− Ты идешь вместе с Арсением, ─ произнес Борис, настойчиво глядя Руслану прямо в глаза.

− Ты меня так наказываешь? Но это не я упустил вчера того упыря, − и на пристальный и раздраженный взгляд Бориса добавил: − Ну в смысле не я один, а ты наказываешь только меня.

Борис не имел привычки повторять свои распоряжения и тем более многократно. Это был тот редкий случай, когда обычно часто звучавшая и настолько же редко исполняемая фраза «дважды повторять не буду» действительно им соблюдалась. Никто в помещении, да и во всем трехэтажном здании не посмел бы перечить ему и переспрашивать, даже если бы действительно не расслышал что-то или не понял его слов вовсе.  Но Руслан и здесь был на особом счету. Борис же продолжил властным голосом распределять пары для дежурства и обхода по городу на приближающийся вечер.

Пребывая все еще в веселом настроении, Арсений,  улыбаясь, легкой, иногда даже переходящей в развязную походкой подошел к Руслану.

      − Ну что, идем? Я же с тобой.

─ Видимо, да, − обреченно вздохнул Руслан, но все равно стал ждать конца списка, который был в руках Бориса, с надеждой, что кому-нибудь, может, не хватит пары, и он-то тут не растеряется. Но чудо не произошло.

Обход предвещал быть одинаково долгим и нудным как для Руслана, так и для Арсения именно из-за выпавшего им жребия идти вместе, так хладнокровно брошенного по прихоти Бориса.

Несколько лет назад мир перевернулся в результате неизвестного заболевания и, как следствие, появления так называемых «вампиров». Невидимый для человеческого взгляда вирус, в отличие от своего размера, всемогущий и разрушительный. Как при таком весе можно иметь такую силу? С таким войском невозможно бороться. Общество людей все еще отставало по развитию от вирусов и не было так совершенно. Оно не смогло столь быстро адаптироваться, как они. Хитрый, приспосабливающийся к разным условиям враг одолел человечество. Непонятно, доволен ли он своей победой или предпримет дальнейшие неожиданные шаги.  Человек, живущий в комфортных условиях, потерял чувство опасности и сдался недругу в собственном жилище, не имея возможности полноценно бороться и не зная о средстве, которое могло бы уничтожить соперника. Вирус не боялся ни чужого богатства, ни влияния и власти, ни оружия. Не было дверей и замков, которые способны были задержать и остановить его.

Так и не удалось выявить закономерность среди людей, подверженных заболеванию. Но вдруг обычным переболевшим мужчинам и женщинам всех возрастов потребовалось употребление крови для дальнейшего выживания. Дело усложнялось еще и тем, что кровь требовалась исключительно человеческая, поначалу всего только раз в неделю. Но при невозможности ее получения или промедлении хотя бы на час на человека нападала сильнейшая жажда. Ученые, склонные присваивать всему сложные имена, естественно, назвали все это со свойственной им мудреностью, но у общества путь до «вампира» был очень короток и неизбежен. Вампиры не приобрели особенных отличий, лишь стали немного сильнее и выносливее, но этот процесс еще полностью не изучен до сих пор. В какой-то момент дело дошло до полномасштабной войны между людьми и вампирами. И пока не произошло полного истребления одной из сторон или всех сразу, решено было разделить территорию на мелкие части и продолжать жить по-отдельности. Но были несогласные, и они не могли смириться с решением судьбы и властей, а те одинаково не спрашивали ни у кого мнения и решили все единолично. Многие от ненависти или личной мести периодически совершали нападения.

 Мелкая моросящая сыпь покрывала одежду и делала ее неприятнее и тяжелее. Руслан отер тыльной стороной ладони свое лицо, смахивая скопившиеся капли.

─ Вот гадость, − произнес он с неприязнью.

Лишь падающий от фонаря свет мог обличать этого преступника и показывать того, кто же виноват в такой неприятной мокроте. Окна множеством холодных огромных глаз с двух сторон следили за прохожими, мирно шедшими по тротуару. В большинстве окон горел свет, но когда владелец по каким-то причинам гасил его, то оно забирало с собой и часть уличного освещения, оставляя в этом месте тоску и грусть.

─ А мы точно всех проверили? – заговорил Арсений. – Может, кого-то пропустили и среди нас есть чужаки?

− Да, всех.

─ И что…?

─ И то!

─ Отлично, мне нравится с тобой разговаривать, ты мне напоминаешь мою тетю Полю.

─ Не думал, что смогу  испытывать симпатию к тому, кого не знаю, но похоже твоя тетя мне нравится больше, чем ты. Помолчи лучше.

Пришло время для одного из тех нагоняющих тоску вечеров, которые зарождают в сердце тревогу, и она начинает нашептывать, что обязательно должно произойти что-то нехорошее. Холод улицы бесцеремонно стучался, и как бы каждый не сопротивлялся и не хотел открывать, но он в итоге заползал внутрь и располагался там хозяином, сжимая душу, диктуя настроение и властно, совершенно эгоистично подчиняя себе мысли и чувства.

Ветер заставлял все вокруг терять спокойствие и двигаться против своей воли в неловком танце, клонясь то назад, то вперед, под неприятную, завывающую музыку собственного исполнения. Повинуясь ему, все вокруг превратилось в один сплошной музыкальный инструмент, на котором он играет, когда и сколько захочет. А, увлекаясь и теряя меру, в разгар своего буйства может и безжалостно сломать пару деталек. Небо владело главными пазлами, оно и придавало эту серую, безнадежную краску всей картине. Без него ничего бы не вышло.

Обрывок черного пакета или пленки зацепился за сук дерева и трепыхался без остановки, словно какая-то птица застряла в ветвях и не находит силы вырваться.

─ Чем ты раньше занимался? ─ сухо спросил Руслан, не демонстрируя особого интереса к своему же вопросу, осматриваясь по сторонам и прислушиваясь к тишине.

─ Я удивлен! Тебе стала интересна моя жизнь? – спросил Арсений, повернувшись к Руслану и пытаясь быстро по лицу угадать его настроение.

      ─ Просто хочу понять, почему ты такой тупой. Почему не развился с годами, как остальные.

Руслан проговорил все очень спокойно и достаточно отстраненно, как и ранее. Он никогда не рассматривал свои речи на предмет содержания в них обидного или оскорбительного материала, да ему и было совершенно все равно, какой след они оставят в душе собеседника. Он ненавидел врать, притворяться, недоговаривать и подобное, что можно красиво замаскировать под этими понятиями и, как следствие, не утяжелял свою совесть.  Его отношения с окружающими никак нельзя было назвать легкими. Руслан говорил всегда искренне, поэтому не испытывал смущения и сожаления за сказанное и никогда не стал бы, если бы от него потребовали, извиняться за свои слова. Арсений, однако же, сделал недовольное лицо и наморщил лоб:

      ─ А я вот теперь не стану отвечать.

─ И не надо, вот и  выполнишь мою просьбу о том,  чтобы  помолчать.

Тишина стала заполнять бездонную емкость темной улицы, и вокруг стало еще мрачнее, только собственные шаги разбавляли нависшую зловещую и очень сильно давящую атмосферу, лишь делая ее немного разнообразнее, но никак не побеждая и даже нисколько не борясь с ней.

Страхи воплощались в тени и мелькали за спиной. Неуловимые и насмехающиеся, они прятались за деревья, дома и разные здания по пути. Наглые, они точно знали, что уйдут безнаказанно за свое преследование и никогда не будут пойманы.

Отсутствие прохожих присоединило к тоске еще и чувство одиночества. А такого душа Арсения уже вынести не могла. В подобные моменты ему становилось нестерпимо плохо, что даже разные обиды и гордость прятались далеко и не обнаруживали себя, сидя очень смирно. Как только все, что мешало дальнейшему их разговору, забилось по разным углам души его, то прерывание тишины стало уже неизбежным.

─ Почему бы им не успокоиться? Да, они теперь такие вот и отличаются от нас, но мы оставили, несмотря ни на что, их в живых, хоть за нами и была численность. Чего они все лезут к нам? Как ты думаешь, возможно, чтобы мы когда-нибудь смогли жить снова все вместе, как раньше?