Скоро Эрика стала чересчур занята, чтобы поспевать за технической стороной проекта, отстранилась от него, узнавая ровно столько, сколько требовалось, чтобы манипулировать маловразумительными, зато впечатляющими терминами, но в остальном фокусируясь на найме нужных людей, чтобы добиться нужной детализации. И занималась наймом – адвокатов, финансовых аналитиков, пиарщиков, пройдох (но притом гиковатых) в команду продаж, пока Сай занимался тем, что удается ему лучше всего, – превращением их золотой горы данных в прогнозы будущих моделей поведения покупателей или политических убеждений, оказывающие влияние на весь мир. «Эй, нет вреда, так и не беда, – доказывал он, – я просто раскрываю вам целевую аудиторию». «Откуда вы добудете всю эту личную информацию?» – спрашивали они. Все просто. Мы находим деликатные способы заставить обычных людей давать ее нам по собственному почину. Клик мышью – и готово. Мелкий шрифт никто не читает. А в результате платят громадную цену за вход в безобидные с виду соцсетевые ясли Сая, вызывающие наркотическую зависимость, выкладывая фотки и видео с геотегами, новости и лица в это колоссальное хранилище информации, документирующие реакцию общественности на события и ее эволюционирующие нравы. Разумеется, это можно использовать, чтобы опечалить людей, разозлить, внушить надежду, безнадежность, жадность. Благодаря не в меру ретивым пальчикам на клавиатурах персональных компьютеров человеческая психология распахнулась настежь для внимательного обозрения. Оказывается, мы не так уж сложны, как думали. Мы просто претендуем на сложность. А на самом деле мы стадо. Теперь «Уорлдшер» на законных основаниях погоняет это стадо хлыстом, шпорами и залихватским выкриком. Йих-ха!

– Сай! – раздается голос Эрики. Она единственная, кому дозволено врываться к нему прямо в ухо. – Команда обустроилась в квартире Нуля-5. Хочешь порулить?

Пятнадцать минут спустя он, в гарнитуре виртуальной реальности, стоит (вернее, так ему кажется) в обычной пригородной квартире в Бойсе, штат Айдахо. Команда захвата Нуля-5 получила доступ в реальный дом и сканирует для Сая, не покидающего «Слияния», холл и спальни: гигантский телевизор, малость потрепанный диван с пятнами от еды на подушках, пол завален детскими игрушками. А Сай там, прямо там, смотрит влево, смотрит вправо.

– Какие у нас на нее сведения? – осведомляется Сай, передвигаясь по своей иллюзорной версии той самой комнаты, находящейся в сотнях миль от него, с ВР-гарнитурой на глазах.

– Нуль-5, – отвечает голос Эрики у него в наушнике. – Роуз Йео. Мать-одиночка. Двое детей.

Это объясняет разбросанные вещи. Сай проходит прямо сквозь призрачный диван к призрачному камину. Рассматривает призрачные семейные фотографии. «Второй штатский типаж, – думает он, – с виду лишенный уникальных талантов; так какая же глубинная замысловатость гарантировала ее утверждение?» Что ж, наверное, была выявлена какая-то загадочность, некая атипичность, выделявшая ее, свидетельствовавшая, что предугадать ее действия трудней, чем первого встречного, а значит, в конце концов, она достойный противник в этой монолитной игре в прятки.

ВР-интерфейс работает не так хорошо, как хотелось бы Саю, – изображение мигает, проясняется, снова мигает. Начать хотя бы с того, что шлем тяжелей, чем хотелось бы; мышечно-пространственное восприятие идет наперекосяк, пока тело пытается разобраться, с чего это голова вдруг стала чересчур большой и неуравновешенной. Конструкторам следовало бы уже разобраться с этим. Нужны противовесы, стекло потоньше… Он поднимает руку, и датчики на запястьях вырисовывают версию его пальцев в проекции гостиной Роуз Йео, чтобы не дать его подсознанию рехнуться. Образ грубоват, просто туман из голубых пузырьков, но достаточно хорош, чтобы мозг констатировал: «Лады, это моя рука» – и сориентировался.

– Знаете, как определить, спишь ты или нет? – спрашивает он ближайшую слиятельницу, отчего у нее занимается дух; фикция лица обращается к нему, польщенная тем, что великий человек обращается к ней, притом чуть ли не лично.

– Нет, сэр. Я…

– Поглядите на свои руки. Во сне мозгу трудно их прорисовать. Ладони выглядят нелепо, могут обнаружиться лишние пальцы. А если поглядеть на ноги, половину времени они не будут касаться земли.

Сай смотрит вниз, как и помощница. Хоть их стопы представляются голубым абрисом, но они прочно стоят на ковре.

– Нужно доработать, но мы хотя бы справляемся лучше, чем среднестатистический сон.

Так. За дело.

Половина фоток на каминной доске – портреты детей. Мальчика и девочки. Как только он фокусируется, в воздухе рядом с фотографиями появляются их имена и возраст. Семь и пять соответственно. Сай проводит пальцем по воздуху, чтобы прокрутить сведения дальше. Этот новый интерфейс работает хорошо. Хорошие школьные отметки. Девочке нужны брекеты.

Тогда он переходит к фото Роуз, сделанному в баре в компании пары подружек с бокалами, поднятыми в тосте перед камерой. Информация о двух других женщинах тут же зависает в воздухе над снимком. Обе подружки Роуз по «Уорлдшер», так что обеих прошерстили в первые же секунды преследования. Габриэлла и Кайса. Одна замужняя, другая нет. Ни у одной нет детей. Обе трудятся в той же местной информационной службе, что и Роуз.

Следующее фото. Пожилая азиатская чета, Роуз между ними. Мама и папа. Местные. Мама тусуется на «Уорлдшер» уйму времени. В последнюю пару дней постила меньше, чем обычно, что может подсказать что-нибудь при анализе, а может, и нет. Но затем находится нечто явно заслуживающее внимания – позиция пульсирует в воздухе; этот оранжевый флажок – эквивалент задержки алгоритма, будто говорящего «гмм, любопытно». Чек продуктовых закупок мамочки. На прошлой неделе больше, чем обычно. Куда больше. А во вторник вечером она не пошла в свой кружок вязания. Оранжевые росчерки множатся. Но пока что ни один пункт не запустил автоматическую тревогу с красным флагом. А как насчет папочки? Папуля – цифровое серое пятно. Электронной почтой пользуется по учетной записи жены. Никаких соцсетей. Смартфона не имеет. Подобная публика еще существует. Сай просматривает обработку финансовых записей этого человека, выискивая оранжевое сияние. Выхватывает документы из воздуха, прокручивая, комкая и отбрасывая их через плечо своими мультяшными пальцами. Этот папочка Йео явно любит купоны. Зарабатывает баллы лояльности, забивая свою машину покупками. Алгоритм подсветил последние три записи. Расход бензина не соответствует обычному еженедельному. Ездил каждое утро, наполняя бак своего «Форда» под завязку.

– Домашний адрес, – произносит Сай. – Показать.

Посреди комнаты зависает карта с мигающей красной точкой.

– Маршрут отсюда.

Аккуратная красная линия от A до B.

У Сая своя гипотеза.

– Родители.

Через считаные мгновения у него в ухе:

– Папочкина машина у нас.

– Как?

– По его регистрации мы отследили бортовой компьютер автомобиля и хакнули. Сейчас отслеживаем.

Новая карта, на ней мигающая точка, посланная электронным блоком управления двигателем. Трасса 84.

– Он в машине один?

– Полагаем, да.

– Почему?

– Он слушает Джона Денвера[20]. Громко. Хотите знать, какую песню?

– Само собой.

– «Проселочные дороги».

Сай начинает напевать своей команде: «Здесь почти что небеса / Западная Вирджиния / Голубой хребет / Река Шенандоа».

Лакшми Патель, бывшая фэбээровка, прикомандированная к «Слиянию» на ранних этапах, женщина лет тридцати с хвостиком, с гладкими черными волосами, подхватывает, выводя: «Древняя, древняя жизнь / Жизнь древнее дерев».

Уже как-то не так занимательно.

– Можно напустить на него местный беспилотник? – перебивает Сай.

– Уже направлен.

– Держите дистанцию. Не спугните. Он ведет нас к ним.

Меридиан, штат Айдахо, в десяти милях от Бойсе. Вот куда старина Йео ведет команду «Слияния». Спустя пятнадцать минут он прибывает на место. С высоты птичьего полета они наблюдают, как он подъезжает сзади к «Барбекю Большого Папочки». «Слияние» извлекает историю этого ресторана на годы вспять. Связь найдена. Бывший муж кузины по женской линии работает здесь менеджером. Семейство Йео явно сочло, что это достаточно дальнее родство. Ошибочка вышла…