— Даже не верится, что мы в Киеве, — сказала Нюта.

— Да, как другой город, — согласилась Шура, — Другой темп жизни.

— По темпу кстати похоже на наш Печерск, — Кира на родной Зверинец говорила «Печерск», как делают все жители Зверинца.

У перекрестка спросили сонного прохожего, где больница, тот красноречиво махнул рукой — а там. Оказалось, совсем рядом. От главной улицы по боковой, миновали один дом, и дальше на небольшом пригорке стояло голубоватое, тоже сталинской архитектуры здание. И пригорок, и здание напомнили Кире тубдиспансер, который она показывала Мише. Территорию ограждал от улицы сетчатый забор. Внутри вдоль нескольких дорожек росли сосны, еще больше сосен виднелось позади.

Ребята поднялись по лестничке в калитку и за ограду, но оказалось, что они приняли за больницу детский сад, а больница была следующей, на том же холмике. Несколько соединенных висячим коридором корпусов — двухэтажный старый и относительно новый о трех, с лишаем выпавшей плитки по стенам.

— Вот так завезут сюда по скорой, — сказала Нюта, — И не выберешься.

— Что значит не выберешься, — Кира не поняла, — А трамвай?

— Я пешком имею в виду.

Сунулись сначала в старый корпус, не посмотрев на синюю табличку «Поликлиника». Проходившая по небольшому зальчику медсестра на страшно цокающих каблуках почему-то возмутилась вопросу Нюты, на каком этаже хирургическое отделение.

Они вышли и отправились в новый корпус. Кира пожалела, что сразу все подробности не узнала у Татьяны, но просто из головы вылетело.

— Ну бывает, — согласилась Нюта.

Внутри больницы еще резче пахло лекарствами, чем в поликлинике, а еще несло борщом, будто это было одно из лекарств, и его прописывали всем пациентам. В нужной палате кровать Миши была пуста, на соседней койке лежал с газеткой небритый дяденька лет пятидесяти, в спортивной костюме.

— Миша это который знаменитый рокер, дублер Летова на концертах по Украине? — уточнил он. Нюта почесала висок.

— Вроде того.

— Так он полчаса назад навострил лыжи и убёг, классически через окошко, — и дядечка шелестнул газеткой.

Глава 21

Конечно, проще всего идти по рельсам, трамвайные рельсы выведут в Киев, но ведь врачи не дураки, а милиция тем более. Из больницы уже оповестили милицию. Его ищут с собаками, поэтому сначала надо замести следы, попетлять где-нибудь, а уж затем пробиваться околицами, держась в стороне от широких улиц, а тем более от трамвайных рельсов. Загребут на первой же остановке.

Смеркалось. По тихой улице Миша напрямик вышел к частному сектору, а потом к сосновому лесу. Что надо! Теперь главное добраться до Киева, но придется перейти на нелегальное положение, жить на чердаке, оттуда спускаться и переходить в дом только ночью, да и то, лучше поначалу не рисковать. На репетициях разумеется ставим крест. Даже друзья не должны знать, где он прячется. За них возьмутся в первую очередь, установят слежку.

В лесу он заметил несколько разбегающихся грунтовых дорог. Заманчиво конечно следовать по ним, однако на каждой уже стоят кордоны. Милиция, врачи со снотворным, просто местные жители с рыболовными сетками — всегда есть желающие принять участие в охоте на человека.

Надо сбить их всех с толку. Где его точно не будут искать? На территории самой больницы!

Опять через частный сектор. Но ко главному входу в больницу Миша не пошел, а свернул налево, вдоль ограды, а затем перелез через нее напротив бугра бомбоубежища. Поблизости стоял маленький, словно из мультфильма, желтый домик на два окна, а прямо под его стеной, что в сторону улицы, валялся разный хлам, и был контейнер с колесиками — точно такой, как недавно… Мусора сверху контейнера была навалена целая гора, тронь пальцем и упадет. Миша обошел домик до крылечка со ступеньками. Над крыльцом висит банка, в ней лампочка. Потрогал обшитую стальными листами дверь. Закрыта.

Миша вернулся к мусорке. Стена, окно большое и окошко малое, на уровне форточки окна большого. И малое приоткрыто. Миша толкнул стекло рукой и оно повернулось, ушло вглубь. Тогда Миша ухватился за подоконник руками и стал судорожно дергать ногами, чтобы подтянуться. Еще сильнее заболел живот внизу сбоку, там где оперировали. Но Миша продолжил втягиваться, вползать внутрь, в темноту и железный холод.

Глава 22

Они вышли из нового корпуса и бесцельно, медленно побрели внутри территории больницы, за старый корпус. Позади него было строение с высокими дверями, как у пожарного депо. Наверное гараж.

Нюта рассудила, что Миша пойдет пешком по шпалам, и несмотря на получасовое опережение, они легко догонят его на трамвае, надо только ехать и смотреть в окна по обе стороны, а потом выйти на следующей остановке и вернуться назад.

— Как вам план? — спросила она у Киры и Шуры. Те вообще-то собирались прочесывать дворы, но план Нюты показался им здравым.

— Он ведь сбежал чтобы в Киев вернуться, — сказала Шура, — А как в Киев вернуться? Только трамваем.

— А денег у него нет, скорее всего, так что он потопал пешком. Идем к трамваю!

Кира ответила:

— Погоди, а зачем его вообще искать? Он же все равно вернется к себе домой. И мы на днях созвонимся или придем к нему в гости.

— Затем, чтобы хотя бы на билет деньги дать, — сказала Шура.

— Он вполне может доехать зайцем почти до дома, — возразила Кира. Она вообще хотела предложить исследовать ДВРЗ, раз уж они сюда попали. Есть в этом районе что-то мрачное, скрытое. Надо не спеша прогуляться, впитать в себя атмосферу. Когда они только прибыли сюда, Кира успела заметить высоченную водонапорную башню — больше той, что была по пути в ДВРЗ. Полностью самостоятельный, почти изолированный район — тут всё своё — свои детские сады, школы, магазины, водопровод, и всё крутится около вагоноремонтного завода. Как убедить остальных не бросаться догонять неуловимого Мишу, а остаться побродить?

Шура оглядывалась. Для нее ДВРЗ выглядел схемой улиц на самой окраине города, по соседству с лесом. Одним из постоянных развлечений Шуры было рассматривание карты города. Она расстилала ее на полу и лежала или сидела на коленях, рассматривая нарисованный мир в увеличительное стекло. За белыми линиями с подписями проступал жизненный слой — дома и люди, незнакомые, будущие друзья и недруги, и даже кавалеры. Один из них может быть засел в этой точке карты. Как он выглядит?

А как выглядит эта улица, на самом деле, не линией среди желтой штриховки, а весной, когда снег тает и от грязи поднимается первобытный запах начала? Надо побывать.

Киев казался ей таким огромным. Целая вселенная. Ничего больше не надо. Люди куда-то ездят, в другие города, а зачем? Они в родном городе живут, передвигаясь только по нескольким улицам — на учебу, на работу, на дни рождения, в кинотеатр. Десять-пятнадцать улиц знают хорошо, остальное мелькает в окнах транспорта.

ДВРЗ мог бы стать районом, где образовался Господин Пуго. Очень подходит, как замкнутый мирок. Жители его начинают обмениваться чайным грибом, попадают под власть Господина Пуго. И когда внешние люди приезжают сюда, зашторенные окна хранят единую, трагическую тайну.

— Смотрите, какой желтый домик, — указала Шура на теремок за гаражом.

— Я бы в таком жила, — одобрила Нюта. Сказать такое было высшей степенью похвалы.

Они обошли домик, увидели мусорник, забор, а там дальше какой-то перекресток и магазин на нижнем этаже высотки — первой встретившейся ей высотки на ДВРЗ. У контейнера с мусором возился то ли дворник, то ли какой-то служащий больницы — у него поверх белого халата была одета куртка.

На секунду Нюте показалось, что в маленьком окошке показалось такое узнаваемое лицо Миши. Хмурое, усатое, бородатое, только без очков. Нюта закрыла глаза и открыла. Лицо исчезло.

Шура спросила у служащего:

— Простите, а что это за домик?

— Это морг.

— Идемте отсюда к выходу, — Кира задержала дыхание и стала возвращаться к корпусам. Шура следом.