Апрельский четверг
Пасмурный апрельский четверг коротал день на кладбище на окраине города. Солнце светлым пятном на облачном небе еще не согревало. Небо то и дело проливало мелкие слезы… Холодный сильный ветер трепал невысокие деревья… Весна наступала медленно и не торопилась согреть замерзший город…
Яркие разноцветные венки на свежих могилах не радовали глаз. Красочные ленточки развивались на ветру с молчаливой скорбью. Портреты на надгробиях грустно смотрели на приезжающих… У подъезда к кладбищу спекулянты с живыми и искусственными цветами втридорога. У кого-то кресты, у кого-то памятники, у кого-то склепы… Кладбище, город могил, как жилой квартал многоэтажек с высоты птичьего полета.
За несколько недель до родительского дня на кладбище только одна машина.
Я с мамой, дядей и двоюродным братом приехала навестить могилы дедушки и бабушки. Я не была здесь несколько лет…
Нас молчаливо встретили два одинаковых ровных креста без надгробий. Бабушка не хотела, чтобы на ней лежал камень. За это время на дедушкиной могиле поставили крест… Год не делали, ждали, когда земля на могиле осядет. Обложили участок плиткой. Сделали оградку…На бабушкином кресте ровная прямоугольная табличка с позолоченными выпуклыми буквами. На дедушкином – овальная, белая с выведенными черной краской буквами…
Подмели место. Поставили надломанные цветы – гвоздики и тюльпаны. Я подергала сорняки, пробивающиеся через швы между плитками…
– Приехали пока мало народа…Чтобы в суете не толпиться…
– Ну и правильно.
– Деду надо такую же, как у бабушки табличку заказать. Но не могу того мастера найти. Чтобы одинаковые были. Если не найду, закажем у другого, но будет дороже…
– Для кладбища все такое дорогое…
– Да, умирать дорого, нужно жить…
– А захоронение прадеда так и не нашли. Прислали извещение, что пропал без вести. Я разыскивал по имени-отчеству, дате рождения… В какой-то могиле неизвестного солдата лежит. Семьдесят лет прошло, а у нас люди не захоронены…А хотим, чтобы в Европе к нашим могилам трепетно относились, когда сами этого не делаем…
– Соседняя могилка, ты посмотри, совсем неухоженная, никто не ездит. От нее к нам ветром заносит сорняки….
– И можжевельник нужно посадить. Бабушка так хотела. За границей все так делают.
– А могилы сквозные? Да? Можжевельник все и вытянет…
– И плитку хорошо, ровно положили.
– А что вы меня на кладбище не пускали? Я думала, вы что-то тут натворили…
– Ты же беременна была, родила, кормила…Куда тут по кладбищу ходить?
– Ну что? Помянем? Пирожки…
Поели…
Пробежала местная дворняжка, жалобно посмотрела на пирожки. Бросили ей один. Она быстро схватила и убежала…
– Ладно, давайте свечку поставим? У кого свечки? Забыли?
Дядя замешкался, порылся в карманах, нашел две церковные свечки …
Он с двоюродным братом суетились со свечками. Их задувал ветер. Они нашли две пластиковые бутылки, отрезали горлышки, поставили в них свечки. Воткнули поглубже в землю. Зажгли.
Про себя прочитали молитву «Отче наш»…
– Как-то холодно сегодня, ветрено…
Свечки гасла. Их снова зажигали.
Помолчали. Постояли в тишине… Ждали, когда догорят свечки… Дедушкина догорела быстрее…Бабушкина мерцала до конца, даже кусочек, воткнутый в землю на пару сантиметров… Бабушка не хотела нас отпускать…
– Какая хорошая кованая ограда полукругами, с узорным пиками… и чужие лазить не будут …
Говорили медленно и тихо, заполняя неловкие паузы бытовыми заботами… Говорили пустое и не сказали главного… Хотелось сказать, как их не хватает, что я скучаю и вспоминаю их каждый день. Люди, которые нас воспитывали…их уже нет… А говорили о железной оградке, о ворах-армянах, намухлевавших с накладной, о сорняках, пробивающихся через плитку и что их можно засыпать солью, о дороговизне кладбищенских работ. Что место угловое и нужно поставить дополнительную оградку.
Так хотелось сказать, что у бабушки недавно был день рождения и мы отметили его тортиком. Что их могилы как раньше кровати в их комнате: дедушкина слева, а бабушкина справа. Что я до сих пор варю картошку по бабушкиному рецепту. Что мой сынок чем-то похож на дедушку, такие же карие глаза и настырный характер. Бабушка всегда хотела, чтобы у детей или внуков были дедушкины карие глаза… Что работа нравится… Что их никто никогда не заменит…
– Завтра дождь передавали. Опять полезут сорняки. Приедем на родительский день – уберем.
– Кладбище так разрослось. Скоро справа новый ряд появится. Мы оказываемся в центре, не подъехать. И стройку начали. Новый элитный комплекс. Отсюда видно. Пробки. Добраться будет сложнее.
– И старую дорогу закрыли, теперь ехать только в объезд почти через все кладбище.
– А березка у соседей – ты посмотри – могилу поднимает. Все земля в ухабах. И к нам на место лезла, хорошо, что мы ее извели.
– Ты дорогу запомнила? В навигатор координаты вбей…
– Свечки догорели. Поехали, холодно уже…ветер сильный, насквозь продувает…
Домушник
«Мал форточник, да ловок»
Народная поговорка
Обычный мартовский вторник только разменял полдень…. Тихий, спокойный дворик. Ярко светило солнышко…Негромко пели птички…Легкий ветерок покачивал ветки кустов сирени у дома…зеленая травка в кирпичной прямоугольной клумбе около окон только одной квартиры.… Неприметный двор, каких тысячи…узкая дорога между пятиэтажными хрущевками, за двойным рядом гаражей детская площадка… Крики учеников на стадионе у школы за углом…
По дороге шел субтильный молодой человек. На вид абсолютно не приметный, щуплый и хилый, одетый просто, но аккуратно, в толстовке, джинсах и кепке. Он шел немного ссутулившись и глядя под ноги… Можно было подумать, что он дойдет до конца дома и повернет к школе или политехническому университету, как раз успеет на следующую пару по химии или матанализу…
Вдруг парень прыгнул к кустам, по обезьяний взобрался по оконной решетке, как по лестнице. Опираясь на кондиционер первого этажа, он ловко ухватился руками за подоконник, профессионально карабкаясь, подтянулся, и …уже через несколько секунд легко отогнул створку пластикового окна, гуттаперчево проскользнул в форточку второго этажа…
В квартире, покой которой нарушил вор-домушник, жила всеми уважаемая семейная пара под восемьдесят: Ирина Александровна и Владимир Иванович. Оба преподавали в техническом университете. Ирина Александровна, тучная невысокая старушка, бочонок на ножках, гений физики, профессор, уже лет пятьдесят преподавала механику первым двум курсам. В молодости красивая блондинка, сейчас полностью седая, но покрашенная в золотистый блонд, свои длинные волосы ниже колен она заплетала в косу и накручивала ее вокруг головы несколько раз, закрепляя шпильками. Ходила как настоящая русская красавица. Владимир Иванович, высокий, лысый и зачесывающий свою лысину на макушке оставшимися волосами с боков, всегда аккуратно одетый, ходил в хорошо наглаженных рубашках, брюках со стрелками, жилетках, кепочках и плащах, доцент, изучал гидравлические установки, читал выездные лекции в станицах. Поженились они около пяти лет назад, до этого встречались лет сорок. Ирина Александровна с шестидесятых годов жила здесь с престарелой матерью, которая была против Владимира Ивановича, и только после ее смерти Ирина Александровна и Владимир Иванович, наконец, съехались, а через десять лет расписались. Они бы и дальше не регистрировали отношения, но на эту квартиру стала претендовать неведомая родственница из Подмосковья, которая пыталась оформить опекунство над Ириной Александровной, пришлось через суд доказывать дееспособность и расписываться…
Владимира Ивановича считали интеллегентнейшим человеком, он в жизни не произнес ни одного ругательного слова. Говорил тихо и все сорок пять лет отношений дарил Ирине Александровне цветы. Когда переехал к будущей жене, стал еще вежливее и цветы стал дарить еще чаще…
