После обеда мы улизнули купаться. Ужин опять давался за маленькими столиками, но на сей раз в коротких платьях и без новобрачных, которые к тому времени уже уехали в краткое свадебное путешествие на Вертерзее. Я ушла к себе очень рано, так как страшно устала.

Не успела я лечь в постель, как в дверь постучали и явились так называемый «наследный принц Саксонский» и второй сын хозяина дома. Они забрались в кресла и попросили разрешения посидеть поболтать: «Sogemutlich]».[87] Первый, шестнадцатилетний Мария-Эммануил, попросил меня найти ему невесту, поскольку он считает, что его династические обязательства (хотя саксонская династия была низвергнута в 1918 году!) настоятельно требуют от него завести семью заблаговременно. Я высказала мнение, что большинство его потенциальных невест, должно быть, пока еще лепят пирожки из песка; он с грустью согласился, и вскоре они ушли восвояси.

Берлин. Вторник, 1 сентября.

Так как к этому времени большинство из гостивших в доме уже уехало, мы обедали за одним длинным столом. Я сидела рядом с Луи-Фердинандом Прусским, который очень хорошо расположен ко всему русскому и мило говорил о нашей стране. Он живой и умен. Накануне я долго беседовала с его женой Кирой; ее отец, великий князь Кирилл Владимирович, его братья и сестра выросли вместе с нашим Папa.

После чая был еще один раунд фотографирования, после чего хозяева дома проводили нас до станции, где Диди Толстой, Джорджи Мекленбург, Франци Зеефрид и я сели на ночной поезд до Берлина.

Поскольку эта свадьба, возможно, последнее событие такого рода до конца войны (а Бог весть, как Европа будет выглядеть после этого!), я берегу программу. Она гласит:

Зигмаринген приобрел на краткий период в конце войны сомнительную известность как «Временноеместопребывание французского правительства». Здесь, после освобождения Франции, отсиживались в последние месяцы схватки маршал Петен и кучка дискредитировавших себя коллаборационистов.

Среда, 2 сентября.

Наскоро позавтракав с Татьяной, я отправилась на работу; я слегка побаивалась, так как просрочила свой отпуск на трое суток. Но теперь, когда все время бомбят железные дороги, на такое обычно смотрят сквозь пальцы.

Пятница, 4 сентября.

После обеда — в столовке — ходила с Татьяной на фильм «ГПУ». Он очень неплох. Но показывали еще и длинную хронику о недавней попытке морского десанта союзников в Дьеппе, и тут нам чуть дурно не сделалось: час и другой подряд сплошные крупные планы развороченных, искромсанных тел. Как только встречу кого-нибудь из тех, кто занимается немецкой кинохроникой, я им откровенно выскажу все, что я об этом думаю. В стольких странах почти каждый уже потерял брата, или сына, или отца, или возлюбленного, а они все показывают эти ужасы — якобы для того, чтобы поднять боевой дух своих граждан. Это не только отвратительно, это просто глупо: ведь эффект получается прямо противоположный. А уж за границей показ таких фильмов будет и вовсе позором. И поделом!

Чтобы испытать германскую оборону вдоль «Атлантического вала», а заодно и собственную тактику высадки, союзники предприняли 19 августа 1942 г. морской десант на город Дьепп. В десанте участвовало около 6000 человек, в основном канадцев, и закончился он полной катастрофой. Почти ни одной из целей достичь не удалось, три четверти десантников было убито, ранено или взято в плен. Неудача этой операции обернулась легким пропагандистским триумфом для немцев. Однако горькие уроки Дьеппа были надлежащим образом учтены союзниками при планировании высадки в Нормандии в июне 1944 г.

Мы сильно проголодались и из кино отправились в отель «Эден», где застали Бурхарда Прусского, Георга-Вильгельма Ганноверского и Вельчеков. Мы с ними поужинали и пошли пить кофе к сестрам Вреде.

Немецкое наступление на юге России наращивает темпы. Похоже, что они хотят отрезать Кавказ.

Немецким войскам понадобилось шесть месяцев, чтобы оправиться от поражений, которые они потерпели предшествующей зимой. Но в июне 1942 г. они возобновили наступление с новой силой с целью овладеть нефтепромыслами Северного Кавказа и достичь Волги. К середине сентября они подошли к Кавказу (впрочем, так и не сумев захватить отчаянно обороняемые нефтепромыслы), а 6-я армия генерала Паулюса взяла в кольцо Сталинград. Эти успехи ознаменовали момент наивысшего могущества нацистского режима.

Однако с каждым месяцем сопротивление русских нарастало. Теперь они не просто храбро сражались, как всегда; они научились умело отступать. Ушли в прошлое глубокие прорывы немцев, крупномасштабные окружения с миллионами пленных; отныне немцы одерживали лишь местные тактические успехи все более и более оборонительного характера в борьбе со все более сильным, все лучше руководимым, все более уверенным в себе противником. В тылу немцам не давали покоя партизаны. Массовая гибель от голода и жестокого обращения заключенных в немецких лагерях (к марту 1942 года погибло более 2,5 миллиона военнопленных!), зверства завоевателей на оккупированных территориях и бессмысленное истребление гражданского населения, — в то время, как Сталин апеллировал к патриотическим чувствам населения во имя защиты Российской Отчизны (но заодно усиливалась и беспощадная расправа с колеблющимися и с дезертирами Красной Армии); многовековая ненависть россиян к любому завоевателю и традиционные добродетели российских воинов — терпение, стойкость, выносливость и безграничное мужество — все это вместе взятое начинало сплачивать россиян вокруг их вождей, независимо от того, как они относились к коммунистической власти. Более того, менялись чувства и у многих зарубежных русских беженцев, в том числе и у матери Мисси.

Суббота, 5 сентября.