Что ещё я могла сказать неосознанно?

– Должно быть, это было тяжело, – сказал он, прерывая молчание. – Жить в детском доме.

Я кивнула, благодарная за смену темы. Я не хотела больше копаться в своем прошлом. Это была темная и болезненная глава моей жизни, которую я хотела бы держать под замком.

Айзек, казалось, понял мое нежелание говорить об этом и не стал настаивать на этом. Вместо этого мы погрузились в уютную тишину, единственным звуком в комнате было тихое потрескивание камина и постукивание пальцев Айзека по клавиатуре.

Что же он пишет?

 Его пальцы двигались со скоростью и точностью, свидетельствующими о том, что он делал это часто и много.

– Над чем ты там работаешь? – спросила я, кивнув в сторону его компьютера.

– Ничего такого. Мне надо вернуться в лес, докончить начатое. Тебе что-то нужно?

– Помоги мне пойти на кухню, я сделаю салат пока ты вернёшься.

***

Айзек ушел работать в лес, оставив меня наедине со своими мыслями.

Он вошел и в дом сразу ворвался запах древесного дыма и зелени. Он выглядел измученным, но его глаза загорелись, как только он увидел меня.

– Ты уже вернулся? Как прошел твой день? – спросила я.

– Хорошо. Многое успел сделать, – ответил он, потирая руки.

Когда мы сели ужинать, атмосфера стояла неловкая. Это было так, как будто я была на свидании с незнакомцем. Айзек, казалось, слишком старался завязать разговор, но между нами чувствовалось скрытое напряжение. Я решила спросить как давно он живет в лесу и почему.

Айзек поднял взгляд от своей тарелки.

– Уже несколько лет, – говорит он. – Что касается причины, ну, это потому, что я нахожу здесь покой. В городе слишком шумно, слишком многолюдно. Там трудно услышать свои собственные мысли.

Я киваю, внимательно слушая.

– Где-то я могу это понять, – говорю я. – Город порой может быть изматывающим. Хотя будучи в контакте со столькими людьми и такое долгое время – привыкаешь. Порой даже скучаешь.

Айзек улыбнулся. Казалось, что он хотел сказать что-то, но в последний момент передумал и просто согласился:

– Я рад, что ты понимаешь,

Несколько мгновений мы продолжаем есть в тишине, прежде чем я заговорила снова.

– А что ты делаешь здесь,  то есть в лесу, весь день?

Айзек пожал плечами:

– Я колю дрова, добываю еду на охоте и иногда работаю дистанционно, – говорит он. – Это простая жизнь, но она мне подходит.

Когда мы закончили ужинать и убрали со стола, он предложил нам прогуляться на улице. Я радостно согласилась, надеясь, что глоток свежего воздуха прочистить мне голову.

Пока мы шли, небо потемнело и начало падать несколько капель дождя. Айзек снял свою куртку и накинул её мне на плечи. Я почувствовала, как по моему телу разливается тепло. Несколько мгновений мы шли молча, наслаждаясь шумом дождя, барабанящего по листьям.

Нам пришлось возвращаться на балкон дома, чтобы я не простыла. Айзек решил внезапно нарушить молчание.

– Я чувствую, тебя что-то беспокоит. Ты можешь сказать мне.

Я колебалась, неуверенная, как облечь свои мысли в слова. Но взгляд его глаз был таким теплым и обнадеживающим, что я, наконец, открылась ему.

– Я не знаю, что со мной не так. Я чувствую, что постоянно нахожусь на взводе, и я не знаю, могу ли я доверять себе или даже тебе, – сказала я, мой голос был едва громче шепота.

Айзек остановился и повернулся ко мне лицом.

– Я понимаю. Учитывая, через что тебе пришлось пройти, это не удивительно. Но ты можешь мне доверять. Я не причиню тебе вреда, обещаю, – сказал он низким и напряженным голосом.

Мы молча зашли внутрь.

– Итак, чем ты любишь заниматься ради развлечения? – спрашивает он, его глаза осматривают комнату, словно в поисках вдохновения.

Я пожимаю плечами, не совсем уверенная, что ответить.

– Я не знаю, например, слушаю музыку, смотрю фильмы, гуляю, – говорю я, перечисляя некоторые из обычных занятий.

– Звучит заманчиво, – говорит он с улыбкой. – Может быть, мы сможем сделать что-нибудь из этого вместе, пока ты здесь.

Я молча кивнула.

 Не уверена, что это такая уж хорошая идея. 

Если проводить с ним больше времени, это может только всё усложнить.

Он выделил для меня небольшую комнату с отдельной ванной наверху, пока что там я там не сплю, потому что мне всё ещё сложно передвигаться. Пока я переодевалась и сушила волосы, Айзек зашел и предупредил, что собирается ненадолго выйти на улицу, пообещав скоро вернуться.

Прошло некоторое время, и я, свернувшись калачиком на диване, читала книгу, которую он мне дал.

Под звуки дождя меня стало медленно клониться спать, как вдруг меня разбудил внезапный шум. Звук был похож на треск ветки снаружи, но это был слишком громкий звук, чтобы быть она просто сломалась. Моё сердце бешено заколотилось, и я села прямо, пытаясь прислушаться к ещё каким-нибудь звукам.

Низкое рычание, донеслось рядом с окном. Я ничего не могла разглядеть в темноте, но я знала, что что-то было там и оно скрывалось в лесу.

В этот момент страх перерос в панику.

Часть 3

Настоящее время.

Кристал Мартинез.

От резкого звука я вскрикнула, быстро встала с дивана и как могла побежала к окну, пытаясь разглядеть, что же это случилось. Летучая мышь. Точнее раненная летучая мышь.

Внезапно я услышала звук шагов и, обернувшись, увидела входящего в комнату Айзека.

– Я услышал крик, ты в порядке? – спросил он, глядя на меня с беспокойством.

– Да, всё в порядке, – ответила я, чувствуя себя немного смущенной из-за того, что меня напугала летучая мышь.

– Что случилось? – спросил он, подходя к окну.

– Это была просто летучая мышь, – сказал я, указывая на окно. – Она ударилась о стекло.

Айзек подошел к окну и выглянул наружу.

– Бедняжка, – Сказала я, подходя и разглядывая её поближе. – нам надо что-то сделать.

Она неподвижно лежала на земле.

– Я позабочусь о нёй.

Он вышел на улицу, чтобы забрать раненную, и я наблюдала из окна, как он осторожно поднял её и покачал в руках.

– Жить будет, с крыльями всё нормально. Видать свет из дома её запутал. Я отнесу её подальше отсюда.

Некоторое время я всё ещё в замешательстве смотрела, как он исчезает в ночь, и только позже стала медленно приходить в себя. Эти недели были невыносимыми. Мигрени, кошмары, постоянные боли – всё просто изнывало меня каждый день, и я не могла ничего с этим сделать. А самое ужасное, что в воспоминаниях была пустота.

Вскоре Айзек вернулся. Он сделал нам горячий травяной чай, и мы сели пить его возле камина.

– Тебе не холодно? – спросил он.

– Нет.

– Кристал, я не собираюсь спрашивать про твоё самочувствие. – сказал он аккуратно, следя за моей реакцией.

Я посмотрела на него вопросительно.

– Я имею в виду, что совершенно ясно, что с тобой не все в порядке, – сказал он, пристально глядя на меня.

– И я не собираюсь притворяться, что ничего не замечаю. Выскажешь – станет легче.

Айзек некоторое время пристально смотрел на меня, видимо ожидая, что же я скажу.

А что же мне было сказать? Нечего.

Пожалуй, надо найти правильные слова, чтобы выразить охватившее меня смятение…

Но таковых не было.

Торнадо, пройдя по моей душе, не оставило ничего, кроме хаоса и разрушения. Как я могла передать тяжесть пустоты, страха и боли, которые так долго давили на меня какими-то словами?

Слова состоят из одних и тех же 33 букв, которые просто расставляют по-разному. Как они могут что-то вообще означать?

Детдомовские не верят в слова. Если тебе что-то не нравиться, меняй это. Мы не делимся своими чувствами и не раскрываем свои слабости, потому что это может привести к уязвимости, которая может сделать нас легкой мишенью хищников.