Подхватив юбку повыше, я шла за атаманом, по щиколотку погружаясь в брусничник и мягкий мох.

Идти оказалось недолго. За соснами и вязами открылся берег острова, от которого вглубь болота вела тропинка из гати, скрывавшаяся в тумане.

— Нам туда, госпожа, — угодливо улыбнулся атаман. — Прошу, идите, не бойтесь.

Оберег на груди нагрелся ещё сильнее, и я еле удержалась, чтобы не схватиться за него рукой.

Опасность нарастала с каждым шагом.

Неужели он хочет меня в спину ударить и в болоте утопить?

Ну уж нет, на такую уловку я не куплюсь.

— Иди первым. — Я не собиралась подставлять спину. А то ударит топором — я и пикнуть не успею.

Даже Живой меч и все уроки Джастера не помогут.

Если он впереди пойдёт, я хотя бы чуть спокойнее буду…

— Хорошо, госпожа, — разбойник, скрыв неудовольствие, ступил на доски гати и пошёл в сторону островка, вокруг которого уже поднимался туман.

Я взмолилась богам и шагнула на тропинку следом за атаманом.

Тропинка была короткой: всего три доски в несколько шагов, и вот под ногами сухой мох.

Вран стоял в стороне и ждал, когда я сойду на берег.

— И зачем ты меня сюда привёл?

— Кое с кем познакомить, госпожа. — Он паскудно усмехнулся и отступил в сторону, открывая мне то, что было за его спиной.

Молодые полусухие сосёнки.

За ними — дерево. Сухое, перекорёженное и жёлтое, как старые кости, оно стояло в шаге от берега, поросшего белым мхом.

А на дереве…

Нет. Не может быть.

Это просто сумерки и глаза обманывают меня.

Вран исчез с дороги, давая возможность подойти ближе, чтобы убедится в истинности ужасной картины.

Сухое дерево. Белый мох с бурыми пятнами на нём. Длинные седые пряди, вырванные с корнем и запутавшиеся в жёлтых иглах. И обрывки чёрного платья на полуобглоданном теле, подвешенном вверх ногами.

— Ч-то… — я не смогла сдержать дрожь и слёзы в голосе. — К-как…

— А вот вы у неё сами и спросите, госпожа! — хохотнул атаман, успевший не просто вернуться на тропинку но и забрать доску, ведущую на остров. — Вы же ведьма, вот и поговорите! Эта старуха тоже считала, что надел её! А только сильнее госпожи Вахалы никого нету! Жаль, что она запретила с ведьмами играться, как с другими бабами, но хоть ваши крики послушаю. А щегла вашего я себе оставлю! Он хоть и дурачок, но уж больно голосистый, собака! Жалко такого резать! Пущай моих парней веселит, покуда не надоест!

Довольно насвистывая, Вран уходил по тропинке, оставив доску на кочках вне досягаемости с островка. Над топью поднимался туман, а на моей груди горел жаром коготь кхвана. Живой меч тоже нагрелся, привлекая к себе внимание и требуя взять его в руку.

Желание было настолько настойчивым, что я решила послушаться. Хуже точно не будет.

Над деревьями в густеющих сумерках поднималась полная луна сильных трав.

И вместе со всем этим во мне поднималось что-то… неведомое.

Страх отступал, гнев переплавлялся в какую-то удивительную, хрустально-чистую ярость, истекающую в клинок белого света в моей руке. Живой меч принимал мою силу.

Но это не испугало показавшихся из воды болотных тварей.

На Гнилом болоте нечисть давно знала вкус человечины и не боялась ничего.

Они, как и Вран со своей бандой, уверовали в безнаказанность и вседозволенность.

Солнце освещало лес закатными лучами, готовясь скрыться и уступить место ночи.

Полная луна сильных трав озаряла своим светом Гнилое болото, ставшее прибежищем для нежити и нелюдей.

«Чего ты боишься, ты же ведьма…»

Я усмехнулась воспоминаниям.

Наивной деревенской девчонки, которая всего луну назад в ужасе дрожала при одной мысли о болотной нечисти, больше не было.

Сейчас меня наполняла боевая ярость. И мой дар.

Шанак и Датри смотрели на меня с небес и были готовы поделиться со мной своей силой.

Я — ведьма! И не какой-то там любовной магии, а ведьма-защитница!

Да чихала я на этих мелких тварей!

Всего лишь кровопийцы и падальщики.

— Вы на кого пасть раззявили… — повторила я слова Джастера, краем сознания удивляясь своей безбашенной и чистой злости. — Ах, вы, мрази недобитые…

Но, кроме проснувшейся голодной нежити, я слышала и другое.

Кровь невинно убитых. Боль и страдания матерей, отцов и детей, погибших от рук разбойников или жестоко скормленных обитателям болота.

Всё вокруг было пропитано отчаянием, страхом, болью и гневом погибших людей.

Их души жаждали отмщения и не могли найти покоя.

Они взывали ко мне. Они просили отомстить за их смерти.

Призрак старой ведьмы колыхался клочьями тумана, в мольбе протягивая ко мне руки.

Я знала, что не забуду то, что видела.

Гнев во мне откликался на их мольбы.

Только вот свет… внутренний свет, который я научилась слышать благодаря Джастеру, говорил иное.

Я — ведьма-защитница.

Я должна положить конец этому злу и бесчинству.

Не месть, но защита тех, кто жив.

Не гнев и ярость уничтожения, но очищение мира от накопившегося зла.

С любовью и без ненависти.

У нежити не было права выбора.

Они просто делали то, что было в их сути.

Собака ест то, что даёт ей хозяин.

Потому и ненавидеть или винить нежить не за что.

С хозяевами будет другой разговор.

— Шанак, Датри, — всем сердцем я воззвала к Божественной паре, открываясь и луне, и заходящему солнцу. — Силой вашей и милостью прошу дайте мне силы, чтобы очистить землю и воду от скверны и зла, что заполонили её…

И ответ пришёл.

Порывом ветра, вспыхнувшим солнцем между стволами сосен, светом луны, ставшей огромной и яркой…

Никогда раньше я не пыталась объединить в себе силу обоих богов.

Никогда не думала о возможности такого.

Но сейчас это так же легко и просто, как дышать.

Золото Шанака и серебро Датри хлынули в меня и вливались в мой дар, меняя и преображая его. Языки удивительного пламени, яркого и искрящегося, вырвались за пределы тела и вздымались где-то над головой.

Я чувствовала себя сердцевиной огромного цветка, чьи волшебные лепестки были готовы вот-вот раскрыться…

В следующий миг я вдруг ощутила себя всего лишь частью огромного и живого мира.

В этом удивительном единении я чуяла каждую тварь, затаившуюся в окрестностях, слышала каждое сердце, бившееся на острове, ощущала малейшее колыхание трав и деревьев, ласковое журчание родников, движение любой тени вокруг…

Только Джастера я не находила.

Словно его не было в этом мире.

Неужели… неужели они что-то с ним сделали?

Эта мысль вспыхнула искрой внезапного страха и в то же мгновение всё изменилось.

Всё пришло в движение.

Болотные твари кинулись на очередную «жертву».

Лунные лепестки цветка раскрылись и кольцо яркого, ослепительного света ударило вокруг сокрушительной волной, мощным ветром несясь над водой, сгибая деревья и травы, рассекая утенцов, гнобышей и выползней не хуже лезвия меча.

Туман разлетелся клочьями, не скрывая больше тёмной топи и тонущие в ней останки нежити.

Но это было только началом.

Сила Божественной Пары текла сквозь меня, и я не могла бы этому помешать, даже если бы хотела.

Огненные лепестки развернулись и полыхнули новым кольцом. Вторая ошеломительная волна развеивала останки нежити в прах, не оставляя даже тени от всех тех, кто совсем недавно чувствовал себя здесь хозяевами.

В полной оглушительной тишине, развернулся третий ряд лепестков.

Последняя волна, тоньше и легче первых двух, прошла над гнилым болотом, окончательно развеивая всё, что ещё оставалось от нежити и нечисти.

Солнце за стволами мигнуло и погасло, уступая время луне.

Огненный цветок сомкнул лепестки вокруг меня, становясь живым бутоном силы.

И только теперь я увидела на берегу разбойничьего острова ошеломлённую банду во главе с растерянным атаманом.

Гнев, до этого уступивший место божественной воле, снова вернулся ко мне.