— Шоуко! Вот ты где! Что случилось? Я волновался! Я проснулся, а тебя нет, — он смутился и замолчал. Решившись, он взял Шоуко за руку и тут только заметил бурые пятна на её пальцах. Лицо его сильно побледнело.

— Где ты была? — спросил он сдавленным голосом.

— У меня руки почему-то грязные! — извиняющимся тоном проговорила Шоуко. Она попыталась высвободить свою руку из его руки, но Такаши не позволил ей этого сделать.

— Пойдём домой, — сказал он, поднимаясь и заставляя Шоуко тоже встать.

— Хорошо, — покорно отвечала ему Канабэ. Она взяла свою сумку, лежавшую рядом на скамейке, и пошла рядом с Такаши.

— Я люблю ходить вот так с тобой! — проговорила она улыбаясь.

Едва они зашли в дом, как Ватанабе потащил её в ванную, там он начал отмывать её руки, Шоуко покорно позволяла ему это делать, не сопротивляясь, но и не помогая. На губах её блуждала странная, загадочная улыбка, она словно совершенно потеряла волю. Такаши заметил бурые пятна на её предплечьях и сказал:

— Тебе надо принять душ, Шоуко-тян! Я выйду!

У двери он задержался Канабэ всё также стояла, не двигаясь и смотрела на него так как будто плохо понимает его слова, на губах её блуждала всё та же диковатая улыбка.

— Шоуко!

— А? Что ты сказал? — спросила Канабэ, смущённо улыбаясь.

— Чёрт! — пробормотал Такаши. Стараясь по возможности не пялиться на её обнажённое тело, он раздел Шоуко. Ему пришлось самому практически полностью её вымыть. Она казалась ему сейчас совершенно беспомощной и неспособной на осмысленные действия. О том что могло случиться пока он спал Такаши старался не думать. Он бережно вытер тело Шоуко, высушил ей волосы феном и надел на неё длинный белый халат. Пока он занимался всем этим, Шоуко то покорно позволяла ему проделывать все эти манипуляции, то лезла к нему с поцелуями. Наконец Такаши удалось вытащить её из ванной и отвести на кухню.

— Пойдём в постель! — шептала ему на ухо Шоуко, — вчера ночью мне очень понравилось! Я была так счастлива!

— Хорошо. Чуть позже! Ладно? — отвечал Такаши чтобы не спорить с ней. Он вернулся в ванную собрал вещи Шоуко и кинул их в стирку, а свитер сразу запихнул в стиральную машинку. Сделав это, он вернулся на кухню. Его поразило, что Шоуко ожидая его что-то тихонько напевала себе под нос.

— Шоуко — спросил, он, усаживаясь на стул рядом с ней и беря её за руку, — куда ты ходила ночью?

— Ходила? — повторила за ним Канабэ, — я…

Она задумалась

— Я ездила. Я ездила туда, где жила раньше!

Она остановилась, глядя на Такаши, зрачки её расширились от ужаса, лицо побледнело и она, потеряв сознание, повалилась со стула и упала бы не подхвати её Ватанабе.

— Дед! — в панике закричал Такаши.

— Неси её на постель! — приказал Кэзухико, почти мгновенно появившись словно из ниоткуда. Такаши отнёс Шоуко в её комнату и положил на футон. Следом за ним вошёл дед с каким-то пузырьком в руках. Склонившись над Канабэ, он поднёс ей к носу пузырёк и девушка вздрогнула, шумно вздохнула и открыла глаза.

— Ватанабе-сан! — прошептала она, слабо улыбаясь.

— Принеси мне бутылку с синей этикеткой, Такаши! — приказал старик.

— Ту, что в верхнем ящике?

— Да.

Такаши быстро вернулся.

— Это же виски! — сказал он с удивлением.

— Конечно! А что думал это должно быть?! — возмутился дед.

— Ты стакан принёс?

— Нет.

— Тс!

— Сейчас принесу!

— Держи ей голову! — приказал Ватанабе-старший, когда Такаши вернулся со стаканом.

— Я не хочу! Оно неприятно пахнет! — попыталась покапризничать Шоуко.

— Это нужно, Шоуко-тян! — строго сказал ей старик, — это тебе поможет!

Канабэ тут же покорно отхлебнула из стакана и сразу же закашлялась.

— Что это? Это такая гадость! — проговорила она, скривившись, с трудом переводя дыхание. Однако щёки её порозовели, а в глазах появился блеск.

— Ну вот, так оно лучше, — заметил Ватанабе-старший.

— Пойдём-ка выйдем! — обратился он к внуку.

— Такаши не уходи! — взмолилась Шоуко.

— Я сейчас вернусь, — отвечал ей Ватанабе. Вслед за дедом он вышел на кухню и прикрыл за собой сдвижную дверь.

— Что случилось? — спросил старик, ставя недопитый Шоуко стакан со спиртным на стол.

— У неё руки были в крови. Пятна крови на предплечьях и одежде, у неё губы разбиты! — отвечал Такаши.

— Это я и сам вижу не слепой! — хмуро заметил дед.

— Ты отмыл кровь?

— Да. Одежду поставил стираться.

— Что думаешь?

— Думаю, она ездила домой. Там что-то случилось. Что-то страшное. Когда я спросил её об этом она потеряла сознание, — сказал Такаши.

— Ясно, — старик задумался.

— Такаши! — услышали они оба умоляющий голос Шоуко.

— Иди к ней! — сказал Ватанабе-старший.

— Посиди у её кровати пока она не успокоится! Думаю, в школу вам сегодня лучше не ходить!

— Хорошо! — Такаши вышел из кухни. Дед огляделся и заметил сумку Канабэ. После секундного колебания он заглянул в неё и почти сразу наткнулся на сделанную из отвёртки заточку. Кэзухико достал её. На лезвии и рукоятке заметны были явно видимые бурые пятна. Эту отвёртку старик узнал сразу. Он крякнул, и залпом осушил стакан недопитый Шоуко. Покопавшись ещё, он нашёл её ученическое удостоверение, в котором был указан её прежний адрес. Ватанабе-старший вернулся в свою комнату и только тут заметил лежавший на столике голубой конверт, подписанный аккуратным женским почерком. Старик надел свой повседневный костюм, в котором ходил в банк и старую любимую шляпу. Он сунул конверт в карман пиджака, вернулся на кухню, осторожно, стараясь не касаться пальцами рукоятки, завернул заточку в платок и положил её во внутренний карман.

— Такаши, Шоуко-тян, я ушёл! — закричал он.

Внук что-то ответил, ни одного слова сказанного слабым голосом Канабэ он не разобрал, но кажется, она пожелала ему счастливого пути. Ватанабе-сан снова тихонько крякнул, бросил взгляд на початую бутылку виски, негромко цыкнул, в прихожей надел свои стоптанные мягкие туфли и вышел. Во дворе стояла его старая Тойота. Коричневый пикап знавал лучшие годы, но был всё ещё на хорошем ходу. Ватанабе прикинул сколько ему придётся ехать до дома Канабэ с учётом пробок и зашагал к станции. Сев в поезд он достал из кармана пиджака письмо и прочитал его. По форме и по содержанию письмо это напомнило ему стиль одной девушки, которую он знал в далёкой юности. В глаза ему бросились слова: за всё что случится, буду отвечать я одна! И на душе у старика стало очень тревожно.

Кэзухико вышел на нужной станции, надвинул шляпу на глаза и быстрым шагом пошёл к дому семьи Канабэ. "Только бы не перепутать адрес!" — думал он с напряжённым вниманием. Ватанабе всегда ходил быстро, эта привычка выработалась у него с юности, даже когда он просто гулял, то часто ловил себя на том, что шагает так быстро как будто куда-то опаздывает. Этот район он знал плохо, здесь жили в большинстве своём люди, обеспеченные выше среднего уровня, и, хотя Ватанабе был довольно успешным предпринимателем, а его мастерская приносила в общем неплохой, хотя и не всегда стабильный доход, ощущал себя в таких местах, немного неуютно. Возможно, давало себя знать его деревенское происхождение. Несколько первых лет проведённых им в столице сопровождались насмешками над его манерой разговаривать и деревенским акцентом. Кэзухико старался быть как все, тогда он очень стремился к тому, чтобы не выделяться и постепенно его речь стала не отличимой от произношения человека, родившегося в Токио. С какого-то момента он перестал употреблять привычные с детства выражения и постепенно совершенно позабыл их. Ватанабе начал нервничать, по его прикидкам он уже должен был быть на месте, но дом, который он искал всё не появлялся. И тут он увидел серое двухэтажное здание и понял, что пришёл. Под утро прошёл дождь, по серым стенам пролегли мокрые неровные пятна и казалось, что этот мрачный особняк только что плакал и ещё не успел утереть свои слёзы. Все окна в доме были занавешены плотными шторами, свет нигде не горел. Ватанабе показалось, что дом этот необитаем, он ощутил тяжёлую, давящую ауру, исходящую от этого строения. Он даже начал сомневаться верен ли адрес, но надпись Канабэ на табличке развеяла его сомнения. Ватанабе толкнул калитку и привычным быстрым шагом дошёл до двери. Входная дверь оказалась не заперта, Кэзухико толкнул её и оказался в полутёмной прихожей.