Небо приобрело зловещий зелёный оттенок, когда Жилли проворчал, что ему не нужны «никакие новомодные приспособления». Рэйвен всё ещё смотрел на экипаж со странным выражением лица.

— В чём дело? — спросила я. — Ты нервничаешь из-за поездки в Блитвуд?

Мне пришло в голову, что из-за того, что школа когда-то воевала с Даркингами, Рэйвен может чувствовать себя там неуютно.

— Мы можем остановиться в Равенклиффе, если хочешь.

— Нет, — ответил Рэйвен, встряхиваясь, словно от пролитой на него холодной воды. — Мне просто интересно, что ещё в нашей жизни может когда-нибудь показаться безнадежно устаревшим.

— Тебе нужно только держаться меня, — сказала Хелен, перебрасывая через плечо длинный шарф с бахромой и поправляя шляпку, — и ты всегда будешь в моде. Я никогда не устарею.

Рэйвен расплылся в улыбке.

— Нет, с тобой такое вряд ли произойдет.

Это был прекрасный летний день для поездки по Ривер-Роуд, небо было таким голубым, что, казалось, просачивалось сквозь ветви платана над головой. Яблоки созревали в садах, а живые изгороди были полны белых цветов — цветов боярышника. Цветущие деревья, которые фейри посадили, чтобы защитить сосуд, и врата в Волшебную страну распространились из леса в поля. В Арденнах, куда мы ездили весной, чтобы возложить венок на могилы мистера Беллоуза и Джинкса, лес всё ещё был выжжен и пуст. Арсиноя, всё также стоявшая на страже у последнего сосуда, сказала, что большинство фейри исчезли из леса.

— О чём ты сейчас думаешь? — спросил Рэйвен.

— Только то, что кажется странным вернуться туда, где не было никакой войны, — ответила я.

— У нас здесь были свои войны, — сказал Жилли, повернув голову и посмотрев на меня.

Его глаза были ярко-зелёными, как свежая листва, и я почувствовала беспокойное движение в деревьях по обе стороны дороги, когда мы свернули к воротам. Девиз «Tintinna vere, specta alte» выглядел немного поржавевшим. «Узрите правду, метьте выше», — нас учили так переводить его. Но последняя часть также означала «смотри вверх». Я подняла глаза, отчасти ожидая увидеть сумрачных ворон, но над нами раскинулось только тающее сладкое летнее небо и нежное трепетание зелёных листьев… и звон колоколов, такой чистый и сладкий, что казалось, будто воздух обрёл голос.

— Ох, они зовут нас домой! — воскликнула Хелен. — Смотрите, это же старый добрый Блитвуд! Выглядит точно так же.

Так оно и было. Каменные стены замка отливали медовым золотом на фоне тёмно-синих гор за рекой. Я видела много замков с тех пор, как в последний раз видела Блитвуд, но ни один не был таким красивым и безмятежным. Мои глаза наполнились слезами, и Рэйвен сжал мою руку.

— Ты спасла его, — сказал он. — Ты спасла его от гибели.

— Мы спасли его, — ответила я. — Ты держал врата, а Натан повёл армию, а Хелен скрылась среди теней…

— Ох, но сад зарос, — сказала Хелен, когда мы подъехали ближе. — Жилли, почему сады заброшены?

— У нас уже не так много студентов, — ответил он, — и поэтому не так много денег на дополнительные расходы по садоводству.

— Почему уменьшается число студентов? — спросил Натан.

— Современным девушкам больше не нужно ходить в школу для девушек, это новое поколение считает её старомодной. Кроме того, — добавил он, понизив голос, — теперь нет необходимости защищать мир от фейри. Их почти не осталось.

— Но почему…

— Дейм расскажет вам больше. Вот почему она хотела, чтобы вы приехали.

— Только бы не очередное заседание Совета, — проворчал Натан. — Я думал, это просто предлог, чтобы вернуться в Штаты.

Жилли посмотрел на Натана, оглянувшись.

— Дело не только в тебе, парень, — потом он добавил более мягким голосом. — Но твоя мать будет очень рада тебя видеть.

Дейм Бекуит стояла на крыльце, когда мы въехали на круговую подъездную аллею. Я была поражена, насколько старше она выглядела. Возможно, дело было в том, что в последний раз я видела её во сне Хелен, когда она была намного моложе, но когда она шагнула вперёд, чтобы поприветствовать нас, её походка казалась немного неуверенной, и когда она сжала мои руки и посмотрела мне в глаза, я увидела, что её характерно пронзительный взгляд затуманился катарактой.

Однако голос её был таким же глубоким и властным, как всегда.

— Ава, ты всё больше и больше похожа на свою мать. А ты, Хелен… да ты вся светишься! Ты…

— Всего несколько недель. Натан думал, что у меня морская болезнь на корабле, но у меня никогда не было морской болезни.

Глаза Дейм Бекуит наполнились слезами, когда она посмотрела на сына.

— Не волнуйся, мама, — сказал он, — Хелен уверена, что это девочка, так что у тебя будет ещё одна ученица в Блитвуде.

Казалось облака застили её взгляд, а может просто солнце отразилось от катаракты. Она крепко обняла Натана и повернулась к Рэйвину.

— Вы так красивы, молодой человек, ваши родители будут гордиться вами.

— Мои родители здесь? — спросил Рэйвен.

— Конечно. Дело касается Дарклингов по большей части. Пойдёмте, в Большом зале небольшой банкет, но встреча состоится в саду. Угоститесь чаем и бутербродами.

Она провела нас в Большой зал, который был переполнен старыми друзьями — людьми, Дарклингами и другими. Омар и Малыш Марвел были там с Сэмом и Агнес, Вионетта и Лиллиан болтали с нашими старыми учителями, Майлсом Малмсбери и Эуфорбией Фрост, Беатрис и Кам смеялись с Марлином и Луизой. Я увидела отца и бросилась обнимать его. Он стоял с мастером Квиллом, Мерлинусом и Рен, и толпой незнакомых Дарклингов. Все они пили чай, ели бутерброды, лепёшки и бисквиты «Виктория», которые Гарриет и Эммалайн Шарп с удовольствием раздавали. Когда Мерлинус повернулся, чтобы задать отцу вопрос, я извинилась и пошла с Рэйвеном поговорить с Марлином и Луизой.

После перемирия мы почти не виделись с Марлином. Его и Луизу отправили в Мюнхен, якобы в качестве атташе в Британское посольство, но я подозревала, что они всё ещё работают шпионами. Я видела, как он отвёл Рэйвена в сторону, чтобы поговорить о чём-то под названием «немецкая рабочая партия».

— Мы видели тени, таившиеся на их собраниях в пивных, — я услышала, как он сказал он Рэйвену.

Я вздрогнула и повернулась, чтобы поговорить с Луизой, но профессор Йегер уже увёл её.

Бедный Профессор Йегер. Я помнила, каким пугающим он был в классе, но сейчас он был хрупким, как старый кипарис, который я видела на Лазурном берегу, согнутый и скрученный ветром. В его случае он был измотан безжалостными ветрами войны и смертью Долорес. Оставшись одна, я оглядела комнату. Натан был окружён стаей Блитвудских школьниц, которые должны были подавать чай, а в итоге просили его подписать первый роман. Я видела, как Хелен осаждает семейство Монморанси, и слышала, как Миртилена растягивает слова:

— Как умно с твоей стороны открыть собственный магазинчик одежды. Я обязательно загляну.

Я извинилась перед двумя пожилыми женщинами, которые хотели знать, когда мы с Рэйвеном собираемся пожениться, и спасла Хелен, сказав, что хотим посмотреть наши старые классы.

— Хвала колоколам! Ты спасла меня от того, чтобы сбить шляпу Миртилены с её головы. Разве она не знает, что носить мёртвых птиц — это так до-военно… ой, Ава, смотри, старая комната мисс Фрост. Помнишь, как у Дейзи случился припадок, когда она препарировала сияющих спрайтов? А вот фотография, на которой мы играем в хоккей на траве, представляешь, они заставляли нас надевать эти ужасные шаровары? И здесь….

Голос Хелен резко оборвался. Мы пришли в старый класс мистера Беллоуза. На двери была установлена табличка. «Руперт Беллоуз 1890–1918: Плечи под небо подставив, стояли — И устояли устои земли».

Хелен достала носовой платок и протянула его мне.

— Ну почему так, ведь он был едва ли старше, чем мы сейчас, — она всхлипнула — Ава, я всегда хотела кое о чём спросить. Когда мистер Беллоуз… когда он… Ты?..

— Была ли я той, кто унёс его душу с поля боя? — Хелен кивнула. — Да. Рэйвен предлагал самому сделать это, но я хотела сама. Он так много сделал для всех нас, что я хотела, чтобы это был один из его учеников. Он… он сказал мне, что рад, что это одна из «его девочек» и что он так гордится нами всеми… потом он попросил меня помочь ему кое-что вспомнить…