— Диспетчер! Диспетчер! Я тридцать два — тридцать два. Я тридцать два — тридцать два. Нахожусь на стоянке Курского вокзала. Пассажирка, которую я взял по вашему наряду, оставила меня здесь, а сама ушла. Ее поезд в ноль пятьдесят пять. В общем, жду не больше пятнадцати минут и уезжаю. Только вот сумка, багаж…

— Поняла. Ждите. Если не вернется, сдайте сумку в камеру хранения. Все?

— Да.

Покинув сквер, Антон Васильевич с независимым видом стал прохаживаться по тротуару, изредка поглядывая на циферблат вокзальных часов.

Прошло минут сорок. Когда Антон Васильевич начал проявлять признаки явного нетерпения, неподалеку от него остановилось такси. Из него вышла женщина.

— Поезд уходит через пятнадцать минут. Надеюсь, ты догадалась, в чем дело? — обратился к женщине Антон Васильевич.

— Ну конечно. Видишь, собралась.

— Слушай внимательно. Ты поедешь в одном вагоне с Поповым. По фотографии ты его знаешь. Этот скот заявил, что порывает с нами, и советовал его не искать. Во что бы то ни стало следуй за ним. Узнай, где он выйдет и осядет. Будь осторожна.

— Да. — Она повернулась и легкой, уверенной походкой пошла в глубь тоннеля.

Выйдя на площадь, Антон Васильевич постоял в раздумье около будки телефона-автомата, затем решительно вошел, снял трубку и набрал номер. Долго не отвечали. Наконец, услышал низкий, чуть хрипловатый сонный женский голос:

— Хэлло! Вас слушают!

— Пат. Это я, Антуан.

— Что-нибудь случилось? — В голосе зазвучала тревога.

— Ничего не случилось. Просто мне необходимо тебя увидеть. Я страшно соскучился.

— Ты сошел с ума. Где Мод?

— Ее нет. Она ненадолго уехала. Ну, прошу тебя, Патриция, — молил Антон Васильевич. Он представлял себе небольшую уютную спальню, низкую широкую кровать и ее, сонную и теплую…

— Хорошо, поднимайся, — не изменив интонации, проговорила та, кого он назвал Патрицией.

— Я не дома, Пат. Поймаю такси и скоро буду.

Не слушая объяснений, Патриция повесила трубку. Уже в машине, мельком вспомнив о жене, он, успокаивая свою в общем-то сговорчивую совесть, убеждал себя, что, конечно, любит-то он Мод. Она моложе, изящнее. Но связь с Патрицией началась уже давно, когда он только приехал в Москву работать в посольство, а Мод была еще в Брюсселе. Патриция была много опытней, изощренней Мод, и это захватило его. С той поры он никак не мог найти в себе силы навсегда порвать с ней. Они жили в одном доме для иностранных представителей и тайно встречались.

3

Ночной поезд, с которым уезжал Попов, видимо, еще не пользовался популярностью у пассажиров. Точнее, не наступил тот период, когда на каждое место в вагоне приходится держать «конкурс». Так или иначе Николай Васильевич оказался единственным пассажиром в купе.

Не зажигая света, он с наслаждением ощущал свое одиночество, стоял, устремив глаза в открытое окно, слушал перестук колес и смотрел, как уплывала назад, мерцая огнями, Москва.

Нервное напряжение, в котором он находился последние несколько суток, отступило, оставив после себя лишь физическую усталость. Не хотелось даже шевелить руками, чтобы достать сигареты и закурить. «Все. Заметано. Теперь конец. Конец всему. Конец вечно жившему где-то под сердцем страху. Конец непроходящей боязни разоблачения. И не очень стар — пятьдесят пять. На здоровье жаловаться не приходится…»

Он почувствовал голод. Дотянулся до столика, взял целлофановый пакет — дорожный набор, как именовала его буфетчица. Набор содержал плоскую бутылку коньяка, пару бутербродов с колбасой и сыром, яблоко, вафли, конфеты. Отвернув пробку, из горлышка сделал несколько больших глотков. Разделавшись с бутербродами, допил остатки коньяка. «Жаль, не догадался взять два набора», посетовал на себя Николай Васильевич, выбрасывая пустую бутылку за окно. И тут же утешился. Еще день да ночь, и он увидит жену, а там перспектива безбедного и безоблачного существования. Будут искать? Пусть ищут. С прежнего места он выписался. Выправили документы в Среднюю Азию. А о том, что он уже три месяца как перевел жену с тестем в Приморск, никто не знает. К тому же дом приобретен на фамилию тестя. Ищите-свищите…

Попов громко рассмеялся, вспомнив откровенно растерянное лицо Антона Васильевича, когда высказал тому свое решение. Достал золотые часы и долго с любопытством рассматривал. Потом, убрав их в бумажник, пружинисто поднялся, снял пиджак, расстелил постель, разделся и лег. Как только голова коснулась подушки, мгновенно заснул крепким, без сновидений, сном.

Утром Попов встал в прекрасном расположении духа. Тщательно побрился, привел себя в порядок, пошел в ресторан, где просидел до тех пор, пока официантка вежливо не сказала, что ресторан закрывается на перерыв.

Он вернулся в свой вагон. Пассажиров заметно прибавилось. Прохаживаясь по коридору и заглядывая в купе, высматривал потенциальных партнеров для «пульки». Удачно организовал компанию преферансистов. Время за игрой летело стремительно. За поздним обедом дорожные знакомые крепко выпили. Умиротворенный, Николай Васильевич лег спать. Будущее вставало перед ним в радужных красках.

4

— Ну вот, сегодня, наконец, снова объявилась в московском эфире эта странная «диспетчерская» таксопарка со своим шофером. Вот их новая волна. Они меняют волны. И это не радиохулиганы. Те чаще стремятся оглушить какой-нибудь музыкой. А тут все по делу. «Подай машину. Пассажир не явился…»

Капитан милиции положил на стол сводку инспекции Министерства связи СССР, в которой был полностью зафиксирован разговор с указанием времени и волны, на которой велась передача.

— А район? — спросил полковник.

— «Диспетчерскую» успели определить приблизительно. Район Ленинского проспекта. Очень уж короткий был разговор, и точные координаты не схвачены. — Капитан развел руками, потом подошел к карте города и, найдя на ней проспект, показал: — Мы прикинули. Примерно вот тут…

— Этого, увы, маловато. Давайте будем еще ждать и повнимательнее проследим. И если уж появились у нас такие странные сигналы, распутаем все до конца. Кому нужно устраивать такую нелепую игру? Новые хулиганы эфира, о которых писала «Комсомолка»? Тут явно что-то другое. Свяжитесь с инспекцией и попросите постоянно наблюдать, не будет ли еще подобных разговоров?

— Трудно, товарищ полковник. Уж очень много разговоров ведется сейчас разными организациями. И я не сразу заинтересовался этой странной парой.

— Между прочим, на участке проспекта, который вы указали, есть немало домов, где живут иностранцы — дипломаты, журналисты, представители разных зарубежных фирм… Надо подумать и об этом. Во всяком случае, держите ухо востро.

— Все так. Но, признаться, мы не сталкивались с подобными случаями. Публика эта солидная, осторожная, видимо, располагает иными средствами общения.

— Сам понимаю, что тут есть элемент примитива. Но и примитив иногда берут на вооружение. Чем черт не шутит, пока бог спит. Проследите. Может все же статься, что этих «таксистов» из нашей милицейской сферы придется передать под контроль органов государственной безопасности.

Когда капитан вышел, полковник достал записную книжку, нашел нужный номер, снял телефонную трубку. Через несколько минут рассказывал о том, как молодой радиомастер, настраивающий установку на центральной радиостанции бюро заказов такси, случайно услышал разговор мужчины и женщины. Разговор этот слышали и присутствующие в помещении работники диспетчерской. Незнакомые голоса (а своих там знали всех наперечет) вели речь о том, куда подать автомобиль. Сначала в диспетчерской посмеялись: кто-то передразнивает. Потом задумались: кому это надо? Манера разговора была деловой. Доложили своему руководству, а те сочли нужным сообщить на Петровку. Наблюдением установлено, что подобный разговор произошел еще раз примерно неделю назад, но на другой волне…