Трудно сказать, слышал ли Байрот шаги воителя. Если и слышал, то головы он не повернул. Ни о какой насмешке не могло быть и речи: из глаз Байрота катились слезы. Делюм лежал тихо и глядел на бывшего товарища широко открытыми немигающими глазами.
– Он не понимает, что ты глумишься над ним, – прорычал Карса. – Зато я понимаю, Байрот Гилд, и не собираюсь с эти мириться: ты оскорбил каждого уридского воина, нанесшего себе на лицо такие же полосы.
– Не спеши меня упрекать, Карса Орлонг. Когда стареющие воины раскрашивают себя, идя в последний бой, это не прибавляет им славы. Только слепые могут думать иначе. Раскрашенные лица остаются прежними: старыми, морщинистыми, с застывшим в глазах отчаянием. Эти воины подходят к концу жизни и вдруг понимают, что прожили ее бессмысленно. Им становится страшно, и страх отправляет их на поиски скорой смерти.
Байрот нанес черные полосы и принялся за белые, проводя их тремя пальцами по лбу Делюма.
– Загляни нашему соратнику в глаза, воитель. Только присмотрись повнимательнее.
– Я ничего в них не вижу, – смущенно пробормотал Карса.
– Вот и Делюм тоже ничего не видит, воитель. Он не ослеп, но его глаза глядят в… пустоту. И вся разница между тобой и им заключается в том, что Делюм не боится ее, не отворачивается. Он глядит туда с полным пониманием. Смотрит и ужасается.
– Ты опять несешь околесицу, Байрот Гилд.
– Нет, воитель. Мы с тобой теблоры. Воины. Нам нечем утешить Делюма, и потому он цепляется за трехлапую собаку. Видел бы ты, сколько боли в ее глазах. Делюм утешает бедняжку, как может, и большего ему не нужно… Зачем я раскрашиваю ему лицо? Завтра он погибнет. Наверное, для Делюма Торда это станет достойным утешением. Я молю Уригала, чтобы так оно и было.
Карса взглянул на небо.
– Звездное колесо почти закончило свой бег. Пора готовиться к битве.
– Сейчас начнем, Карса Орлонг. Остался последний мазок.
Карса втирал кровавое масло в лезвие своего меча. Терпкий, ни с чем не сравнимый запах разбудил лошадей. Беспокойно забегали проснувшиеся собаки. Подготовив Делюма к последнему сражению, Байрот взялся за свое оружие. Делюм тоже поднялся и крепко прижал к себе трехлапую собаку. Та всячески извивалась, пытаясь вырваться, однако юноша сжал ее еще сильнее. Грызло угрожающе зарычал. Делюм нехотя разжал руки, выпуская измученное животное.
Закончив с оружием, Карса начал снаряжать коня. На грудь, на шею и к ногам Бурана он привязал кожаные доспехи. Байрот управился раньше и уже сидел верхом. Третьего скакуна, принадлежавшего Делюму, тоже снарядили, но он стоял без поводьев. Никто из коней не выказывал радостного возбуждения. Всех троих била дрожь.
– Воитель, до сих пор все описания пути, исходившие от твоего деда, были поразительно точными. Поведай, каким ему запомнилось селение низинников.
– Палик рассказывал о бревенчатом доме величиной с две уридских хижины. У низинников есть странный обычай: они частенько поверх одной хижины строят другую и делают общую крышу. Тот дом был как раз таким. Окна у них защищаются особыми дверцами, в которых оставлены дырки, чтобы пускать стрелы. Еще там были две двери, которые можно быстро закрыть изнутри… Рядом с большим домом стояли три хижины поменьше. Одна примыкала к нему почти вплотную. Должно быть, там держали скот. В другой у низинников была устроена кузница. Третья – с глиняными стенами – служила им жильем, пока они возводили большой дом… Еще дед говорил про мостки на берегу. Там из воды торчали толстые шесты, чтобы привязывать лодки. И загон у низинников тоже был. Правда, лошади у них мелкие, не чета нашим.
– Воитель, а сколько поколений низинников успело смениться после набега Палика? – хмуря брови, спросил Байрот.
– Ясно, что не одно и не два, – ответил Карса, садясь на коня. – Ты готов, Байрот Гилд?
– Веди меня, воитель.
Карса выехал на прибрежную тропу. Речное устье находилось по левую руку от него. Справа поднимались высокие гранитные скалы, на вершинах которых росли деревья. Противоположные их склоны выводили к берегу озера.
Ветер не переменился. Воздух пах дымом и навозом. Собаки низинников молчали.
Карса поднес блестящее лезвие меча к ноздрям коня. Буран тряхнул гривой и поскакал галопом. Теперь слева был каменистый берег озера, а справа его кромка упиралась в скалы.
Байрот ехал на пару шагов позади Карсы. Следом бежали собаки и Делюм. Конь Делюма старался держаться рядом со своим бывшим хозяином.
Теперь уже совсем скоро. Едва они обогнут скалы, тропа сразу выведет их к селению, где сейчас спят ничего не подозревающие дети.
За скалами начинались возделанные поля. Сквозь плотную стену высоких колосьев едва проступали почерневшие развалины дома. А дальше – по берегу озера и вглубь, до самого подножия горы – раскинулось то, чему в языке теблоров не было названия. Поначалу Карса мысленно назвал это большим селением, потом очень большим и, наконец, огромным.
В огромном селении низинников стояли высокие каменные дома, состоявшие из нескольких хижин, выстроенных друг на друге. Прибрежные мостки имели каменное основание; дерево покрывало их лишь сверху. Почти каждый дом окружала каменная стена в рост низинника высотой. Другая стена – повыше и покрепче – защищала огромное селение со стороны широкой дороги. Дорога эта упиралась в ворота, по обе стороны которых стояли квадратные башни с плоскими крышами. Над селением висел дым от многочисленных очагов.
На башнях виднелись низинники.
«Дозорные», – сразу понял Карса.
И как раз в это время в селении громко зазвонил колокол. Низинники, работавшие на полях, побросали свои орудия и бросились бежать к воротам.
Сзади раздался крик Байрота. То не был боевой клич: в голосе могучего воина звучала тревога. Карса даже не обернулся. Он почти нагнал бегущих крестьян, намереваясь убить нескольких прямо на скаку. Он мог бы лишить жизни их всех, но не хотел задерживаться. Остальных прикончат собаки. Сейчас его главной целью были трусливые детишки, спешно закрывавшие ворота. О, как же они торопились укрыться за своими хлипкими стенами!
А вот и первая голова, легко срубленная деревянным мечом, ударилась о землю. Буран на скаку подмял и раздавил вторую жертву – отчаянно вопящую женщину.
Ворота огромного селения с громким лязгом закрылись.
Припав к шее Бурана, Карса направил коня по левую сторону ворот. Неподалеку в землю ткнулась арбалетная стрела. Другая просвистела над самой головой юноши.
Стену низинники возводили, дабы защититься от подобных себе. Ни одна из их лошадей не сумела бы ее перепрыгнуть. Однако Буран был вдвое выше местных лошадок и несоизмеримо сильнее. Оттолкнувшись задними ногами, конь Карсы с легкостью перемахнул через стену, к которой с другой стороны прилепилась лачуга. Передние копыта жеребца проломили крышу. Хрустнула черепица; словно прутики, треснули деревянные балки. Из-под обломков лачуги выскочили обезумевшие куры. Нескольких Буран тут же раздавил, выбираясь на глинистую дорогу с глубокими колеями.
На пути Бурана оказалось еще одно строение, огороженное каменной стеной. Из двери показался низинник. Круглое испуганное лицо и такие же круглые от ужаса глаза. Ловким ударом меча Карса раскроил мужчине череп, и он стал оседать на землю.
Прежде чем углубиться в селение, воитель решил расправиться с низинниками возле ворот. На поле собаки устроили славную бойню. Карса слышал предсмертные вопли низинников и довольно усмехался. Эти глупые дети торопились к воротам. Стражники, еще не понимая, откуда явилась угроза, покрепче закрыли их, а сами приготовились к обороне.
Ближайший к Карсе стражник не успел опомниться, а его голова вместе с железным шлемом уже подпрыгивала, ударяясь о булыжники. Прикончить его соседа теблор не успел, ограничившись лишь отрубленной правой рукой. Еще один низинник был смят копытами Бурана. Умный конь привстал на дыбы и ударил передними ногами очередного врага. Выронив меч, тот взлетел в воздух. Шлем не уберег его голову от удара о железные ворота.