— Э... сладкий хлеб будешь?

— Давай.

Они соорудили себе стол. От кофе было терпко во рту, а от подслащённого хлеба — липко в уголках губ. Потом они ещё закурили, и стало совсем хорошо.

— Я думал, ходоки не курят, — сказал Ленни. — Типа для дыхалки плохо.

Ходок сощурился, затягиваясь, такой большой, сильный волчара в комбезе с закатанными рукавами. Ленни скользнул взглядом по запястьям в узорах татуировок. Поплыл.

— Я в отпуске, — ответил ходок. Как там его? Каста? — Тебе нравятся парки или крыши?

— Хм-м... — Ленни задумался, стряхивая пепел прямо на стол. У них, запертых в городе, было только два развлечения: подышать в парке или подышать на крышах. Последнее было запрещено, но все всё равно туда ходили. — Крыши. Народу меньше. — Он затянулся. — А тебе?

— Я никуда не выхожу, — сказал Каста. — Пространства хватает.

Ленни кивнул. Это резонно.

— Тогда как вы развлекаетесь?

Ходок пожал плечами, выдыхая дым в сторону, чтобы его рассеяло по комнате.

— Никак.

Ленни подумал, что это очень рисково, но всё же коснулся костяшками пальцев загорелой кожи и узоров на ней. Цветные. Потёртые. Все ходоки делают. Раскрашивают себя. Вроде как статус.

— Пойдёшь со мной на крыши завтра? — спросил ходок.

Ленни задумался. Голубые глаза смотрели пристально, но ходок с ответом не торопил. Допивал свой кофе, докуривал сигарету. Что толкнуло ответить утвердительно, Ленни не знал.

Они завалились на крыши ближе к вечеру, ещё солнце светило. Ленни провёл ходока к одному из секретных местечек, и они сели на горячий брезент с пивом, галетами и шоколадом. За пивом утром сбегал Ленни, чуть не попавшись смотровому, галеты, вкусные, походные, притащил ходок, как и шоколад. На вкус он был не слаще кофе, зато настроение поднимал хорошо. Почти романтическое свидание, не хватает только сопливых признаний и поцелуев. Впрочем, потом были и они, только не совсем губы в губы. Да и признания у них были довольно суровые.

Сначала они пили пиво, и Ленни слушал байки с ходок, смотрел на чужие запястья, чужие длинные ноги, чужой хуй, спокойный как удав, но всё равно заметный под синим комбезом. Потом не выдержал, намял этого лежачего удава пальцами до полутвёрдого состояния, расстегнул ширинку и с наслаждением взял в рот. Чем не поцелуй?

Потом уже Каста, до того по-хозяйски нагло задвинувший ему по самые яйца и без спросу кончивший Ленни в горло, предложил ему сожительство. Ленни поперхнулся слюной, но не от удивления, а потому что после такого минета не смог набежавшее сразу же проглотить, но ходок воспринял это по-своему.

— Я тебя не обижу, — сказал он. — И изменять не буду. Ты мне понравился в постели и в жизни, я тебе, думаю, тоже. Чё сопли жевать? — Ну чем не признание?

Ленни хрюкнул соплями и залил вкус члена пивом.

— Так-то логично, — согласился он. — А вдруг ты на ходке сдохнешь, я чё делать буду?

— Ты тоже в шахте можешь под обвал попасть.

— Хм, — уважительно кивнул Ленни. Это был аргумент. — Хорошо, давай.

Каста кивнул, а потом был второй поцелуй. Только вот Ленни стоял, отклячив зад, а Каста хлюпал языком сзади, больно разводя в стороны его белые булки, но какая, впрочем, разница?