Владислав Маленко Басни Автор благодарит за помощь в издании этой книги своего друга Леонарда Блаватника © Влад Маленко, 2020 Вместо предисловия В мокром феврале 2003 года от отчаяния и тоски я написал свою первую басню «Утюг-одиночка», которая впоследствии была опубликована под названием «Утюг и мясорубка». Годом раньше я ушёл из театра «по собственному желанию», чтобы сохранить свою позицию. Басни спасли меня. Они стали моим внутренним уличным театром, личной булгаковской коробочкой с ожившими фигурками. Сочиняя этот мир, я был и директором, и драматургом, и режиссёром… Сейчас, когда эти мои «штучки» с таким рвением выучивает «абитура» для поступления в театральные институты, когда по ним ставят спектакли и снимают мультики, мне отрадно и тепло. Сегодня басен немало. Около трёхсот. Но я всегда помню, как трудно даётся первый шаг. Рекламный кролик Мечтавший стать актёром кролик Был приглашён в рекламный ролик. «Твоя задача – выпить пиво И просто выглядеть счастливо, — Сказал сурок, пивной агент. — Напиток наш – известный бренд!» При первом дубле, после кружки, У кролика повисли ушки, А при втором – на хвост партнёра Стошнило нашего актёра. Хомяк-продюсер дубли стёр И заявил: «Плохой актёр! Да, соглашусь, с такого пива И у коня б облезла грива, Я сам не выпил бы ни грамма, Но есть заказ – нужна реклама! Иди отсюда, друг ушастый, По киностудии не шастай!..» У нашей басни нет морали — С другим актёром ролик сняли. Ежи-скинхеды Заглушив у пня мопеды, Собрались ежи-скинхеды. Друг у друга сбрив иголки, Стали злыми, будто волки, И решили меж собой Дать енотам смертный бой! Мол, у них не там полоски И хвосты чрезмерно броски! Хорохорились ежи: «Мы идём! Енот, дрожи!» Их слова звучали колко, А меж тем два серых волка Шли домой из гаражей И заметили ежей… Были ёжики побриты, Злость во взглядах, В лапках – биты, Но волкам их грозный вид Лишь удвоил аппетит! ………………………… И остались от скинхедов Два прута и пара кедов… Тут бы думать о морали И вручать волкам медали, Обращаться к ним на «вы» С уваженьем, но увы… Излупив ежей у ёлки, За енотов взялись волки, Затащили тех в кусты, Оторвали всем хвосты… Перепало и кроту, За его же доброту… В раж войдя, поднявши холки, Всех в лесу побили волки… Каковы у них повадки, Таковы у нас порядки… Ондатра в театре
В одном столичном популярном театре Пришёл успех к заслуженной ондатре — Она снялась в масштабном сериале, Купила джип, и ей квартиру дали… Естественно, как на голову снег Упал успех ондатры на коллег. И так всех мучит собственная гадость, А тут ещё свербит чужая радость… «Вот повезло бездарной водной крысе», — Шипели змейки, спрятавшись в кулисе. «За что, скажите?!» – вторили в гримёрке Нетрезвые, прокуренные норки… Хомяк-любовник с трагиком-сурком, Закушав вермут плавленым сырком, В костюмы добрых гномов нарядились, Но в сторону актрисы матерились… Хорёк кривился: «Крыса молодец — Поди, ночами ходит к ней песец…» И даже выдра (лучшая подруга, И главного художника супруга, Имевшая выдрёнка от зав труппой) Произнесла: «Свезло девице глупой». Ондатре в суп подкладывали мыло, Её гримёрша тряпкою лупила, Бухгалтер театра, скаредный манул, Её на двадцать евро обманул. Завлит-марал всё выговор марал И рассуждал про совесть и мораль, Ёж-костюмер засунул в хвост иглу, Слон-режиссёр чихвостил за игру. Она сопротивлялась две недели, Но всё равно актрису нашу съели… Увы, заметил верно, реформатор: «Театр начинается с ондатр, Висящих в виде шапок над крюком, Покуда зритель бродит с номерком». Театр денег Рубли-билетёры протёрли очки, На вахте червонцы хрустят, старички, У зеркала возле курилки Захрюкали свиньи-копилки. Фойе заполняет шуршанье купюр. Вот вексель, одетый во всё от кутюр, Вот ваучер, он мазохист-театрал И сам на контроле себя надорвал. Вот в корочке ксива-подделка, Талон голубого оттенка И критик один – лотерейный билет, Который всегда устремлён в туалет. В глазах от количества цифр рябит, Партер до отказа деньгами набит. А доллар и евро без скромности ложной, Из ложи нацелив бинокль дорожный, На сцену глядят и с ухмылками ждут Спектакля, который им люди дадут. Звучит увертюра. Усталые люди На сцене лежат, как монеты на блюде. Встают. Чистят зубы. Трясутся в метро. В ларьках покупают табак и ситро. Летят в самолётах. В больницах лежат. Целуются в загсах, в окопах дрожат, Рожают детей и друзей предают, Дерутся, смеются, танцуют, поют. Бессмертья желают и тонут в грехах, Друг другу в любви признаются в стихах, Мечтают о выгодной денежной смете, Мешающей радостно думать о смерти, И в зеркале сцены, описанном Данте, Играют спектакли по мере таланта. А деньги на это глазеют из зала. Им кажется – трагики тратятся мало, Герои не любят, растут травести, У комиков комкать репризы в чести. Короче, претензий к актёрам хватает, От этого деньги безжалостно тают, Ходя за актёрами, как за детьми. Жестокие игры у денег с людьми. |
