Едва прибыв в Петровское, Наполеон погрузился в глубокую думу о бедственном событии, разрушившем все его планы. Сначала ему пришло в голову идти искать в Петербурге мира, которого не нашел в Москве, и он провел всю ночь, занимаясь начертанием на карте предполагаемого пути. Но прежде чем решиться на это движение, император французов хотел узнать о нем мнение своих приближенных и не мог не заметить, что новый план его всем им не нравился. Один только великодушный Евгений разделял мнение Наполеона и предлагал лично вести авангард; но другие начальственные лица, наученные опытом из последних происшествий, держались не советов мужества, а внушений осторожности. Те из этих лиц, которые еще при открытии кампании неохотно шли в поход столь дальний, не могли желать идти еще далее к северу, навстречу непогоде и морозам. В другое время Наполеон не послушал бы их; но теперь другое дело!

Он продолжает оставаться в окрестностях Москвы. В бытность уже на острове Святой Елены он сказал, что если б не позднее время года, то не послушался бы никого и пошел на Петербург.

При вступлении французов в Москву их комендант, Дюронель, по просьбе действительного статского советника Тутолмина, начальника Воспитательного дома, остававшегося в столице с малолетними воспитанниками, поставил в Воспитательный дом для охраны двенадцать жандармов с офицером. Тутолмин употреблял все усилия, чтобы спасти от огня вверенное ему заведение, и спас дом, кроме строения, занимаемого аптекой.

Наконец, в октябре, Наполеон решился послать своего генерал-адъютанта Лористона с мирными предложениями в главную квартиру фельдмаршала Кутузова. Но Кутузов отвечал, что ему строжайше запрещено вступать в какие бы то ни было переговоры. Между тем зима приближалась, следовало искать зимних квартир, и Наполеон не мог долее держаться в Москве. Выехав из Москвы 19 октября по калужской дороге, он дал знак к отступлению. Оно не было еще страшным; но французы выходили в беспорядке, уводя с собой раненых и награбленные ими вещи. "Длинной цепью, - говорит г. Фен, - тянулись коляски и телеги; забрали все экипажи, какие можно было найти в Москве и в окрестностях".

Последние колонны французской армии вышли из Москвы 11 октября, в два часа на рассвете. Через час французы взорвали часть кремлевской стены: бессильное и смешное мщение, которое не имело никаких важных и дельных последствий.

ГЛАВА XXXVIII

[Отступление французов. Наполеон в Смоленске. Заговор Малле.]

Наполеон располагал остаться в Литве на зиму. "В начале ноября, писал он герцогу Бассано в Вильно, - я приведу войска в квадрат, лежащий между Смоленском, Могилевом, Минском и Витебском. Таким образом, я займу позицию, близкую и к Петербургу, и к Вильно; впрочем, в делах подобного рода события часто вовсе не похожи на то, что мы предполагаем себе сделать".

Последствия показали, что последнее замечание Наполеона совершенно справедливо.

Кутузов, узнав об отступлении французов, немедленно пошел на Малоярославец. Город был уже занят принцем Евгением. 12 октября завязалась жаркая битва. Семь раз переходил город из рук в руки; наконец Кутузов решился защищать Калужскую дорогу и оставил Малоярославец во владении французов.

В тот же вечер Наполеон прибыл на поле сражения. Узнав о решимости Кутузова и непременно желая идти по калужской дороге, он готовился к новому страшному бою; но генералы его думали иначе. Евгений и Даву расположились бивуаками на развалинах Малоярославца и на грудах мертвых тел. Благоразумие предписывало избегать сражения и идти скорее на зимние квартиры.

Из Гродно Наполеон выехал в Боровск, а 15 числа прибыл в Верею. У Колоцкого монастыря он нашел 2000 раненых, лежавших тут после Бородинской битвы из-за недостатка лазаретных карет. "Разместить их по нашим повозкам", - сказал он. Приказание было исполнено; даже в его собственных каретах повезли раненых.

19 числа прибыл он в Вязьму и нашел там письма из Парижа и рапорт из Вильно и от маршалов Виктора и Сен-Сира. Все планы его были разрушены. Он узнал, что Виктора уже нет в Смоленске, Сен-Сир вышел из Полоцка, а Шварценберг отрезан от французской армии Чичаговым. Счастье, долго покровительствовавшее Наполеону, начинает оставлять его и содействовать мудрым распоряжениям императора Александра.

Пробыв два дня в Вязьме, Наполеон отправился в Смоленск. Принц Евгений, Даву и Ней прикрывали отступление и отбивались от Милорадовича. Здесь уже начались бедствия французской армии и появились первые плоды мужества и твердости русских, полагавших всю свою надежду на Бога и царя.

"В каком ужасном положении находилась французская армия! говорил один очевидец отступления французов. - Вокруг императора не видно было ни улыбающихся лиц, ни льстецов; все бледны и расстроены. Только одни сильные души, не носящие личин, не переменились от горя и бессонницы. Горе Наполеона казалось грустью великого человека, вступившего в борьбу с судьбой".

Он входил в Смоленск, где надеялся дать отдых своей армии, но не находил там Виктора, который должен был прикрывать отступление армии, истомленной переходами, стужей. Мало этих бедствий: он получает из Парижа известие, которое показывает ему всю непрочность его счастья и его династии, хотя он воображал, что воздвиг их на незыблемом основании.

Преступник, содержавшийся в тюрьме, неизвестный воин, без подпоры, без друзей, без помощи, генерал Малле, решился ниспровергнуть власть Наполеона, употребив оружием своим ложную новость и ложные приказания.

7 октября, в ту минуту, когда Наполеон выходит из Кремля, Малле уходит тайно из тюрьмы, является к начальнику 10-й когорты национальной гвардии, полковнику Сулье, объявляет ему о смерти Наполеона, об учреждении нового правительства и приказывает передать себе команду над когортой. Тогда было два часа ночи. Больной полковник лежал в постели. Весть о смерти Наполеона поразила его до слез; он теряется, ни о чем не думает; передает команду. Малле при свете факела читает солдатам свои ложные бумаги и прокламации; тысяча двести человек верят ему и послушно за ним следуют.

Малле идет прямо к городской тюрьме, освобождает двух своих товарищей, Лагори и Гидаля, и поручает им арестовать двух главных начальников полиции, Савари и Пакье.

Префект полиции не сопротивляется заключенным; то же делает и министр полиции. Оба отправляются в тюрьму, туда, где за полчаса до этого сидели Лагори и Гидаль.

Генерал-губернатор Парижа Фрошо верит словам обманщика, плачет о смерти Наполеона и готовит залу для торжественного заседания.

Не так повезло Малле у парижского коменданта Гюлена. Комендант требовал актов и доказательств. Малле выстрелил в него из пистолета, но не убил его. Вскоре после этого один полицейский инспектор узнал заключенного Малле и приказал схватить его. Дерзкий обманщик хотел защищаться, вынул другой пистолет из кармана и пытался выстрелить. Все лица, следовавшие за ним, тотчас поняли обман и бросились обезоруживать своего начальника. Через несколько часов все заговорщики были задержаны и посажены в тюрьму.

Так кончилось это странное возмущение, только высшие власти были потревожены; жители спокойно спали всю ночь и только на другой день узнали об этой смешной попытке. Она не произвела никакого впечатления; но четырнадцать человек заплатили за нее жизнью.

Получив депешу об этом происшествии, он удивился не смелости заговорщиков, а легкости и доверчивости высших своих сановников, которые вовсе не противились генералу Малле и даже не противоречили ему. Самые плачевные и справедливые мысли опечалили Наполеона. "Так вот, - говорил он, - от чего зависит власть моя? Она очень шатка, когда один человек, заключенный в тюрьму, может ее потрясти! После двенадцатилетнего царствования, после рождения моего сына, после стольких присяг смерть моя может еще подать повод к переворотам... А Наполеон II? Неужели о нем никто не думал?"

Да, никто о нем не думал, потому что сам Наполеон не имел никаких наследственных прав на престол; потому что были законные владетели Франции, жившие в изгнании.