Псевдо-юристы, горе-помощники и прочие гуру помогали с документами. Некоторые просто не являлись на встречи после оплаты, другие не знали местного языка и совершали ошибки в анкетах, из-за которых новоприбывшим ставили «депорт». И никто из них так и не был наказан. Потому что жертвы уже были в других странах, и часто даже не знали всей правды.

Придумывались оправдания насчет новых местных законов, ужесточения миграционных правил, политики. Но никаких официальных постановлений не было, а не приложенные нужные документы, по сущим мелочам, оставались за кадром.

Бизнес-поток, в который, как в мясорубку душ, попадали самые обычные семьи из-за какой-то 1 000 долларов, существует до сих пор. Те, у кого не было денег на такие услуги, выигрывали, пойдя в местные фирмы по оформлению. Но самонадеянные, ищущие иные пути или даже заполнявшие документы на иностранных языках сами – часто переоценивали свою осведомленность, будто бы никогда в жизни не ошибались. В чатах они потом ругали всех, от бюрократов до судьбы, с восторгом перевирая факты.

Судьбы ломались. Судьбы ломались именно по тем причинам, о которых предупреждают мамы – из-за лени, высокомерия, честолюбия, глупости, навязанного чужого мнения, рассеянного внимания. Всего того, чем изобиловало это сообщество. Но пока оно сидело дома, в своих маленьких комнатках за большими компьютерами, внешний мир не давал адекватного отклика на все эти грехи. А теперь пришла пора за них расплачиваться. Да, новый мир все расставлял по своим местам.

17

Больше всех радовались и улыбались собаки. Опьяненные новыми тропическими запахами, частыми прогулками по пляжам, заласканные как кошки и подстриженные по последней моде, с собственными паспортами и чипами, они тоже были эмигрантами и прекрасно это понимали.

За столиками ресторанов сидели родители с 18–20-летними сыновьями, заказывая шашлыки, баранину, стейки своим «маленьким» детям. По глазам мальчишек было понятно, что они не осознавали ни свое везение, ни то, что они навсегда потеряли что-то, без чего их сердце еще долго будет разрываться на части перед сном, как у всех детей, что переезжают не по своей воле.

Бегущие от чего-то никогда не находили то, что ищут, ибо вообще ничего не искали. Только бегущие к чему-то – верой и правдой, сердцем и душой – обретали покой. Некоторых он настигал на крыше модного бара с видом на яхт-марину, других – на вилле с собственным бассейном, третьих – в маленькой студии на мансарде, где показывались любимые американские сериалы. Они были спокойны. Они были счастливы. Потому что они нашли то, что искали. Эта свобода опьяняла и ничего им не стоила. Или так хотя бы казалось.

Большая часть людей совершенно не понимала общей картины и делала все ради сохранения своего образа успешного эмигранта. Зацикленные на себе, они воспринимали жизнь как череду событий, что происходит с ними. Они были эталонными миллениалами, самонадеянными из-за разницы в курсе валют между столицей и удаленными странами, без какой-либо позиции. Они ее не высказывали и оттого казались испуганными либералами. Но это было далеко не так.

Большинство были просто эгоистами, готовыми поддерживать любого, пока это их устраивало, и пока их не отправляли поддерживать эти принципы делом. С такими, не определившимися в выбранной стороне, иметь дело было опаснее всего – они могли предать любого, просто из-за собственной сиюминутной выгоды. И они предавали.

Падение курса какой-нибудь иностранной валюты нередко приводило их в восторг. Они ликовали без зазрения совести, когда видели, что денег у них как бы становится больше. Они молились на графики и проверяли их каждый день. Чтобы получить еще кусочек, выкачать еще больше из города, в котором больше не живут и в который не верят. Тратя деньги на развлечения в заведениях, владельцы которых смотрят на мир столь же меркантильно, они проживали золотую пору своей жизни.

Окруженные проститутками и алкоголем, они оставляли своих жен дома, в квартирах, которые не могли себе позволить местные с той же работой и квалификацией. И думали, что все, что произошло – к лучшему. И что они чего-то таки достигли. А до ничего не подозревающих жен слухи не доходили, потому что не было на новом месте знакомых и друзей.

Но некоторые женщины были не лучше. Опьяненные вниманием молодых, загорелых, накачанных смуглых мужчин с сексуальными карими глазами, они изменяли, даже не раздеваясь (и раздеваясь тоже!) и чувствовали превосходство над этим миром. Ходили развлекаться с новыми подругами, требовали от мужей свободы и равенства, чтобы растратить его на образ портовой шлюхи для тамошних иностранцев.

Замужние или просто далеко не несвободные, они не видели в этом ничего плохого. Но каждый здесь понимал, какой характер стоит за таким поведением, и почти ни один роман, что начался как-то так, не включал в себя уравновешенную женщину и мужчину без аморальных мыслей.

Достойные представители мужского пола оставались дома, смотрели на только что приехавших женщин только при необходимости в профессии и тихо их презирали. Презирали не злобно, а тихо, а свои жены казались ангелами. И засыпая с ними, в окружении троих детей, они понимали, как им на самом деле повезло. А длинные ноги – это всё мирское.

В силу собственной испорченности, новоприбывшие женщины верили в свое превосходство над местными, и пользовались общественным мнением, которое презентовало их как молодо выглядящих, богатых, уверенных и сильных. К неработающим и не ухаживающим за собой матерям троих детей в традиционных одеждах они относились по-особому – с жалостью и некоторым, порой неконтролируемым, презрением. Не понимая, что те на них смотрят точно так же, но хотя бы молятся за их души.

Мужские и женские умы, разрушенные алкоголем, наркотиками и вейпом до неспособности принимать решения и понимать, что происходит, помнить факты и отстаивать свое мнение, создавать логические цепочки событий и осознавать последствия – были обыденностью дома и не казались чем-то странным. Все эти симптомы настоящих неврологических заболеваний проходили незамеченными, никто не считал это чем-то реальным. Большая часть тех, кто курил электронные сигареты, искренне верил, что они не вредны. И непонятно, как было назвать это заблуждение, кроме как массовым психозом.

Здесь же таких людей было видно за версту – они гонялись за своей прелестью по всему городу, выглядели как голодная уличная собака и постоянно чувствовали вину и собственную незначительность. Их стоило бы пожалеть, но на самом деле не получалось.

Не признавая свои зависимости, они считали маленькие города скучными, а местных женщин и мужчин, что не поддаются и разочаровывают – проблемными, при этом свято веря в то, что всё всегда можно купить. Только почему-то здесь ничего не покупалось. И тогда приходило решение – поехать туда, где шире ассортимент и подвижнее моральный компас населения. И в итоге они доезжали до мест, о которых лучше не упоминать.

18

Сидя без денег, с пошатнувшейся психикой, без перспектив, даже без особого желания структурировать свою жизнь – они постоянно говорили про США, часто не имея возможности без проблем оплатить даже следующую аренду в дешевой тропической деревне или купить новую технику для работы.

Зазомбированные кисельными берегами, они не видели масштабов. Ведь стоимость попадания туда даже просто по грин-карте была сравнима с их нынешней двухлетней арендой. Но они свято верили, что страна, за пару месяцев как-то уволившаяся 200 000 IT-шников из «лиг плюща», ждет именно их с их ненастоящим разговорным английским, нулевой кредитной историей и красным паспортом, как победителей вселенского зла. Или, как минимум, как молодых и перспективных, что было еще глупее, учитывая разный уровень вовлеченности в бизнес-процессы в двух странах.

Вещатели позитива говорили о том, как все прекрасно. Как красивы блог-посты, как удивительно интересны рилсы, как невероятно продуктивны курсы, как они ощущают подъем, энергию и душевную гармонию. Но после увольнения из закрывшихся стартапов-пустышек они оседали в кофейнях на углах и больше становились похожими на барыг, которые ищут своих новых жертв, цепляясь за всех русскоговорящих прохожих, чтобы завязать разговор и хоть как-то скоротать время. Ведь время – последнее, что у них осталось, все прочее уже было растрачено.