– Интересно, весь континент лежит на плато или только его восточная часть? – пробормотал Аксель.

– Удивительное строение, – улыбнулась Кира.

– И мало на что похожее.

– Мне доводилось видеть подобное геологическое строение, но те структуры не были столь высоки, – вступил в разговор стоящий у лобового окна Дорофеев.

– Возможно ли, что континент лежит на плато? – повторил вопрос Крачин.

– Скоро узнаем, – ответил капитан, внимательно изучая поднимающуюся из воды стену.

Опасаясь ветров, Дорофеев распорядился начать подъём примерно в пятнадцати лигах от линии плато, и, когда «Пытливый амуш» набрал достаточную высоту, путешественники увидели песчаную пустыню с грязно-жёлтым песком и редкими вкраплениями коричневых скал. И ни одного зелёного мазка, насколько видел глаз и добивали бинокли, – только жёлтое и коричневое.

– Если планета обитаема, то люди явно живут не здесь, – оценил Крачин.

– Люди живут и в пустынях, – заметила Кира.

– Не видно воды, адира.

– В пустынях редко бывают реки, Аксель.

– По тому, что я наблюдаю, здесь скорее будут оазисы, а не реки, – вставил своё слово Дорофеев. – Эта сковородка чересчур раскалена.

– Надеюсь, Помпилио не пришлось её преодолевать, – прошептала Кира.

Прошептала едва слышно, однако Базза услышал, дёрнул щекой, посмотрел рыжей в глаза и кивнул.

– Пустыня кажется большой, – произнёс Крачин, продолжая разглядывать землю в бинокль. – Пойдём вдоль берега или над континентом?

– Над континентом, – уверенно ответил Дорофеев. – Пустыни рано или поздно заканчиваются.

– А вдруг она занимает весь континент?

– Это будет означать, что мы ошиблись континентом, адира, – мягко сказал Базза. – Проблемы с водой не позволили бы переселенцам построить здесь развитую цивилизацию.

– Люди упорны и умеют удивлять, – не согласился Аксель. – У переселенцев должны были быть с собой инструменты и припасы, чтобы обустроиться.

– Даже в пустыне? – удивилась Кира.

– Люди упорны, – повторил Крачин, и Дорофеев кивнул, поддерживая помощника. – Это наше самое главное качество.

– Не всякие обстоятельства можно победить упорством.

– Всякие, адира.

– Позвольте согласиться с Акселем, адира, – вернулся в разговор капитан. – Во время путешествий мне доводилось видеть поразительные примеры мужества и умения людей приспосабливаться к самым неблагоприятным обстоятельствам. На Сельере, спасаясь от частых ураганных ветров, люди строят города в котлованах как естественных, так и искусственных. На очень холодной Хееде жители видят воду только в виде льда и растапливают его для своих нужд.

– Не проще ли им переселиться?

– Хееда необходима в качестве перевалочного пункта к большому скоплению планет, к тому же на ней добывают уникальный молочный жемчуг – создающие его моллюски живут во льдах.

– Герметикон велик…

– Да, адира, Герметикон велик. Мы с мессером побывали во многих его уголках и много видели, и я думаю, что если мессер оказался здесь, то шансы на выживание у него хорошие.

– Вы пытаетесь меня утешить?

– Ни в коем случае, адира, – качнул головой Дорофеев. – Мессер прекрасно подготовлен и знает особенности пустынь. Поверьте: ему не составит труда отыскать воду.

– Если она здесь есть.

– Я ещё не видел пустынь, в которых не было бы хоть капли воды. А если она – эта капля – есть, мессер её найдёт.

– Спасибо, Базза.

– К вашим услугам, адира. – Капитан помолчал. – Или в пустыне, или за её пределами мы обязательно встретим людей и с их помощью организуем масштабные поиски мессера и наших товарищей. – Пауза. – Если, конечно, мессер ещё не возглавил местные племена.

Шутка вызвала смех и у Киры, и у Акселя.

Однако следующие часы заставили их засомневаться в словах Дорофеева.

Цеппель неспешно, поскольку находился в поиске, шёл над пустыней, всё дальше и дальше удаляясь от берега, а пейзаж не менялся, словно она, мёртвая, решила посмеяться над цепарями, отчаянно надеющимися отыскать своих друзей. Песок, камни, скалы… Скалы, камни, песок… И всё это время Кира не покидала мостик. Молчала, то разглядывая пустыню через окна, то погружённая в задумчивость, держалась очень хорошо, однако Дорофеев видел, что рыжая на грани. Таинственное исчезновение Помпилио ударило по ней очень сильно, и с каждым часом его отсутствия Кире становилось всё труднее оставаться спокойной. И чем дольше летел «Пытливый амуш», тем лучше рыжая осознавала грандиозность стоящей перед ними задачи. Чужая, оторванная от Герметикона планета, о происходящем на которой им ничего не известно. И не только о происходящем: они не представляют себе географию этого мира и то, где искать Помпилио. Он может оказаться в лиге к северу, умирать от жажды, прячась в тени скалы, а они просто пройдут мимо… И ещё он мог утонуть, оказаться в воде в бессознательном состоянии и не суметь себя спасти. Он мог повстречаться с диким животным и погибнуть. Он… Переживания рвали душу Киры, заставляли кусать губы и сжимать кулачки… А потом она переводила взгляд на внешне спокойного и собранного Дорофеева и понимала, что должна учиться у капитана сохранять хладнокровие.

И училась.

И лишь однажды не сдержалась.

Нет, не закричала, не устроила истерику – высказалась. Они сидели в креслах: Базза – в своём, Кира – в кресле мужа. Других кресел на мостике не было. Выпили кофе, который принёс Валентин, а когда он ушёл, рыжая очень тихо сказала:

– Вы очень спокойны для наших обстоятельств, Базза.

И так упрекнула Дорофеева.

Капитан помолчал, едва заметно улыбнулся, поняв, что там, где иная женщина зашлась бы в истерике, адира дер Даген Тур сумела ограничиться коротким замечанием, и, не собираясь ни обижать Киру, ни обижаться на неё, ответил:

– Вы ведь знаете, что мы с мессером воевали друг против друга на Бреннане?

– Да, капитан.

– И вы знаете, что мессер спас меня от смерти?

– Помпилио вас очень уважает, Базза.

– Мессер сказал, что история межзвёздных перелётов обеднела бы без меня.

– Помпилио не умеет льстить.

– Я знаю. – Он выдержал паузу. – Мессер считает меня своим другом, адира. Он никогда об этом не говорил, но я это знаю. И это знание для меня очень важно. Мы не уйдём с планеты без моего друга и вашего мужа, адира.

– Спасибо, Базза, и… – Она тихо вздохнула. – Извините меня.

Он кивнул:

– Всё будет хорошо, адира. Мы справимся.

И, словно подтверждая слова капитана, на весь мостик прогремел голос вперёдсмотрящего:

– Вижу цель!

– Люди? – Дорофеев вскочил с кресла.

– Строение.

– Взять курс на него.

«Пытливый амуш» медленно повернулся и направился к приземистому зданию, выстроенному из обработанных коричневых камней и представляющему собой довольно большой купол с круглым отверстием на самом верху. Точнее, о том, что там есть отверстие, Кира узнала чуть позже. А сначала она обратила внимание на венчающую купол башенку, которая изрядно пострадала от ветра:

– Как интересно: зачем они сделали чёрную башню?

И услышала в ответ:

– Имя этой башни – Печать Прощения, – очень серьёзным тоном произнёс Дорофеев. – Она четырёхугольная, и на каждой её стороне написано «Боль». И ещё она чёрная, обязательно чёрная, чтобы подчеркнуть горечь тех, кто её ставил. Купол может быть любого цвета и из любого материала, который окажется под руками, но Печать – всегда чёрная. Печать Прощения символизирует нашу горечь и нашу веру в то, что больше этому не бывать. Она такая, потому что только чёрное может закрыть ему дорогу. – Капитан выдержал короткую паузу, но изумлённая Кира не стала его перебивать. – Люди, которые здесь живут, знают правила, и они очень постарались, чтобы притащить сюда чёрный камень. Но они это сделали, и я надеюсь, у них всё получилось.

– Кому закрыть дорогу? Кому ему? – Рыжая кивнула на строение. – Что это?

– Вы ещё не догадались, адира? – Капитан грустно улыбнулся. – Это могильник для умерших от Белого Мора. И он выстроен по всем канонам Герметикона. – Дорофеев помолчал и закончил: – Приземляться не будем.