Мелина за обедом смотрела в окно. Она наблюдала за постепенно плывущими облаками, за летающими птичками. Затылком она чувствовала, что на неё пялятся. Кто-то пристально смотрит на неё, это точно. Это напрягающее чувство не давало девочке покоя большую часть перемены, пока она не обернулась назад. Всё вокруг резко помутнело, кроме лица наблюдателя. Иван Громов смотрел на блондинку, не отрываясь. Его тёмные глаза сияли удивлением, страхом, догадками и недоумением. Он, почему-то, не ожидал видеть её. Мел сразу отвернулась, не осмелившись продолжить игру в «гляделки». Друзья это всё видели. Эшли начала волноваться, Чарли и Кристина разозлились, а Максим решил не обращать внимания на этот странный жест дворника. Кристина начала пристально наблюдать за мужчиной. Он ещё минуты две смотрел на Мелину, пока не завёл диалог с поварихой. Она была напугана и зла одновременно. Они о чём-то поспорили, после чего разошлись.
Тина решила заглянуть в архив на следующей перемене, после пятого урока. Ей это не составит труда: у отличников были свои привилегий. Например, библиотекарша разрешала таким студентам самостоятельно посещать архив, ведь они «умные детки, смогут найти то, что нужно». Кристина обычно никогда не пользовалась своим положением отличницы, но, как говорится, всё бывает в первый раз.
– «Интересно, если Чарли узнает, чем я занимаюсь, он обидится, что я его не позвала?» – Ухмыльнулась своим мыслям Тина.
Она настроилась, придумала причину посещения архива для библиотекарши и вошла в помещение, пропахшее самыми разными книгами. Зарина Евгеньевна поприветствовала отличницу 8 «Б» класса милой удивлённой улыбкой: давно Кристина не посещала библиотеку. Женщина преклонных лет поправила свою причёску, после чего выслушала просьбу ученицы. Кристина сказала, что собирается найти информацию про Филиппа Филипповича по просьбе отца. Якобы Элеот Тонкс хочет взглянуть на досье мужчины, чтобы проверить, не мог ли он сам убить своего ребёнка. Зарина проводила девочку к двери в архив, указала на каких стеллажах расположены папки про работников и ушла.
– «Надо же, это было легче, чем я думала», – Радостно удивилась Кристина.
Архив был мрачен и холоден. Он с радостью принимал гостей в свои тёмные руки, желая им показать чужие жизни и возможные тайны. Он создавал атмосферу напряжения и страха, включив только две из шести лампочек. Бледный белый свет ложился на серые от пыли и краски стеллажи. Там пахло сыростью и старой бумагой. Стеллажей всего три. Они стоят близко, так что стоять между ними боком не получится. Тесно. Стены каменные, как и пол. Скорее всего, архив не подчинялся ремонту уже очень давно. По смуглой коже гостьи сразу пробежала дрожь, давая знать о температуре комнаты.
Кристина погладила себя по рукам, унимая реакцию организма. Дрожь ушла – шаг. Короткий каблук на балетках Кристины издал звук, который отразился от стен. Гробовая тишина. Цок-цок-цок. Три шага – и Тина уже у одного из стеллажей. Времени мало, надо действовать быстро. Девушка обдумала свои действия: «Иван Николаевич… Какая у него там была фамилия? Громов? Грозов? Громов. Так. Он работал в школе до – Кристина посчитала, – до 2006 года. Был учителем биологии. Так как он перестал здесь работать, его «дневник» могли убрать в конец, но сейчас он вернулся и его могли положить в начале. Где же начать?» В итоге Кристина принялась за середину правого стеллажа.
Полок на стеллажах было… много. На каждой полке множество коробочек с папками о людях. Здесь можно искать бесконечно. «Тем более с таким освещением», – раздражённо подумала Тина. Она принялась перебирать пальцами папки, ища нужное имя.
– «Иван Громов. Иван Громов. Иван Громов», – Повторяла в голове Кристина, чтобы не пропустить это уже надоевшее имя.
Пока Тина копалась в пыльных папках, Мелина наблюдала за тем, как Чарли и Стас пытаются дотянуться языками до носов. Максима снимала это на телефон, Лина стояла рядом с Мел, Костя сел на пол в ожидании окончания «очень серьёзного» конкурса. София общалась с Агатой, кидая короткие взгляды на брата своего бывшего. Вики не было: она прогуливалась по коридору, привлекая внимание. Мел искренне радовалась ребячеству одноклассников – их беззаботность умиляла. Она не умела также радоваться мелочам и вести себя, как ребёнок. Она не могла за конфетку, у которой уже просрочен срок годности, встать по середине коридора с высунутым языком и нелепым видом. Она вспоминала детство, раннее детство…
Когда казалось, что птицы поют только мне. Ветер играет только со мной. Я – центр вселенной, а она и не против. Родители, словно заботливые феи порхают над моей светлой головой. Ах, они были так добры! Так милы! И так хороши! О, я помню их: оба блондина со светлыми глазами, только у отца голубые, а у мамы серые. Жаль, что не помню лиц…
Помимо Мел воспоминания, а точнее образы близких, настигли и взрослого мужчину.
Эмили… О, Эмили, дорогая, зачем ты умерла? Я остался один. Зачем? Мы были вместе, а теперь из-за них мы разделены! Эмили! Не уходи! Эдвард Харрис проснулся от кошмара. Эмили – его жена, которую он сам убил. Она оставила его по его же воле и желанию. Руки крупного блондина тряслись. Он убил её этими руками, а теперь жалеет об этом. Мужчина встал, посмотрел на время: скоро пора выходить за дочерью Марины Цветаевой.
Гудение звонка донеслось до стен архива. Кристина не успела найти нужную папку. Она раздражительно покинула помещение, запомнив, где остановилась.
Школьный день подошёл к концу. Роза направилась домой с неистовой скоростью, чтобы скрыться до следующего дня под одеялом. Чарли хотел с ней поговорить, но не успел. Эшли мягко погладила друга по плечу, успокаивая его пыл.
– Я чувствую, что-то произойдёт… – Вслух сказал Чарльз.
– Всё будет хорошо, не переживай, – Тихо ответила Эш, едва двигая губами.
Грозно прорычав, девочка плюхнулась на кровать. Тёплая. Роза сняла с себя противную юбку и короткий топик, после чего надела большую толстовку и шорты. Роза уткнулась лицом в подушку. Шаги. Тяжёлые. Отчим зашёл в комнату девочки без стука, разглядывая обстановку. Его внимание привлекла одежда, валяющаяся на полу, около кровати. Одним резким движением Розу перевернули лицом к мужчине, чей глаз был полон ярости.
– ТЫ В ЭТОМ ХОДИЛА В ШКОЛУ?! ТЫ ЧТО, ШЛЮХОЙ СТАЛА?! – Начал кричать Алексей, тряся девочку за плечи.
Она тихо простонала от неожиданной боли. Роза не знала, что сегодня отчим придёт домой на обед раньше, она надеялась, что успеет спрятать одежду. Увы. Голова кружилась и начала гудеть от сильной тряски и нескончаемых криков. Роза попыталась оттолкнуть мужчину, но вышло лишь погладить его по плечам, на что он не обратил никакого внимания.
– От..отстань от меня, конченный психопат! – Крикнула Роза, не следя за словами.
Алексей резко остановился. Его карие глаза смотрели в такие же карие. Они не сводили друг с друга взглядов, полных ненависти. Один миг – и в голову отчима попал пенал, лежащий до этого на полу! В пенале находились не только карандаши и ручки, но и ножницы. Твёрдый металл приложился к глазу мужчины. От неожиданности он отпустил девочку, закрывая веко. Роза среагировала быстро: она вскочила с кровати, запихала в первую попавшуюся сумку самое необходимое, по её мнению, и выбежала. Алексей за ней.
Улар кулаком по голове! Роза упала на стену, прямо рядом с дверью из квартиры. Отчим гневно дышал, довольствуясь тем, что наконец-то ударил эту чёртову девчонку.
– Давно пора было тебя побить! – Прорычал Алексей, готовясь нанести ещё один удар.
Роза оказалась быстрее. Она швырнула в мужчину пару туфель матери – одна туфля каблуком прилетела в тот же глаз, что и пенал. Крик ярости, смешенный с болью, раздался по квартире. Роза схватила свои кроссовки, отворила дверь и побежала вниз по лестнице, слушая, как отдаляются крики отчима, грозящие сурово наказать её, когда вернётся.
– «Не вернусь! Нет!» – Думала Роза, сдерживая на глазах слёзы.
Улица встретила холодным ветром, который сразу заключил девочку в свои колкие объятья. Дрожь пробежала по телу, а дуновение добралось до глаз. Слёзы покатились по ещё тёплым щекам. Роза упала на колени и открыла рот. Увы, она в немом кино – с её губ не слетело ни звука. Немой крик, сопровождающийся выпусканием воздуха. Роза жалобно захлюпала мокрыми глазами, пытаясь вдохнуть. Ничего не получилось. Слезы заполняли лёгкие девочки, желая напомнить о себе. Она никогда не выплакивала всё, но теперь время пришло. Пришло время забыть о своей гордости и стойкости и, наконец-то, выплакать всё, что внутри! Пора выпустить эти гнев и печаль! Пора, Роза! Она сжалась и упала на холодный асфальт, не думая, что о ней скажут прохожие. Роза скрыла свои лепестки, решив оставить всем на виденье только тонкий стебель, поддающийся дуновению ветра. Так она пролежала несколько минут, пока слёзы не закончились. Роза встала. Оттряхнула шорты и коленки, ободравшиеся от падения. Поправила рукой волосы. И пошла. Пошла избавляться от трезвого стресса. Очередная глупая идея Розы Цветаевой.
