— Девки не собаки, на кости не бросаются, — наставительно говорит бабуля. — Ты меня услышал, Степану Леонидовичу привет.

— Обязательно передам, — уже у двери говорит Марк и выходит.

Слышу удаляющиеся шаги. А когда оборачиваюсь к Марии Александровне, встречаю её строгий взгляд.

— И когда это ты хотел мне всё рассказать? — сетует она. — Радость то какая, одарён самим богом, а молчит.

— Да вот, хотел удивить, — пытаюсь понять, куда клонит ветер.

— Не оставит тебе Павлуша в покое теперь, не оставит, — ворчит бабка. — А за духа этого огненного спасибо, вот чем порадовал так порадовал.

— Ты про Павла Матвеевича? — спрашиваю я, присаживаясь рядом с бабушкой. — Чего с ним случится, рад должен быть, внук одарённым стал.

— Не к добру это, Антоша, не к добру, — щебечет родственница. — Ну да ладно, разберёшься, чай не маленький. Вижу наконец-то одёжки себе прикупил, давно говорила, содержание конечно Павлуша маленькое выдаёт, да не повод это мне старой вечно помогать, да себя губить.

Удивительно, это тело не лишено чести, что сказать, хвалю.

— Всё будет хорошо, бабуля, — обнимаю женщину, та тут же утыкается мне в подмышку, тяжело дыша.

— Пойду на стол накрою.

Она отпрянула на меня, испуганная своими же мыслями и тревогами. Такими например, как недокормленный внук. Ато поди ж ты, станет аки тот тощий бобик Марк.

Я бы пожалуй не отказался от вселения в подобное тело, больше походит на первоисточник.

Вздохнув, посмотрел по сторонам, проверил как прижилась саламандра, прикоснулся к источнику и убедился, что тот снова под завязку полон.

Значит у меня один месяц, после чего я перееду в столицу, а после этого поступлю в академию.

В сознании ярко появилась та сцена из ресторана, где Елена горестно рассказывала насколько мы непохожи. К сожалению, сходств у нас всё больше и больше.

После подобного рода мыслей, я скривился. Даже не хочу представлять, как откроется рот у этой крошки, когда та поймёт, что мы оба едем в академию.

А пока, у меня целый месяц, чтобы подготовиться к внешнему миру, гораздо большему чем Новосибирск и этот приятный домишка.

Быстро взлетев наверх, я услышал что-то вроде…

— Антоша, не бегай по дому! Скоро кушать будет готово…

Мария Александровна, бабушка этого тела…

Приличная женщина, в силу обстоятельств запертая в дальнем крае империи, была чужим для меня человеком.

Но когда я слышал эти слова, брошенные мне по незнанию. Мне, мужчине её возраста, а может и постарше… В душе что-то двигалось. Не думал, что такое возможно, после того, что было.

Вдруг понимаю, что не был ребёнком, почти никогда.

Сознательное детство прошло в казематах, где я и ещё тысяча детей ждали восхода солнца, чтобы взошла надежда, что мы проживём ещё один день.

В те времена никто не знал, как быть дальше. Священники после соприкосновения миров голосили о пришествии ангелов мщения и сжигали женщин. Аристократы устраивали пир во время чумы, им казалось, что это последние дни. Все ударились в крайности.

Нас, отряд прошедших испытание, которое не под силу самым стойким и взрослым мужчинам, выпустили в большой мир, поставив задачу.

Если говорить по простому, перед вчерашними детьми выгрузили гору дерьма размером с Везувий и дали в руки чайные ложки.

А когда ложки выросли до размером лопат и заострились не хуже мечей, началось самое интересное…

От вставших перед глазами картинок из прошлого, в душе поднимался пожар. Такой же высокий, как горящие смерчи, выжигающие города и тянущиеся к небу.

Дела минувших дней, такие далёкие и такие близкие одновременно.

Попав в это тело сутки назад, я и не думал, что меня коснётся такая напасть, как рефлексия, но поди ж ты, никто не застрахован от подобной болячки.

Из воспоминаний меня вытащил голос бабушки.

— Кушать!

— Уже иду…

С удовольствием уничтожив второй завтрак, я под удивлённым взглядом прибрал посуду и стал пытать бабулю на тему такой важной информации, осторожно, будто бы шёл среди слепых адских псов, стараясь не выдать себя.

Благо, старушка и сама была не прочь поговорить о нашем общем прошлом.

Мы сидели в большой для нас двоих кухне, видевшей истинных бояр и, наверняка, даже царей, распивали чай с мёдом и говорили.

— Я скоро отправлюсь к родителям, деду… Даже не верится, — осторожно начал я.

— Павлуша принял верное решение, когда отправил тебя сюда. Может быть это и помогло принятию. Ты был слишком напряжён в столице и чем больше времени проходило со дня, как надзор сообщил, что в тебе нет зачатков дара, тем хуже тебе было. А сейчас, когда кланы прознают, что у Митрофановых ещё один одарённый в очереди на наследство, работки им явно добавится. Поэтому будь осторожен, когда окажешься в Новгороде. Я передам Маркуше, чтобы присматривал за тобой, он свой хлеб не зря ест, в обиду не даст, держись его…

— Всё будет хорошо, — снова сказал я, успокаивая бабушку.

— Надеюсь на это, ой как надеюсь. Теперь, когда я знаю, что ты в порядке, могу спокойно умирать, — с блаженной улыбкой сообщила известную любой бабушке весть Мария Александровна.

— Ну, чего ты начинаешь! — возмутился я. — Тебе ещё жить и жить, не наговаривай.

— Мой век кончается, — с её губ пропала улыбка. — Да и кому я нужна, Павлуша знает, что я не вернусь назад в Новгород, буду жить там, где родилась. И денег его не приму. Лишь ты моя отрада, жаль, что я давно не видела Елисея и Алёшу, не радуют они бабушку. Ты всегда тянулся ко мне и я помогала всем, чем могла, позволь помочь в последний раз, советом.

— Я понял, буду осторожен, — с горечью сказал я и закинул удочку. — Ты не хочешь побыть рядом с семьёй, рядом с дедом и внуками.

— У нас с Павлушей слишком разные взгляды, я пыталась понять его, но не смогла. Господь слишком рано забрал моего мужа, если бы Арсений был сейчас жив, всё бы сложилось иначе… Но, его нет.

Интересное имя, Арсений, когда-то я так назвал своего сына, перед тем, как его у меня забрала война. Случайности не случайны, всё в этом мире взаимосвязано. Верхний мир, нижний, добро и зло, всё циклично.

Она проронила скупую слезу, видимо плакать было уже нечем.

После разговора, я очень долго приходил в себя.

Мне было непонятно, почему сестра главы могущественного клана прозябает на грани с нищетой. Что такого между ними произошло? Что могло послужить разломом?

Но никто не спешил отвечать на этот вопрос. Придётся выяснить самому, как только окажусь в Новгороде, узнаю всё самостоятельно.

Теперь у меня есть семья, а значит мне надо о ней позаботится. Не знаю, как меня примут родители и братья с сёстрами, но знаю, что Мария Александровна желает только лучшего.

В комнате разобрался наконец-то с телефоном, который передала Елена.

В центре загоревшейся светом области была картинка с пальцем. Приложив его, я получил доступ к устройству.

Потыкав во все возможные места, наткнулся на галочку с надписью «браузер», после чего мир разделился на до и после.

Оказывается, в Российской Империи была такая вещь, как интернет.

Это просто безграничный кладезь информации на любой вкус и цвет. Я мог прочитать обо всей истории родины, её династиях и последних новостях, чем и занялся, увлечённый на несколько часов.

Окно в другой мир закрылось, когда телефон звонко запищал, появилась красная молния и надпись «поместите устройство на зарядку».

Я долго ломал голову, что от меня просит это маленькое окошко в мир сплетен, слухов, всевозможных каталогов, пока не наткнулся на ответ.

Просто посмотрел на лампу, что зажигалась каждый раз, когда я входил в комнату.

Точно, электрическая энергия! Какой же я болван!

Сжав телефон в руке, открыл созвездие и напитал четвертую звезду, отвечающую за трансформацию энергии, что мы получали из струн.

Между пальцев пробежалась молния, а затем прямоугольник мигнул и задымился. Кажется, я снова что-то сделал не так!