тёмное, как осенняя вода, и такое же холодное, оно не отражало ничего. Я обняла себя руками, прижав зеркало к груди. Ещё вчера Шут показывал, как оно работает.
Но это «вчера» было очень, очень давно.
Целую жизнь назад.
— Джастер…
Я бездумно водила пальцами по узорной раме, едва касаясь камней и вспоминая Шута. Как же я хочу его увидеть! Хоть что-нибудь о нём узнать… Хотя бы капельку…
Тёмная поверхность дрогнула, от центра побежали круги, становясь всё светлее и светлее. Перестав дышать от испуга, я смотрела на зеркало, не зная, что делать. Великие боги, что я опять натворила?!
Джастер же просил не искать его!
В узорной раме посветлело, и я забыла обо всём, потому что…
Деревья в лесу не были привычными соснами, елями, дубами, клёнами или ясенями. Огромные листья походили на ладонь с растопыренными пальцами. Тёмные приземистые стволы перевиты толстыми зелёными верёвками, на которых я с удивлением заметила листья и цветы. В ветвях что-то мелькнуло и на мгновение зеркало показало странное создание: не то зубастую птицу в чешуе, не то ящерицу с клювом и крыльями. Но в то же миг странная тварь исчезла, потому что между деревьями показался человек.
Тёмноволосый юноша упругим лёгким шагом уверенно шёл по необычному лесу, явно не задумываясь о дороге. Он что-то сжимал в руке, время от времени поднимая на уровень глаз и с улыбкой любуясь своим приобретением. Волнистые пряди в солнечных лучах отсвечивали золотом и рыжим, свободно падая на узкие, почти мальчишечьи плечи. Кожаная жилетка, поверх светлой рубахи с широкими рукавами, украшена вышивкой, и дважды перехвачена ярким тканым поясом. Яркие кисточки на концах пояса танцевали в такт шагам. Тёмные широкие штаны заправлены в высокие узкие сапожки. Никакого оружия при нём не было, впрочем, торбы и лютни тоже. Хотя я не могла рассмотреть его лицо, тревожно забившееся сердце стало успокаиваться.
Это не Джастер. Так, мальчишка какой-то…
Странное что-то это зеркало мне показывает. Никогда такого леса и такой одежды не видела.
Тем временем юноша вышел на крохотную полянку и поднял к небу бронзовое от загара лицо. На губах блуждала улыбка, а в ярко-зелёных глазах мечтательное выражение.
Я вздрогнула, а сердце снова забилось от волнения.
Это был Шут. И не Шут.
