У меня упало сердце.

– Мне показалось, что бабушке стало лучше.

– Ей вообще не следовало сюда приезжать, ей этот климат противопоказан.

У меня возникло ощущение, что она во всем винит меня.

– Нет, Саша, вы тут ни при чем, вы же ничего вообще не знали, но она ведь могла попросить, допустим, меня, поговорить с вами, все объяснить, а вы бы поехали к ней. Не так уж плохо было бы проехаться в Израиль. Но ей надо было самой! Ей вообще всю жизнь больше всех было надо, вот и Венька был такой же, допрыгался до высылки, дочери лишился…

Наконец Сергей Ипатьевич вышел с довольно суровым видом и пригласил нас в комнату:

– Вот что, милые дамы, вынужден вас всех огорчить. Марусе надо немедленно возвращаться к себе. Она просто не может тут оставаться. Это уже не шутки. А ведь предстоит еще перелет и вся эта нервотрепка в аэропортах и переезд до Арада. Это потребует много сил, которых у Маруси сейчас нет. А посему, Саша, придется вам взять на себя хлопоты по обмену билета и всему прочему. Хорошо бы отправить вашу бабушку завтра.

– Завтра суббота, – напомнила бабушка, – не выйдет. Если только завтра ночью…

– Отлично. А до тех пор тебе придется быть дома, никуда не выходить и вести себя более чем осторожно, Марусенька. А Саша потом к тебе приедет.

– Сережа, ты не преувеличиваешь? – робко осведомилась бабушка.

– Маруся! – поморщился старый доктор.

– Ну что ж, раз ты настаиваешь… Саша, тебя не очень затруднит эта история с билетом?

– Господи, бабушка, о чем ты говоришь! Я сделаю все, что возможно. – Мне хотелось плакать.

Вскоре Инна Кирилловна с Сергеем Ипатьевичем ушли в театр, а я осталась в полной растерянности.

– Бабушка, может, я прямо сейчас поеду насчет билета?

– Нет, деточка, не стоит. В конце концов, улечу я завтра ночью или послезавтра днем, не столь уж важно, поверь мне. А сейчас мне не хотелось бы тебя отпускать. Посиди со мной.

– Бабушка, тебе плохо?

– Нет, сейчас уже нет, мне хорошо, я вот гляжу на тебя и чувствую себя счастливой.

– Бабушка, тебе, наверное, вредно много разговаривать.

– Сашенька, в моем возрасте даже просто жить вредно, – ласково улыбнулась она. – Сейчас мне нормально дышится, и слава богу. Но, похоже, придется и вправду уехать раньше, как ни жалко. Я бы с удовольствием плюнула на врачебные советы, но у меня в Араде есть действительно важные дела, которые нельзя бесконечно откладывать.

– Дела? – удивилась я. – Какие дела?

– Я должна составить завещание. Израиль довольно бюрократическое государство, и это будет не так уж просто. Ты ведь не прямая наследница по документам, к тому же гражданка другой страны. Но все это преодолимо. У меня есть молодой друг, Миша Цейтлин, он юрист, он мне поможет.

– Бабушка, ну зачем, – смутилась я.

– Ax, Сашенька, раньше я тоже думала, что все это не так важно, ведь что мы раньше могли оставить своим наследникам? Комнату в коммуналке или в лучшем случае квартиру в хрущобе? Но ведь и такая малость много значила в жизни. А у меня есть какие-никакие деньги и превосходная большая квартира, которая тоже немало стоит. И всем этим надо распорядиться. А сейчас, Саша, я хочу кое-что тебе отдать. А то, боюсь, начнется суета с внезапным отъездом, и еще сейчас мы вдвоем… Будь добра, открой шкаф, там на верхней полке лежит моя сумочка. Дай ее мне. Вот спасибо. – Бабушка вытащила из сумочки конверт с надписями на иврите и протянула мне. – Я хотела отдать это тебе в аэропорту, так было задумано, но мало ли что я задумала… Так вот, в этом конверте, Сашенька, кредитная карточка на довольно существенную сумму.

– Бабушка!

– Саша, тебе ведь очень нужны деньги, а я могу помочь. Не станешь же ты отказываться!

– Но мне правда неудобно…

– Глупости какие. Я уж говорила, что это безумно приятно – чувствовать себя доброй феей. Ты пойдешь в банк, и тебя там научат обращаться с этой карточкой, ничего сложного тут нет, она на твое имя, так что все будет просто. А вот тут две тысячи долларов наличными. Мне они здесь уже не понадобятся, по-видимому.

– Нет, бабушка, я не могу! Я не хочу! Вам самой они пригодятся. И вообще…

– Не смей говорить мне «вы» и не смей отказываться, слышишь? Поверь, я отдаю тебе вовсе не последнюю копейку, я отдаю то, что заработал для тебя твой отец, вернее, небольшую часть пока. А после моей смерти ты получишь все. Так хотел Веня, и так хочу я! Не скажу, что это большое состояние, он же был талантливым ученым, а не воротилой бизнеса. Но все же… И вот еще…

Она вдруг стянула с пальцев два кольца:

– Возьми эти кольца!

– Ни за что! – твердо ответила я. – Кольца я не возьму ни за что! Они твои, бабушка, они только твои!

– Саша, не глупи!

– Бабушка!

– Ну хорошо, вот это колечко я оставлю себе, его подарил мне Веня. Он купил его на свой первый гонорар за какую-то работу, изданную в Англии. А вот это я сама купила в Париже, видишь, оно очень необычное, и я хочу, чтобы его носила ты. Это не бог весть какая ценность, но я таких колец больше ни у кого не видела. Надень его!

Я давно уже обратила внимание на это кольцо, но спрашивать не решалась, именно боясь, что бабушка вздумает мне его подарить. И вот теперь… Я надела его на палец и залюбовалась. Кольцо было золотое с большим, прозрачным, как вода, плоским камнем, в котором катался еще какой-то камешек.

– Это я купила у Картье. Горный хрусталь, а нем живет маленький золотой топаз. Именно живет, ведь он постоянно движется.

– Прелесть, просто чудо!

– Будешь носить?

– У меня нет слов.

– Ну и не надо никаких слов. А кстати, Саша, тебе не нужно сегодня в театр, твой муж не удивится, что ты не пришла?

– Я поеду к концу спектакля. А он кончится около одиннадцати.

– Как жаль, что я не познакомилась с Глебом.

Впрочем, я сразу по приезде вышлю вам приглашение. Приедете, когда сможете. Я думаю, он не откажется?

– Ну что ты, конечно нет.

– Вот и чудесно, а сейчас я, пожалуй, посплю полчасика. Ты не уйдешь?

– Бабушка!

– Включи телевизор, чтобы тебе не было скучно, мне это не мешает.

Она почти мгновенно уснула. А я сидела как пыльным мешком прихлопнутая. Две тысячи долларов и еще кредитка с какой-то внушительной суммой! И все это буквально свалилось с неба. Я это ничем не заслужила. Мне было даже немного страшно. Не может же светлая полоса жизни начинаться так богато… Это не правильно. Но ведь давно известно – пришла беда, отворяй ворота. Почему же с радостью не может быть того же? И я опять вспомнила белую кошку. Но с другой стороны, мне было грустно. Бабушка, которую я почти сразу ощутила родной, тяжело больна, и мне грустно оттого, что к нашим отношениям примешались деньги. Я и сама не понимала своих чувств. Я, конечно, радовалась деньгам, слишком я намучилась от их отсутствия, а с другой стороны… И тут я вспомнила поговорку – разом пусто, разом густо. И почему-то вдруг успокоилась. Пусто было больше десяти лет, ну и хватит.

Теперь будет густо, слава богу! У меня есть бабушка, и я не хочу ее терять, а значит, надо поскорее отправить ее домой, в Арад, где ей легко дышится. А для этого надо действовать.

Когда бабушка проснулась, я покормила ее, проследила, чтобы она приняла лекарства, взяла у нее билет и паспорт, простилась с нею – при этом мы обе слегка всплакнули – и помчалась в театр. И чуть с ума не сошла от огорчения – вместо «Сирано» сегодня давали «Горе от ума», и Глеб играл Чацкого. Я ведь никогда его в этой роли не видела. А он, наверное, меня искал… Знакомая капельдинерша впустила меня в зал. Как раз в этот момент Хлестова произнесла: «Княгиня, карточный должок!» Слава богу, я хотя бы увижу финальные сцены. От волнения у меня перехватило горло и я ничего не понимала. Но вот из темноты вышел Глеб…