Константин Алтунин
Папино детство
"В нашей жизни, в жизни всего человечества, есть то, что абсолютно всех объединяет, – это детство. Тот период жизни, когда мы, будучи детьми, познаём мир, его основные законы. Мы узнаём о справедливости, правде и лжи, доброте и зле, обретаем первые навыки и мечту, учимся на ошибках и одерживаем первые победы. Вспоминая о детстве либо оставаясь детьми – мы счастливы. Будьте счастливы!" – Константин Алтунин
Тимоша
По крыше пробежался кот,
Летит по небу самолет,
А мы идём, идём вперёд,
Она не далеко живёт.
Она мой друг, ну как мой друг.
С девчонками не дружат.
Она красивей всех вокруг,
Ей это знать не нужно.
Она не смотрит мне в глаза,
А я взглянуть пытаюсь,
Серьёзен я, как никогда,
Совсем не улыбаюсь.
Нас ждут серьёзные дела,
Идём спасать котёнка.
Совсем малыш и, как всегда,
Сидит на ветке робко.
Ну, вот пришли. Оно. Ого!
То дерево – большое.
Залезть не просто на него,
Жаль, нас всего лишь двое.
А он малюсенький сидит
На самой верхней ветке
И так пронзительно кричит,
Какой засранец редкий.
Что ж, делать нечего, полез.
Тут дело пахнет риском.
Она мне: «У котенка стресс,
Возьми с собою миску!».
Какую миску? Ну и ну…
Сказать ей, что… не знаю,
За пазуху её кладу,
Залазить начинаю.
По веткам лазать мастер я,
Об этом каждый знает.
Одна, вторая, треть-я-я…
А дерево шатает.
«Тебе не страшно?» – «Нет, ты что,
Мне лазать очень просто,
Я сильный и уже большой,
Хоть маленького роста.
Сейчас залезем, эй! Кис-кис!
Как звать его?». Тимоша.
С Тимошей вместе смотрим вниз,
Похолодела кожа.
Пожалуй, очень высоко,
Ему я миску вынул,
Тут Тимофей пошёл, пошёл,
Спустился ниже, спрыгнул.
Спустился котик, я сижу,
«Слезай!» – кричит девчонка.
А я от страха весь дрожу,
Стучу зубами звонко…
«Я посижу здесь, – говорю, -
Здесь очень так красиво». -
«Тогда, пожалуй, я пойду,
За помощь вам спасибо».
Не помню, как я слез тогда,
О том никто не знает.
Она ушла, ушла любовь,
Так с женщиной бывает.
Борщ
Мы с братом в детстве ели борщ,
Протест мой – злой мой рок,
Он в руки перец как возьмёт,
Так я беру чеснок.
Он говорит: «Ты знаешь, брат,
Я рад одной свекле».
Я сразу же морковке рад,
И цвет, и вкус по мне.
Капуста – это ерунда,
Её я не люблю.
Картошка – это вот еда,
Тебе, чур, не даю.
Ты знаешь, брат,
Её хоть всю
Тебе в тарелке я дарю!
Она по вкусу – бее…
Картошка – бее.., капуста – бее..,
Капуста – бее.., картошка – бее..!
И с братом, словно на войне,
Мы ложкой, как веслом,
Произвели простой обмен
В борще, посла с послом.
Я всю картошку до одной
Ему перегрузил,
А брат, сдержав наш уговор,
Капустой возвратил.
«Горячий борщ, – мой брат сказал, -
Я кипяток люблю!»
«А я холодному бы рад», -
В ответ я говорю.
Тут брат на помощь мне пришёл:
«Так это ерунда!
Холодный любишь? Эт легко!
Давай насыплем льда».
Сидим. Обедаем.
Мой брат, он ест, а я смотрю.
Ну вот, всегда одна беда,
Теперь мой борщ – одна вода.
Его мне нравится еда,
Свою я не люблю.
Металлолом
Средина мая,
Вдруг, внезапно, сильный гром,
Ускорились от шага мы до бега,
Все побросали свой металлолом,
Покрылась градом вся земля, как будто снегом.
И холод лютый, мы в песочнице стоим,
Грибок качается под силой урагана.
Мы не от страха, от волнения дрожим
И прижимаемся друг к дружке как-то странно.
Она – моя далекая мечта,
Совсем, как я, до ниточки промокла,
По волосам её течет вода,
Звенят от града где-то в окнах стёкла.
Мир рушится, но он совсем не наш,
Стучат горячие сердца в едином ритме.
Не страшен нам совсем грозы кураж,
Не интересны нам природы битвы…
В бездонные глаза смотрю, как в даль,
И мысли в глубину души проникли.
Я в ней увидел ласку и печаль,
И губы в её губы жадно влипли.
Всего секунда, как она мне дорога,
Её поставлю на весы легко с годами,
Когда текла по лицам общая вода
И что-то главное случилось между нами.
Пришла она! Ну как её? – любовь,
Она давно мне намекала, песни пела,
При взгляде на неё вскипала кровь.
Но! Тут пощечина внезапно прилетела.
Чего обиделась? Куда ты? Вот лопух…
Ведь кто-то мог увидеть, не подумал.
Потом ещё пойдет по школе слух…
Невестой стала лучшая подруга.
Сидим за партой вместе пятый год.
Таким себя не чувствовал я смелым,
Пусть кто увидел – тот переживёт,
«Люблю» – ей написал на парте мелом.
Пусть школа знает, каждый двор и дом.
Мне всё равно, за ней иду по свету,
Я дотащу за ней хоть весь металлолом
И даже всю макулатуру эту.
Монумент
Мы на Мамаевом кургане все молчали,
Обычно шумный класс теперь притих,
Мы продолженьем монумента, камнем стали,
Мать-Родина звала нас вспомнить их…
Всех тех стальных героев Сталинграда,
С бетонной волей, каменным штыком,
Сложивших жизнь свою не за награды,
За Родину, Россию, Отчий дом.
…Мы имена на плитах почитали
И многие знакомые нашли,
А ведь они за нас все воевали,
Чтоб мы теперь с поклоном к ним пришли.
Чтоб жили мы и чтобы были дружны,
Чтоб Родине великой вечно быть,
Умели побеждать, когда так нужно,
И жизни детям будущим дарить.
Василий
Я! разрешил им жить в своей квартире,
Я! очень долго, их манерам обучал,
Не знаю раньше как без меня жили?
И кто для них тут без меня мурчал?
Но ясно, что порядка было мало!
Никто от шерсти не чесал ковер!
Проблем семья от этого не знала!
Никто! не вёл в семье об этом спор.
Вот так и жили бы они в ужасной скуке,
Вот так бы думали, кого же почесать?
Когда не знали бы, на ком погреют руки,
Кто? научил бы их на кухне воровать?
Кто бы орал на подоконнике им песню?
Никто в цветах не стал бы землю рыть.
