— Вот это нам и предстоит выяснить. — Шут с сожалением посмотрел на бутыль, в которой убавилось ненамного.

— А, хрен с ней! Что ж я её, зря брал… — вдруг махнул он рукой, откупорил пробку и к моему изумлению сделал несколько больших глотков прямо из горла.

— А-ах, хоррроша, зарраза! — резко и громко выдохнул Джастер в сторону, вытирая глаза. — Аж до слёз…

— Д-джа…

— Всё в порядке, Янига, — он весело улыбался, побалтывая наполовину опустошённой бутылкой. — Я ж говорю — это очень крепкое вино. С той жуткой кислятиной, что у вас тут наливают, даже не сравнить. Очень х-хорошая штука. Была…

С незнакомой мне улыбкой Шут высыпал из ступки весь порошок в бутылку, закрыл её и начал болтать, размешивая, пока мутная жидкость снова не стала прозрачной.

— Давай последний, — он кивнул на ящик с фиалами.

Я взяла круглый и плоский фиал, на крышке которого была гроздь ягод, а на плоском боку сидела бабочка.

— Только очень крепко держи, Янига, — свёл брови Шут, со второго раза попав соломинкой в горлышко фиала.

Бутыль он держал крепко, но всё равно я не могла поверить своим глазам.

— Джастер… ты что, пьян?!

— Чуть-чуть, — с довольной улыбочкой он попытался двумя пальцами показать это самое «чуть-чуть». — Просто держи эту штуку крепче, ведьма. Её проливать нельзя…

— Не буду я ничего держать! — я сердито положила фиал обратно в ящик. — Тебя ж качает! Ты всё прольёшь, а потом будешь говорить, что это я виноватая!

Шут посмотрел на меня и покачал головой.

— Не буду. Это скоро пройдёт.

— Вот когда пройдёт, тогда сам и нальёшь! — Я встала и пошла, посмотреть высохли ли вещи.

— Вот упрямая ведьма… — донеслось мне в спину.

— Сам такой! — огрызнулась я в ответ.

Ну надо же, сколько раз видела, как он пил вино бутылками и пиво кружками, но чтобы он опьянел по-настоящему — вижу впервые. Насколько же эта «огненная вода» крепкая, что Джастера, наконец, пробрало?

Я наклонилась поднять плащ, но выпрямиться не успела.

Сверху на меня со вздохом удовлетворения навалилось горячее и сильное тело, и Шут упал в траву, утянув меня за собой.

Но я не успела ни возмутиться, ни испугаться, когда он наклонился надо мной.

— Ты и в самом деле хочешь быть моей, Янига? — серые глаза смотрели совершенно трезво и без намёка на улыбку или шутку. Светлые волосы окружали скрывшееся в тени лицо солнечным сиянием. Даже тёмная борода сейчас не выделялась, а смотрелась красиво.

— Джастер… — Я совершенно растерялась от этого внезапного вопроса. Неужели он настолько быстро протрезвел?

Да что он за человек такой?!

— Я не хочу, чтобы ты жалела о своём выборе, Янига, — воин осторожно провёл пальцами по моим волосам, убирая упавшие на лицо пряди. — Я не уверен, что смогу отпустить тебя, когда… если ты захочешь уйти.

К..когда?! Что значит — когда?! Какое ещё «если»?!

Я не хочу никуда уходить!

— Джастер…

— Подумай хорошо, ведьма, — он нежно провёл пальцем мне по губам, останавливая все вопросы. — Подумай хорошо, чего ты хочешь на самом деле. Это очень и очень важно, Янига. Ты даже не представляешь — насколько.

— Джа…

Вместо ответа он коснулся моих губ нежным поцелуем.

Так мог целовать лёгкий летний ветерок, так ласкал тело солнечный луч, так касались кожи крылья бабочки…

С такой любовью целовал Джастер.

— Пойду, доделаю, — Шут отстранился и встал, не глядя на меня. Я села, смотря в спину, укрытую пёстрой лоскутной рубахой.

Джастер шёл ровно и спокойно, словно отродясь не пил ничего крепче воды.

Очень важно… Не представляю — насколько…

Не надоело ему меня так путать и пугать сразу?

Что я хочу на самом деле…

Что за глупый вопрос! Конечно, я хочу быть с ним! Быть знаменитой ведьмой! Чтобы он… Чтобы у нас…

Шанак, Датри… Я что, правда этого хочу?

Но ведь нельзя быть ведьмой и хотеть ребёнка, как обычная женщина!

Так не бывает!

И… И он сказал «когда»…

Я тихо зарычала, сердясь на себя и на него сразу.

О-о, великие боги! Ну почему, почему он всё так усложняет?!

Почему нельзя быть просто любовниками?!

Почему нельзя хотеть от него ребенка?!

Почему я не могу быть просто обычной ведьмой?

Почему я сама не понимаю, чего хочу?!

Шут сел на прежнее место, одной рукой обхватил бутыль, оперев её об колено, в другую взял фиал и начал спокойно наливать жидкость по соломинке.

Вот значит как… И в самом деле, сам всё делает.

Я подняла плащ, и сердито встряхнула. Подумаешь, сама так сказала… Мог бы и позвать помочь…

Свернув плащ, я собрала полог и попоны и направилась к сараю.

Джастер как раз закончил наполнять фиал и тщательно закупорил бутыль.

— Протрезвел и моя помощь тебе больше не нужна? — обиду в голосе скрыть не получилось.

Да и вещи я почти бросила сердито, а не положила аккуратно.

— Нет, ведьма, — Шут оглянулся, сорвал несколько мелких голубых цветочков «мышиного уха», бросил в пузырёк и поболтал. Жидкость приобрела приятный розоватый цвет. Джастер новой соломинкой вытащил побелевшие цветки, плотно закрыл фиал и протянул мне.

— Спрячь у себя, на всякий случай.

— Почему? — Я разглядывала фиал. На моей ладони словно лежала нежная розовая драгоценность.

— Крепко держишь? — уточнил он, тщательно отмывая ступку и пестик. — И держи. Это яд.

— Что? — я в ужасе уставилась на него. — Зачем?!

— Мало ли, — он спокойно осматривал пестик и ступку на предмет чистоты. — Вдруг пригодится. Можешь в питьё накапать, можешь в еду. С пары капель человек просто крепко уснёт, а если больше — то не проснётся. В любом случае, сны у него будут не самые приятные.

— Ты чего туда насыпал? — мне хотелось бросить склянку, но я не решалась. И фиал жалко и Джастер рассердится не на шутку.

— Семена снежноягодника. Помнишь такие? — он с усмешкой убирал бутыль и мешочек с семенами в торбу. — Хорошая вещь. Главное — действует быстро. До семи сосчитать не успеешь.

— А цветы зачем?

— Для красоты, — ошарашил он меня ответом. — Ты же женщина. Ладно, не смотри на меня так, я пошутил. Чтобы с остальными не спутать.

— Очень надеюсь, что мне это не пригодится, — я осторожно отнесла фиал и убрала его в магическую часть сумки.

— Я тоже, — Джастер без улыбки посмотрел на меня. — Но лучше пусть он будет. На всякий случай.

Поймав себя на том, что судорожно сжимаю под платьем коготь кхвана, я снова посмотрела на безмятежного Шута, который достал из своей торбы свёрток с чёрным платьем.

— Не соскучились по работе, госпожа? — он с усмешкой бросил свёрток мне.

Следом из его торбы появился Живой меч и мой в ножнах.

Шут с нежностью провёл по своему оружию ладонью.

— А я вот соскучился.

— Мы больше не прячемся? — я поймала себя на том, что не очень хочу одеваться в чёрное и носить меч на поясе.

— Нет, — воин когда-то успел взять моё зеркало, и теперь брил ножом бороду. — А тебе понравилось?

Я только вздохнула. Понравилось…

Мне не нравилось, что меня принимали за простую травницу, но яркие платья нравились больше традиционного чёрного. А ещё нравилось как он мне волосы расчёсывал и косу заплетал…

— Ты уверен, что это безопасно? — Я не спешила разворачивать платье ведьмы.

Шут отвлёкся и посмотрел на меня.

— Как тебе сказать… За тобой охотиться самая сильная ведьма этого королевства. За мной — лучший убийца этого мира. Оба сейчас при власти и деньгах. Что в нашем положении может быть безопасным?

Он спокойно вытер нож и снова продолжил бриться, пока я пыталась прийти в себя от услышанного.

— И… что мы теперь будем делать?

— Играть, разумеется. — Весело и страшно ухмыльнулся Шут, умываясь из ведра. — Не только эта карга знает что такое «ловить на живца».

Два меча, два «жала», лежали в траве в подтверждение серьёзности его слов.

23. Вран

В яркой рубахе светловолосый и безбородый Шут, вопреки всей серьёзности нашего положения, выглядел юным и очаровательным менестрелем. Счастливая и радостная улыбка, с которой он взял в руки Живой меч, и вовсе делала Джастера беззаботным мальчишкой.