Через три месяца муж девушки внезапно умер. К ее великому счастью. Или к несчастью: как только она задумала вернуться к родителям, свекровь вознамерилась ее запереть. Девушка безуспешно пыталась освободиться. Наконец она поняла, что единственный способ вернуться к нормальной жизни — стать монахиней. Она укрылась в ближайшем монастыре, а потом пришла ко мне. И я приняла ее. Разве я могла отказать? И такие случаи в нашей стране происходят достаточно часто… Насилие и нищета не знают покоя, они вечно ищут новых жертв. Единственное, что я могу сделать, — защитить тех, кого встречу на своем пути.
— Знаешь, девочки тебя просто обожают…
— Я их тоже!
— Ты для них все: мать, кумир, надежда… Представляешь, что сказала мне сегодня Китуба? «У меня есть фотография Ани Чоинг и Его Святейшества… Но моя тумбочка совсем маленькая, оба снимка на ней не умещаются. Надо, чтобы Ани Чоинг сфотографировалась с далай-ламой!» Она такая милая…
— Действительно. И остальные девочки к ней хорошо относятся. Ей здесь нравится.
— Кстати, мне кажется, что она права.
— Ты имеешь в виду то, что у нее маленькая тумбочка?
— Нет. Я имею в виду то, что тебе стоит побывать у далай-ламы.
Прошел почти год с тех пор, как американский друг заставил меня задуматься над этим, и сейчас я отдаю себе отчет в том, что давно мечтала о чем-то подобном. В глубине души я отчаянно надеялась, что мне посчастливится побыть рядом с далай-ламой, рассказать Его Святейшеству о моей школе и моих юных ученицах. На самом деле, я уже встречала его в Вашингтоне, во время большого фестиваля тибетской культуры, организованного музеем при Смитсонианском институте. Далай-лама был почетным гостем, и мне даже удалось получить его благословение.
В конце концов я решаюсь отправить письмо с просьбой об аудиенции в резиденцию Его Святейшества. И уже через три недели получаю положительный ответ. Невероятно! Меня приглашают в Дхарамсалу, город в Индии, где живет далай-лама. В 1959 году ему пришлось уехать из оккупированного Китаем Тибета. Меня сильно беспокоит ситуация, сложившаяся в этой несчастной стране, так же как и то, что происходит в Афганистане, Ираке и Палестине. Люди там живут в постоянном страхе за свою жизнь. И меня глубоко трогает их отвага. Кто лучше Его Святейшества сможет воплотить призыв к непротивлению злу насилием в современном мире? Я стараюсь следовать принципам, по которым он живет, то есть быть хорошей буддисткой — и хорошим человеком. Стараюсь развивать свои душевные качества: доброту, сострадание, любовь. В Тибете сложилась страшная ситуация по вине китайского коммунистического правительства, и далай-лама продолжает осуждать творящиеся там ужасы, причем он обвиняет в применении насилия как китайцев, так и самих жителей Тибета. Жестокость и хаос всегда появляются там, где нет места человеческой свободе и справедливости. Сегодня на родине моих родителей уничтожаются вечные ценности — и так происходит во всем мире. Но в то же время Косово празднует признание своей независимости другими нациями. И мы молимся, чтобы Тибет тоже в скором времени вернул себе свободу. Тогда Его Святейшество далай-лама и другие беженцы смогут вернуться в свою родную страну. МИР В ТИБЕТЕ, МИР В КИТАЕ, МИР ВО ВСЕМ МИРЕ!
Итак, меня будут ждать двадцать первого марта! Давно я не чувствовала себя такой счастливой. Для всех буддистов, особенно тибетских, встреча с далай-ламой, их духовным лидером, является светлой мечтой. А для меня она стала реальностью. Как ребенок, я всю ночь не выпускаю письмо из рук и раз за разом перечитываю. В четыре утра я по-прежнему лежу с открытыми глазами. Не могу спать. Что же мне преподнести Его Святейшеству? По традиции посетители должны что-нибудь подарить далай-ламе, и я хочу найти нечто особенное. Ищу, ищу, но никак не могу найти. Измученный мозг отказывается принимать решение, в нем не осталось ни одной достойной идеи. Как радар со сбившимися настройками, мой разум вновь и вновь рассматривает множество возможностей и ни на одной не останавливается, десять раз рассматривает один и тот же образ, изучает его со всех сторон — и откладывает. Меня начинает пробирать нервная дрожь. Какой подарок сможет выразить мою радость от общения с таким человеком? Порой я начинаю представлять нашу встречу. Я попросила Пауло, моего помощника из Америки, сопровождать меня во время путешествия: я не хочу ехать одна, а Пауло всегда сможет меня поддержать. А еще я очень надеюсь, что он сможет сфотографировать меня с далай-ламой и тем самым обессмертить нашу встречу.
Великий день наконец пришел. Мое сердце переполняют радость и понимание того, что произойдет совсем скоро; мысли смешались; кажется, никогда прежде я так не волновалась. Я и Пауло приезжаем за час до назначенного времени. Пауло пытался уговорить меня задержаться в отеле еще хотя бы на полчаса, но я не могла сидеть на месте и слишком боялась опоздать даже на минуту. И вот мы в резиденции далай-ламы, где он принимает посетителей, ждем, когда придет назначенное время. Устроившись на маленьком стуле и уперев локти в колени, я пытаюсь успокоиться. Ничего не помогает: я дрожу, в животе холодный ком. Если бы кто-нибудь прикоснулся к моим ладоням, то обнаружил, что они холодные и влажные от пота.
Не помню, как я дошла до Его Святейшества. Волнение было настолько сильным, что память попросту отключилась. Наша встреча продлилась примерно десять минут, и первые из них я теперь с трудом восстанавливаю в памяти. Его Святейшество сидел в глубине комнаты, слева от него стоял один монах, справа — еще один, больше никого не было. Мы с Пауло приблизились к Его Святейшеству, опустив головы. Простерлись у его ног, и я преподнесла ему в знак уважения белый шарф khata. Потом начала подниматься. После этого помню все более-менее хорошо. Неуверенность и волнение, до тех пор сковывавшие меня железными цепями, внезапно улетучились. Его Святейшество смотрит на меня с такой добротой, что меня переполняют теплые чувства. Я сразу понимаю, насколько это искрений, скромный и сострадательный человек — и то, какой гармонии с самим собой он достиг.
Я протягиваю ему свой подарок. После бесконечных метаний и сомнений мой выбор все-таки остановился на потрясающей медной статуэтке Будды, которую я купила в Катманду. Я хотела преподнести далай-ламе что-то символическое, со смыслом. Его Святейшество внимательно рассматривает мой подарок, потом протягивает одному из помощников. Я знаю, что далай-лама не оставит подарок себе, но обязательно отдаст кому-нибудь. Не важно. Он получает столько подношений, что если бы он их все оставлял себе, то ему пришлось бы строить для них отдельный музей. И я его прекрасно понимаю: мне становится лучше при мысли о том, что он порадует другого человека моим подарком, и медный Будда не будет пылиться долгие годы в темном углу, где его никто так и не увидит.
Затем я показываю далай-ламе фотографию Школы Арья Тара и моих учениц. Объясняю ему суть моего проекта, говорю о том, как важно монахиням получить образование… Я сто раз мысленно повторяла свою речь, но не успела добраться до главного, как Его Святейшество спросил меня по-тибетски:
— Надеюсь, ты учишь их не только молиться?
— Нет, конечно…
— Их нужно учить писать, читать, говорить по-английски.
— Да, Ваше Святейшество.
— Молодец… Если в будущем столкнешься с какими-либо трудностями в своей работе, дай мне знать. А теперь пора фотографироваться!
Я облегченно вздыхаю и смотрю на Пауло, который от волнения забыл про то, что пришел сюда с фотоаппаратом. Далай-лама предлагает самостоятельно сделать снимок — и я весело улыбаюсь. Мы становимся рядом и позируем перед камерой. Позже, рассматривая пленку, я замечаю, как светятся мои глаза — от гордости и счастья. Потом мы еще несколько минут разговариваем с Его Святейшеством. У меня осталась еще одна просьба: я хочу, чтобы он написал свое имя и название нашей школы на большом листе рисовой бумаги, который я специально привезла с собой, а еще пару слов на тибетском языке — специально для моих учениц. И далай-лама с удовольствием пишет: «Желаю вам успеха и счастья в вашей будущей жизни» — и ставит подпись внизу страницы.
