— Печалят его отношения ваши, — женщина указала на третью карту. — Огорчает и обижает его что-то.

На её вопросительный взгляд я только пожала плечами.

— Я его не обижаю. Он сам…

— Не права ты, красивая, — покачала она головой и постучала пальцем по четвертой картинке, где был нарисован мужчина в парадных доспехах. — Нет у него к тебе зла. На сердце ты у него, о тебе он заботится. Во всём можешь на него рассчитывать, во всём он тебе поможет.

Сердце взволнованно билось и мне очень хотелось, чтоб всё сказанное оказалось правдой, как и до этого.

— Почему он тогда…

— Неспокойно у него на сердце, красавица. Ох, неспокойно. Вот, видишь, болен он и не только прошлым, — она постучала пальцем по рисункам с больным и богатым мужчинами. — Душа и сердце у него болят. Думает он о тебе, много думает и хорошо думает. Всем ты ему нравишься. И умом, и лицом, и характером непростым.

Великие боги… Я верила и не верила тому, что слышу.

Я у него на сердце и ему нравлюсь… Неужели это правда?!

— А ещё что они говорят? — взволнованно смотрела я на картинки. — Что?! Почему всё не так, как…

— По сердцу ты ему, тянет его к тебе, сильно тянет, — кхэратун домэр довольно улыбалась. — Только своим чувствам он воли не даёт. О себе плохо думает. Сердится на себя за чувства свои. Не верит он, что любви достоин, и что ты с ним быть захочешь. От неверия он к тебе не идёт.

Я горько опустила голову и невольно обхватила ладонью левое запястье. Вот она, чёрная бусина, гладкая и холодная под пальцами.

Правду картинки говорят. Вот она, обида его.

«Когда есть, ради чего, можно переступить»…

Переступить он преступил. Только не из-за меня, а из-за судьбы.

Меня он не простил. А без прощения и доверие не вернуть…

Потому что одна глупая ведьма умудрилась сама всё испортить.

Никогда не забуду.

— Только вот и сам не тронет, и других не подпустит. — Даэ Нану водила рукой над картинками. — Как пёс на сене сидит, охраняет.

— Других? — недоумённо уставилась я на кхэратун домэр, чувствуя, как вдруг тревожно забилось сердце.

Как «пёс»… Неужели… неужели это тоже картинки знают?!

— Ревнует он, красивая. А уж к кому и почему, тебе вернее знать.

Меня словно водой окатили.

Джастер? Ревнует?! Меня?!

И к кому он ревнует?! У меня же нет никого! И не было! И не нужен мне…

«Ты ему понравилась»… «Нужен тебе такой — дело твоё»…

Да ладно?! Не может быть! Он же это не…

— А ещё не главный он с тобой. Ты впереди него стоишь, он за тобой следует. С виду твой конь смирный, а на шею не сядешь. Уж не знаю, почему, но пока это его устраивает, хоть и не по нраву такое мужчинам. В семье муж — голова, а жена шея. А у вас всё не по-людски.

Под внимательным взглядом чёрных глаз я снова смутилась и отвела взгляд. За мной идёт. Как и положено «псу» при госпоже…

Но ведь это на людях только! А когда мы вдвоём, это я за ним…

— На распутье он стоит, — Даэ Нану показала на страшный скелет. — Не может решить: с тобой остаться или другую искать пойти. И хорошо ему с тобой и тяжело тоже. Характер у тебя что огонь, и обогреть, и обжечь может. Да и тебе с ним непросто. Много волнений и тревог между вами вижу. Не знаю, что ты скрываешь, красавица, а только вижу, что из-за него от своего прошлого тебе отказаться пришлось.

Моему изумлению не было конца. Вот как?! Откуда она всё это узнала?! Из этих картинок?! А они откуда это всё знают?!

— Непросто тебе придётся, коли приручить его хочешь, — усмехнулась Даэ Нану. — Ласковей с ним будь, хитрость и мудрость женскую прояви. А лучше подумай, нужен ли тебе такой конь норовистый, или другого взять, поспокойнее да посмирнее? Характер-то не переломишь. Чёрный конь удачливый, от беды уносит, а только сивый конь вынослив и дом чует.

Спросить, что это значит, я не успела.

Пронзительный скрежет-крик накрыл лагерь, а в следующее мгновение раздались людские крики.

Забыв обо всём, я вскочила и кинулась из вардо на улицу, чтобы найти того, кто сможет остановить этот ужас.

Тёмная тень кхвана и змеиный хвост промелькнули над моей головой, и я испуганно вжалась в стенку вардо, оглядываясь и пытаясь понять, что происходит.

В сумерках метались тени. Костёр, вокруг которого только что шло веселье, был размётан по луговине, умножая хаос и угрожая спалить весь лагерь. Перевёрнутые миски, раскиданная еда, смятое полотно «стола». Кони метались и ржали, стремясь вырваться на волю, женщины наперебой звали ревущих детей. Кто-то из мужчин пытался успокоить коней, кто-то помогал женщинам и детям добраться до вардо. Но кто-то стоял столбом, с ужасом глядя в тёмное небо, и я знала, что это значит.

— Не смотрите на него! — закричала я, надеясь, что моё предупреждение услышат. — Не смотрите! Уходите в лес!

Джастер?! Где же он?! Почему ничего не…

И тут я поняла ужасную истину: кхван вернулся.

А значит… Значит…

— Юнэ! — раздавшийся рядом крик Даэ Нану привёл меня в чувство. — Сюда, Юнэ!

— Баби! — девчонка лет семи сжалась в комок у бочки с водой, что стояла возле костра. — Баби!

Кхэратун домэр кинулась к ступенькам, но новый крик кхвана взрезал воздух как острый клинок, заставляя людей кинуться в рассыпную. Тех, кто стоял, не в силах отвести взгляда от чудовища, хватали за плечи и тянули за собой, уводя от опасности.

— Ой вей… — тихо прошептала Даэ Нану, бессильно опускаясь на ступеньку. — Юнэ…

Я с ужасом наблюдала, как длинношеее чудище приземлилось на луговину, неловко расставив в стороны огромные крылья, голые, как у летучей мыши. Змеиный хвост бил из стороны в сторону, а три алых глаза на маленькой голове горели не хуже огня. Узкая длинная пасть, усеянная зубами и способная легко перекусить человека, распахнулась и кхван снова закричал, повернувшись мордой ко мне.

Но я не смотрела на него, я смотрела на бледную и перепуганную до ужаса девчонку.

— Ба…би… — испуганно пискнула Юнэ, потому что пасть чудовища нависла прямо над ней.

Не нужно было раскладывать картинки и видеть судьбы, чтобы понять, что случится дальше.

И на меня накатило. Страх, злость, гнев, ярость — все мои чувства сплелись в неразрывный клубок, дар отозвался на зов, и горячая волна прокатилась по жилам, истекая в огненный знак Пламени Шанака.

— А ну отвали от неё, тварь! Айшарэ ду эст!

Я не промахнулась. Уроки Джастера не прошли даром.

Пламя Шанака ударило прямо в морду твари, и кхван взвился, махая крыльями и тряся головой, чтобы сбить моё заклинание. Но прежде, чем он снёс укрытие Юнэ, легко раздавив когтистой лапищей бочку, через луговину метнулась тень и я вздрогнула, когда поняла, что у соседнего вардо выпрямилась знакомая фигура.

— Тут сиди. — Джастер не сводил взгляда с беснующегося чудища, и держал в руке перевязь с метательными ножами.

У меня отлегло от сердца. Вот почему его не было. За оружием ходил.

— Да, дади. — отозвалась из-под вардо спасённая Шутом Юнэ.

— Ой вэй…. - тихо пробормотала Даэ Нану, закрыв рот ладонями и переводя испуганный взгляд с меня на воина и обратно. — Ой вэй, шавхани…

Кхван перестал трясти опалённой мордой, утвердился на лапах и два оставшихся глаза злобно засверкали. В следующее мгновение что-то изменилось. Вместо яростного рыка раненого зверя кхван тяжело шагнул вперёд, опираясь на согнутые крылья, а в алых глазах возникла искра разума.

Чужого разума.

И этот разум управлял чудовищем.

Чудовищем, которое смотрело на меня совершенно ледяным взглядом.

— А ты ж сскрашшшш… — прошипел Джастер, мгновенно метнувшись за угол и прижимаясь к стене вардо. — Отвлеки его, ведьма.

- К-как? — еле прошипела я в ответ, не в силах даже пошевелится под изменившимся взглядом кхвана. От всей моей боевой ярости не осталось и следа. Я едва держалась, чтобы не сесть рядом с окаменевшей от ужаса матерью домэр.

— Не смотри на него! — зло прошипел Шут. — Я что, зря тебя учил?! Глаза закрой, дура!