— Хорошо… Хорошо…
— Милый…
— Ради Бога, не надо… Могут…
Когда Катерина Петровна ушла из прихожей, я сел около зеркала на стул и стал думать.
— Ты что здесь уселся? — услышал я голос Чиканова, появившегося в дверях. — Нашел место… Тебе нехорошо, что ли?
— Нехорошо, Чиканов… Домой я хочу.
— Может, тебе капель каких?..
— Не надо капель. Домой хочу, Чиканов…
— Да что это с тобой? Если нездоровится, иди, пожалуй… Вот странно, сидел, разговаривал и вдруг…
III
Женщина, которой я потревожил душу, не дремала. Через два дня она была у меня, и, несмотря на то что ей упорно твердили, что меня нет дома, она спокойно отвечала:
— Я подожду.
— Не любит он этого…
— Ну, на этот раз он будет доволен…
— Ну, доволен…
Когда я вернулся домой и застал у себя Катерину Петровну, в припадке сосущего сердце отчаяния я прошел в кабинет, даже не раздеваясь.
— А я вас полтора часа жду, — сухо сказала она. — Что это изволили пропадать…
— У меня дела.
— Ты бы мог меня предупредить.
— Я, собственно, не ждал…
— Может быть, мне тогда уйти…
— Нет, зачем же… Я так рад…
— Ну, вот видишь, — нежно посмотрела она на меня, — я знала, что это необдуманно, но я так хотела тебя видеть… Это что, телефон?
— Да, да… Я извиняюсь. Алло! Да. А вам какой номер нужен? Да, это мой. Что? Моя квартира. Квартира Зурина. Что? Катерина Петровна? Да, здесь. А кто спрашивает? Как не мое дело? Это моя квартира… Ну, хорошо, я позову…
— Меня? Это он! — торжествующе сказала Катерина Петровна, беря трубку. — Ревнует. Уже узнал, что я здесь.
— Откуда же он может знать?
— Я ему столько говорила о тебе… Столько говорила… Евгений? Слушаю… Брось, пожалуйста, этот тон… Ну да, да, у него… Что? Когда захочу, тогда и вернусь… Что? Нет, ты не смеешь этого делать… Ехать к незнакомому человеку, чтобы делать скандал…
— Это он ко мне хочет?.. Муж-то ваш…
— Да, представь, говорит, что приедет сюда… Прямо сумасшедший… Что? Это я не тебе… Ну, брось… Я же тебе говорила… Что? Почему же ты молчишь?.. Не хочешь больше разговаривать?.. Бегает сейчас, наверное, по комнате, хватается за мебель…
— Неужели он может приехать сюда?
— Может, — уверенно подтвердила она. — Он такой.
— Что же я с ним буду разговаривать?
Она в волнении прошлась по кабинету и сказала:
— Мы должны ему все объяснить. Он должен знать всю правду.
— Какую правду? — безнадежно вздохнул я. — Катерина Петровна… Я должен с вами поговорить…
— Зачем? — нежно спросила она, подходя ко мне. — Зачем же слова, когда все так ясно… У любви такой простой, такой понятный язык…
— Да, простой. Понятный. Ну, что я буду говорить с вашим мужем?..
— Ты мужчина… У вас есть свой язык, ты должен ему все рассказать, чтобы он понял…
— А он что?..
— Разве он может представить себе то счастье, если он откажется от меня и мы будем с тобой все время вместе…
— Вместе?
— Да, да… По вечерам ты будешь работать, а я буду сидеть против тебя в кресле и смотреть, как ты работаешь… Ты представляешь…
— Я-то представляю… Вот мне и сейчас работать надо…
— Ну, работай, работай… Я ухожу, я не хочу тебе мешать… Прощай, ми…
— Мне нельзя целоваться… Тут могут войти…
— Ну, хорошо, дорогой, прощай. Если к тебе приедет Евгений…
— А он наверное приедет? Может быть, вы бы убедили его.
— Нет, нет, ты сам должен ему сказать все…
— Нет, я вообще насчет его приезда…
— О, он не заставит себя долго ждать. Прощай, милый…
IV
— Там пришли к вам.
— А кто?
— Не говорит… По делу, говорит, нужно.
— Попроси, пожалуйста, сюда.
Незнакомый человек вошел в комнату резкими шагами и официально поклонился:
— Кажется, гражданин Зурин?
— Да, я. С кем имею честь?..
— Матахин…
«Готово, — пронеслось у меня в голове. — Пришел. Начинается. Господи, зачем я был тогда таким идиотом!..»
— Прошу вас… Вот сюда, пожалуйста!..
Матахин злобно посмотрел на меня и помял в руках шляпу.
— Удивлены?
— Видите ли, — волнуясь, начал я, — я, собственно, не знаю…
— Оставьте только это все, — хмуро перебил он меня. — Я не из тех мужей, которые прощают или ездят, чтобы плакать в жилетку…
— Я, собственно, на это и не рассчитывал, — вежливо ответил я, — мы так мало знакомы…
— А на что вы рассчитывали, когда моя жена была у вас?
— Я ее не звал…
Он удивленно посмотрел на меня:
— Что же это. она сама приехала?
— Сама.
— А что же значат ваши слова, которые вы ей говорили о тихом уголке семейного счастья и еще о каких-то там уголках…
— Я ничего не говорил об уголках. Ни о каких.
Он еще растеряннее заерзал на стуле.
— Что же, значит, мне моя жена соврала?
Я сочувственно кивнул головой.
— Вы не имеете права так говорить о чужой женщине, — вспылил он.
— Это вы сказали, а не я.
— Дело не в этом. Вы ее заставили просить у меня развода.
— Может, она собирается замуж? — вежливо осведомился я.
— А я почему знаю, — убито сказал он. — она мне о вас все уши прожужжала…
— Не я же жужжал, а она…
— Что же вы на нее всю вину сваливаете?..
— А я чем виноват?..
— Вы виноваты в том, что третьего дня сего месяца я по телефону застал у вас мою жену, Катерину Пет…
— А я так сам ее застал. Не по телефону. Пришел, а она сидит и ждет меня.
Матахин посмотрел сначала куда-то в угол, потом на меня и голосом, в котором послышались слезы, печально сказал:
— Значит, вы любите друг друга?
— Ей-Богу же, я ее не люблю, — примиряюще бросил я, — ну хотите, я вам дам честное слово…
— Не надо мне ваших честных слов… Она мне все рассказала… Все.
— Может, вы бы еще раз с ней поговорили… — предложил я.
— Э, да что тут разговаривать… Семью вы разбиваете… У нас сыну девятый год…
— Ну, вот видите…
— Негодяй вы, Зурин, — внезапно встал он, — за этим и приехал я, чтобы сказать…
— Матахин, — холодно ответил я, не в силах найти в себе негодующих ноток, — подите вон…
— За это бьют… — искоса поглядывая на меня, проворчал он.
— Маша! Проводите, пожалуйста, гражданина.
V
— Я не ожидала этого от тебя…
— Катерина Петровна…
— Да, да, не ожидала… Встревожить душу женщины, а потом отрекаться от нее из страха перед мужем…
— Да он не пугал меня… Катерина Петровна…
— Ах, не надо, не надо этих упрашиваний… Я пришла, чтобы проститься…
— Ах, проститься…
— Ты рад… У тебя холодные глаза…
— Да, холодные. Да…
— Я люблю эти холодные глаза.
— Катерина Петровна…
— Я хочу, чтобы на них остался прощальный след моего…
— Кто там? Войдите, Маша, что вам?
— Вас там дожидается какой-то гражданин.
— Попроси подождать.
— Попроси, говорит, выйти, а то я сам подымусь…
— Хорошо, Маша, идите. Катерина Петровна…
— Это Евгений. Он сейчас придет сюда. Я знаю его характер.
— Ка-те-ри-на Петровна…
Она посмотрела мне в глаза и радостно всплеснула руками:
— Ты плачешь?.. Ну, милый, не надо… У тебя слезы… Ты не смеешь меня мучить слезами… Родной мой…
— Я не могу… Я же не хочу… Кто там… Войдите…
— Евгений.
— Гражданин Зурин. Я вас предупреждал, что, если я второй раз застану здесь эту женщину…
Когда Матахин увел Катерину Петровну, я лег на кушетку, закрыл лицо руками и пролежал так около двух часов. И, когда поднялся, усталый и бледный, я понял, что я уже не жилец в этом городе. Впрочем, через четыре недели я приехал снова; через три часа после моего приезда в кабинете уже сидела Катерина Петровна и упрашивала меня, чтобы я окончательно переговорил с ее мужем. Что может сделать она одна без помощи любящего и любимого человека…
