— Ромашка? — говорю пораженно, понимая абсурдность своих доводов.

Нет, Вероника наверняка нежится сейчас на лазурных берегах или готовится к новому семестру где-нибудь в Лондоне. Эта девушка просто не может быть ею. Да, похожа! Да, до одури похожа, но это не она. Не Ника. Не в стриптиз-клубе в роли официантки.

Глаза девушки расширяются от удивления, и я понимаю, что нет, не показалось, это и в самом деле чертова Ромашкина!

Не знаю, узнала ли она меня, но по ее изучающему меня взгляду, по тому, как нервно она закусывает нижнюю губу и с какой силой сжимает в руках поднос, понимаю, что таки да, узнала.

Пока мы пялимся друг на друга, не в силах поверить в такое стечение обстоятельств, мне в нос прилетает удар. Я слышу неприятный хруст в переносице и падаю на спину.

Черт, только не нос! Только не сломанный нос!

Всего несколько секунд, и я прихожу в себя. Быстро вскакиваю с пола и набрасываюсь на этого придурка.

Черт, теперь мне точно удвоят, а то и утроят срок домашнего ареста!

Мы катаемся по полу, дубасим друг друга и рычим. Два альфа-самца, которые борются за внимание самочки — вот как я бы назвал это.

Мне захотелось вдруг в глазах Ромашкиной быть настоящим мужиком, который умеет постоять и за девушку, и за себя. Показать, что я уже не тот коротышка с последней парты, которого она любила донимать.

Бью кулаком в лицо противнику, а в голове все мысли о Ромашкиной. В живот прилетает удар локтем, а мысли о Ромашкиной. Ее огромные испуганные глаза никак не хотят уходить из моей головы, а когда думаю о том, что этот тип прикасался к ней своими грязными лапами, хочется бить его головой о стену. Раз за разом, без остановки.

Вероника, кажется, что-то кричит, пытается разнять нас, но нет, нас уже не остановить. Два быка на арене, не иначе.

Все заканчивается тем, что наконец-то появляется охрана. Нас разнимают, и если я успокаиваюсь, понимая, что все, этого вполне достаточно, то мой противник наоборот.

— Я найду тебя, молокосос, найду и грохну, — выплевывает на пол кровь, смотря на меня своим бешеным взглядом, и пытается вырваться из захвата охранника.

— Давайте на выход, там можете делать друг с другом что хотите, но не на территории клуба, — говорит один из них и тащит меня за собой.

Поворачиваюсь в сторону испуганной Ромашкиной, чтобы еще раз взглянуть на нее и убедиться, что не обознался.

Она стоит, прижимая поднос к груди, зареванная и испуганная. Маленькая и хрупкая. Теперь на ее фоне я уж точно не Гном. Усмехаюсь этой мысли и отворачиваюсь, следуя за охраной.

— Гриша, подожди, отпусти парня, он бросился меня защищать, — кричит нам вслед Вероника, и амбал, который держит меня, останавливается.

— Уверена? Я бы лучше их обоих выбросил, совсем охренели. — Он выжидающе смотрит на девушку, а я кривлюсь от боли, пытаясь вытереть кровь с лица, но безуспешно, скорее всего, просто размазал.

Красавчик, ничего не скажешь.

— Да, отпусти, я в бытовку его отведу, дам аптечку.

— Не уверен, что босс оценит твою заботу о посетителях, но черт с тобой, забирай своего парня.

Он отпускает меня и уходит, даже не оглянувшись, чтобы убедиться, что я не собираюсь причинить ей вред, я же стою посреди коридора, застыв, словно статуя, и не знаю, что сказать.

Привет, давно не виделись? Привет, какая неожиданная встреча? Привет, как сегодня работа? Много чаевых собрала?

Дурацкая ситуация. Лучше всего сделать вид, что ничего не происходит.

Какое-то время мы просто пялимся друг на друга, а потом Ромашкина открывает рот, решая взять инициативу в свои руки, но в этот момент дверь одной из кабинок открывается и из нее выходят Леха и Андрей.

— Ромыч? Это кто тебя так отделал, брат? — подлетают ко мне, загораживая обзор на Веронику.

— Упал, — недовольно скалюсь, дотрагиваясь до носа, который горит огнем.

Слушай, братан, тебе бы в больничку. Давай, поехали, не зря я сегодня выпил всего бутылку пива. Давай, чё стал, — тащит меня в сторону выхода, а я, кажется, впервые не доволен тем, что у меня такие заботливые друзья.

Я мог бы оказаться тет-а-тет с Ромашкиной и расспросить ее, какого черта она забыла в стриптиз-клубе.

В последний раз оборачиваюсь, смотря на одиноко застывшую фигурку девушки в приглушенном освещении ламп, отворачиваюсь и уверенным шагом иду к выходу, решая забыть о сегодняшней встрече.

К чёрту Ромашкину, я больше не собираюсь идти в это дурацкое место, особенно чтобы встретиться с ней.

Пять лет прошло, и сейчас мы друг другу никто, даже не одноклассники.

И мне совершенно не интересно знать о ее жизни. Ни капельки. Не-а.

Глава 2

Вероника Ромашкина была ещё той занозой в заднице. Холодной, бесчувственной, гордой богачкой и…невероятно красивой. У нас не сложились отношения с первого дня знакомства. Она назвала меня Гномом, я её — Носатой, я толкнул её зимой в сугроб и зарыл в снегу, она — выбросила через окно мой портфель. В грозу.

Я спёр ее одежду из раздевалки во время физкультуры, пока она плавала в бассейне, она в отместку украла из класса все мои тетради для контрольных, и я получил пять единиц за неделю.

На День Всех Влюбленных я прокрался в организаторскую и из ящика с валентинками выбрал все, которые были адресованы ей, оставив лишь одну — «Белоснежке от Гнома».

Её месть была изощрённой, она подписала открытку для пышечки из параллельного класса моим именем, и весь оставшийся год мне приходилось перебежками передвигаться по школе, скрываясь от девушки. И не потому, что я не любитель толстых девочек, нет. Просто она была африканкой, а для пацана, который всю жизнь прожил в деревне и в городе-то всего пару раз бывал, это было нечто….нечто дикое.

На биологии я как-то проговорился, что у нас была корова, после чего я стал «деревенщиной». На уроке труда она пересолила салат так, что пришлось выбросить его в мусор и я сказал, что у неё руки из задницы растут, за что директору пришлось вызвать моего брата для серьезной беседы.

Я ненавидел Веронику всем сердцем, но, когда замечал её в компании парней из старших классов, по какой-то непонятной причине жутко злился и ревновал.

Несколько раз мы подрались так, что пришлось идти в медпункт. Однажды я вернулся в школу после занятий и в классе на доске написал всякие гадости о ней. Несколько раз мы «случайно» опрокидывали в столовой друг на друга подносы с едой, и каждый раз все заканчивалось тем, что наших родителей вызывали к директору.

Денис каждый раз устраивал истерики по поводу постоянных звонков из школы, если Соня не успевала прикрыть меня, а вот Веронике везло: её родители были в разъездах и ни разу так и не смогли приехать к директору.

Королева с каменным сердцем была звездой школы, чемпионкой страны по художественной гимнастике, и хоть я и не видел ни разу ее выступлений, но был уверен, что двигается она так же хреново, как решает математические задачки, а победу ей проплатили богатенькие родители.

Она всегда была зазнайкой. Ни с кем близко не дружила, к себе не приглашала и на Дни рождения одноклассников тоже никогда не приходила. Наша война продолжалась до девятого класса, до восьмого марта, если быть точным.

Так получилось, что наш классный руководитель сошла с ума — решила, что я должен дарить подарок на Женский день именно Ромашкиной. Я громко возмущался, говорил, что мозги подарить ей не смогу, а все остальное у нее уже есть, за что снова оказался на ковре у директора, правда, вместо брата приехала его жена и в этот раз меня пронесло.

Соня лично купила подарок для Ники: тонкую серебряную цепочку с кулончиком в виде звезды (несмотря на то, что я предлагал подарить ей плюшевого носорога), вручила мне букет цветов и заставила пообещать, что я извинюсь за свои слова перед девушкой.

— Ты же у меня настоящий мужик, так веди себя соответственно, — сказала строгим тоном и высадила у школы с дурацким веником, который оказался в первой же мусорной урне.