На следующее утро, вместо новой статьи, на рабочем столе Фёдора Емельяновича лежало её заявление об уходе.

– Почему!? – орал он на секретаршу. – Найди мне её! Срочно!

Долго искать не пришлось, через пару дней он держал в руках дорогущий глянцевый журнал, читал колонку главного редактора, и в каждой строчке этого текста узнавал стиль Лили. Вот только подпись под колонкой была не её.

– Я ваш поклонник, – томно произнёс стильный молодой человек, назвавшийся главным редактором модного издания. – Читаю каждый день ваши опусы. Вы прекрасно чувствуете современные тенденции. Ваш слог безупречен. Где учились? Я вот два года провёл в Стэнфорде.

– Увы, мне так не повезло, – не без иронии произнесла Лиля. – У меня за плечами лишь восемь классов общеобразовательной школы, три года домашнего заточения и год в вашей любимой вечерней газете.

– Даже без литфака?

– Даже без литфака.

– Тогда снимаю шляпу. Вы приняты, – редактор присел рядом, и посмотрел ей в глаза. – Только у меня одно условие.

– Какое?

– Вы – это я.

– Не поняла, – удивилась Лиля.

– Что ж тут непонятного. В каждый номер вы пишите всё, что хотите и сколько хотите, но помимо этого я хочу иметь ещё и текст для своей редакторской колонки.

– То есть, я должна написать колонку за вас?

– Да, – без тени смущения ответил главный редактор.

– И не будет никаких проблем ни у меня, ни у вас?

– Никаких.

– Вы даже не будете со мной спать как предыдущий начальник?

– Нет… Но если вы пожелаете, то ради дела можно и попробовать, хотя я предпочитаю, простите, худеньких девочек.

– Вот и у Фёдора Емельяновича жена была из таких же. Худая как селёдка, правда, он предпочитал таких как я, – задумчиво произнесла Лиля.

– Посмотрим как дело пойдёт, – улыбнулся молодой человек. – И ещё. Думаю, что двойной гонорар вам не помешает. И гарантирую всенародную славу.

– Хороший получился разговор, – в слух резюмировала Лиля, а про себя подумала, может это и есть воплощение в реальность того странного сна с чужим лицом. – Я согласна.

После этого её жизнь засверкала новыми красками, но счастье продлилось недолго. Накопленные за пару лет деньги, сгорели в топке российского дефолта, вместе с журналом и надеждами на будущее. Сколько бы Лиля не прикладывала потом усилий, в какие бы редакции и издательства не отправляла свои тексты, отовсюду приходил отказ. Походы в рекрутинговые агентства отдельная история унижения. Но и там, после заполнения тупых анкет и прохождения нелепых собеседований с девицами, наслаждающимися твоей слабостью и безжалостно ковыряющимися в твоих ранах, она каждый раз слышала ласковое "с вами свяжутся".

С любовью тоже не заладилось. Вернее её не было вообще. То, что случилось с Фёдором Емельяновичем, так и оставалось единственным сексуальным приключением в жизни Лили. Да и можно ли было это назвать сексом, ведь даже девственность никуда не делась, и продолжала настойчиво тревожить по ночам эротическими кошмарами, после которых она просыпалась вся в поту и подолгу приходила в себя, прячась от мамы под одеялом. Неизменной осталась лишь её страсть к водке, дающей, как и раньше, свободу внутреннего мироощущения, а от этого красивые слова продолжали сливаться в стройные предложения, рождая никому не нужные, но такие восхитительные истории.

Долгие годы Лиле удавалось скрывать от родителей свою порочную страсть, и это было возможно лишь потому, что существовали они в совершенно разных временных измерениях – мама и папа, как истинно советские люди, просыпались в пять утра и ложились в десять вечера, а жизнь дочери начиналась как раз после программы "Время". Она предпочитала покупать маленькие бутылочки водки, их было легко прятать в кармане, возвращаясь из магазина с покупками и так же незаметно выбрасывать. Трёх вполне хватало, чтобы получить необходимый творческий заряд и отключить рецепторы, отвечающие за беспокойство и страх, а ещё за злость на весь окружающий мир.

Если бы не родительская пенсия, то прокормиться своими опусами Лиля не могла ни при каких обстоятельствах, ведь за полтора десятка лет не купили ни одного, а фрилансерских 2-х рублей за слово в рирайтерском тексте, хватало разве что на бутылку кефира и кусок хлеба. От душевных и телесных мук спасала только водка. От такого режима организм дал сбой, и валяясь в реанимации в полуобморочном состоянии ей повторно привиделся тот же сон, в котором она блистала на подиуме с чужим лицом. Идея пришла мгновенно.

– Ма, я никогда не просила у тебя денег, ведь правда?

– Правда, – удивилась Валентина Степановна вопросу дочери.

– Я знаю, что у вас с отцом есть заначка на чёрный день. Так вот, этот чёрный день настал.

– Не пугай меня.

– Нет, я не правильно выразилась, – поторопилась оправдаться Лиля, – не чёрный день, а возможность вырваться из дерьма, в котором я живу.

Мама с укоризной посмотрела на неё.

– Господи, что несу. Прости. Я совсем не это хотела сказать. Одним словом я придумала один проект, который принесёт поможет хорошо заработать, но только нужно немного для старта.

– Не буду ничего спрашивать, что такого ты напридумывала, задам лишь два вопроса – сколько нужно и когда вернёшь.

– Нужно триста тысяч, верну к новому году.

Валентина Степановна прикрыла дверь на кухне, пододвинула к шкафу табуретку, кряхтя забралась на неё и достала с верхней полки металлическую коробку с надписью "Крупа".

– Держи, – сказала она, протянув её дочери. – Здесь двести восемьдесят пять тысяч, пересчитай и напиши расписку.

– Ты мне не доверяешь?

– Доверяю, но всё равно напиши. Мне так спокойнее будет. А если скажешь об этом отцу – прокляну.

– Куда уже дальше проклинать, – грустно усмехнулась Лиля.

– Не говори так. Всё у тебя ещё будет.

Первым делом Лиля перечитала и систематизировала все свои тексты, ужаснувшись их обилию и откровенности написанного. Ведь большинство из этого появилось на свет в моменты забытья, когда возбуждённое алкоголем сознание надиктовывало невероятные по своему смыслу и развязанности истории. Откуда она могла всё это знать и чувствовать, ни разу не ощутив на себе прелести настоящей любви? Откуда это понимание женской души, влюблённости и даже неприкрытой похоти? Лиля словно выплёскивала на бумагу все свои потаённые желания, всю накопившуюся страсть, ей даже не нужны были руки, чтобы удовлетворить себя, она получала удовольствие от написанного.

Эта удивительная способность сохранилась ещё с детства, когда она читала любовные романы и так ярко представляла происходящее в придуманном кем-то мире, что не только возбуждалась как большинство темпераментных девиц, но и умудрялась довести себя до настоящего оргазма, а в период алкогольной зависимости восприятие вообще обострилось до неприличия.

Всё написанное и должно было лечь в основу её блога, и, что он привлечёт к себе множество читателей и подписчиков, Лиля не сомневалась. Оставалось найти ту, которая станет его лицом, окончательно скрыв истинную плоть создателя. Так распорядилась судьба, постоянно толкая к этому шагу, и он должен был вознести её творчество на вершину славы. Проанализировав всё, Лиля поняла, что хочет не признания, не почитания и даже не денег, а именно славы, зашкаливающей, всепоглощающей славы, чтобы мурашки бегали по телу у тех, кто прикоснётся взглядом к череде написанных ею букв.

Но прежде чем начать, нужна была стройная легенда, история жизни рождаемого человека. Лиля была уверена, что его, вернее её, нужно лепить из кусочков себя, из своих воспоминаний и фантазий, но сдобрить всё это острой приправой, которая понравится основной массе читателей и сможет вызвать сочувствие и сопереживание. Цинично и расчётливо, сказал бы кто-то. А как иначе? Вот не было в жизни Лили цинизма и расчёта. И что? Она с горем пополам добралась до возраста, когда определяющим всю её жизнедеятельность, стал климакс, и организм, так и не выполнивший функцию, заложенную в женскую сущность, начал её безвозвратно отторгать.