Примерно на третий час ходьбы я очередной раз остановился, закрыл глаза, стараясь почувствовать ментальное поле. Оно обычно тем шире, чем больше людей его создают. Поле одного человека можно прочувствовать за сотню другую метров, оно обычно четкое, соответствующее эмоциональному состоянию этого человека и его мыслям. Группа этак в десять-пятнадцать человек обычно чувствуется за километр-два. Города создают ментальное поле на десятки и даже сотни километров. Поле нашей планеты простирается далеко в космос.

Пока никаких признаков ментального поля я не чувствовал, и уже открывая глаза до меня донесся отдаленный всплеск. Такое бывает, если кто-то выразил сильную эмоцию.

— Нам туда, — определил я, указывая в обход зарослей брусники, и поймав баронессу за руку, привлек к себе: — Ну что, успокоилась?

— Да, — она положила голову мне на грудь. — Я же не виновата, что мне тебя хочется. Разве это плохо? — она подняла глаза ко мне.

— Нет, это вовсе неплохо. Даже очень хорошо. Но до тех пор, пока ты можешь контролировать свои желания, а не постоянно потакать им. Скоро мы выберемся, — я обнял ее. — Здесь где-то не далеко деревня или поселок. Сразу как мой эйхос появится в сети, твой отец и, наверное, Веселов, узнают направление, в котором нас искать. Думаю, через час другой, прилетят. Давай так договоримся, ты молчи, говорить буду я. Виману мы угнали потому, что я хотел просто показать, как управлять ей, а потом пришла в голову дурацкая идея с «Ржавым Парижем». Там твой парень Лис, драка… В общем, все это буду говорить я. Ты, если что-то будут спрашивать, говори примерно так, как оно было. Разумеется, без упоминаний, что мы делали в тех апартаментах. А то, что Лис хотел, чтобы ты меня привела на встречу с ним сказать стоит — все равно это всплывет.

— Только не надо говорить папе, что Лис — был моим парнем, — поправила меня Талия. — Папа запретил мне с ним встречаться.

— Хорошо, скажешь, что он настырный, тебя преследовал. И меня с ним ты решила познакомить только для того, чтобы тот отстал, — быстро переиграл я начальную версию.

Мы обсудили с ней еще некоторые подробности предстоящих объяснений с родителями и хозяином «Стрижа» и направились вдоль зарослей брусники.

Вскоре мой эйхос издал писк — он поймал сеть. А минут через пятнадцать свалилось сообщение от Голицына:

«Скоро вылетаю. Уточни место, где вы находитесь».

Пока мне было уточнять нечего: заросли брусники и еловый лес — не важные признаки для ориентира. А вот когда мы прошли еще километра два и впереди показался обширный луг, ферма, несколько деревенских домиков и вышка, я описал это место. Дойдя до дороги, добавил:

«Вольная», — согласно надписи на табличке, блестевшей у развилки дороги.

В стороне, вдоль кромки леса виднелся приближавшийся к ферме эрмимобиль — большой грузовоз, похожий на бронзового жука. Периодически, он выпускал клубы белого пара. Модель старая, не раньше середины прошлого века, но я залюбовался. Было в этих машинах, нечто привлекательное, наверное, их этакая монументальная основательность. В города такие раритеты встретишь нечасто, а вот здесь, пожалуйста — прижился.

— Сейчас сообщу твоему отцу, где мы. Пусть вылетает, чтобы нас отругать, — сказал я баронессе, отстегивая от пояса эйхос. — Кстати, он тебя по попе не шлепает?

— Дурак ты! — фыркнула Талия, но на губах проступила улыбка.

— А я бы отшлепал, — я медлил, прежде чем нажать кнопку: хотелось, чтобы Евстафьев, а тем более Веселов прибыли с некоторой задержкой, и у меня было время переговорить с Жоржем Павловичем.

— Ну, отшлепай. Чего же ты? Моя попа в твоем распоряжении, — сказала Талия, и добавила. — Очень жаль, что мы так быстро нашлись. Если бы ты не был таким, могли бы остаться в вимане на несколько дней. Нам же было хорошо! Могли бы пойти дальше в лес, в другую сторону от Москвы. А теперь завтра в школу. Еще отец будет орать и эта старая стерва, Светлана Ионовна, как всегда, влезет.

Мы направились в сторону Вольной, обходя небольшое стадо коров. Цели посетить деревню не было, но стоять же у края леса в ожидании виман тоже не хотелось. Тем более я ориентир дал и Евстафьеву, и Голицыну именно деревню. Не успели мы дойти до яблоневого сада, как в небе показалась «Ласточка» — скорее всего вимана графа Голицына. Ее-то я знал и даже неоднократно управлял ей.

Наверное, Жорж Павлович завидел нас: его машина шла в нашу сторону, быстро снижаясь.

— Я сейчас буду говорить с графом о некоторых важных и сложных вещах, ты, пожалуйста в разговор не вступай, даже если что-то очень захочется сказать, — предупредил я баронессу.

Мы направились к вимане, выпустившей четыре опоры и мягко севшей на траву метрах в двухстах от нас. Вскоре открылся люк, появился граф Голицын, в шляпе, улыбающийся, но при этом сохранивший серьезность в глазах. Сначала мы крепко пожали, друг другу руки, а потом он обнял меня и сказал:

— Ну, давай, рассказывай, Санек! Заинтриговал! Так, заинтриговал, что я даже чай не стал пить. Благо, у меня в «Ласточке» самовар всегда наготове.

— Вопрос самый интересный, этакое партнерское предложение, Жорж Павлович, я оставлю на десерт. А то, знаете, опять чаю пожелаете, чтобы запить это сладкое, а начну я с наших приключений, — я достал «Никольские» и закурил. — В них особо интересного мало, но надо ввести вас в курс дела

— Да ты куришь, чертяка! Совсем взрослый стал⁈ — он еще больше развеселился, дернув усиками, и достал из внутреннего кармана сюртука сигару. — Мамка об этом грехе знает?

— Как бы да. Я же совсем взрослый, — ответил я, щелкнув зажигалкой. И рассказал ему почти все о нашем рандеву в «Ржавый Париж», неприятностях с виконтом Ковальским и бандой долговязого, разумеется, убрав некоторые моменты этой истории, компрометирующие госпожу Евстафьеву. Она стояла рядом с явным желанием вставить свое звонкое слово в мой рассказ, но тут же осекалась, поймав на себе мой взгляд.

— Да, Санек, дела прямо хреновые. Очень хреновые! Надеюсь, этот ваш Лис выжил? Или если он выжил, то это для вас даже не лучший поворот? — на его лбу появились складки, которые обычно возникали в минуты раздумий. — Во-первых, мама твоя права сто раз: нужны тебе телохранители. И не надо этого стесняться. Я могу с завтрашнего дня прислать неплохих специалистов в этом вопросе: не мужиков-увальней, на с виду обычных людей, бывших военных, превосходных профессионалов в этом вопросе. Один, кстати, обладает боевой магией. Ты их и не заметишь — будут ходить будто они не с тобой.

— Жорж Павлович, уверяю: это мне точно не нужно. Вот Талии нужно обязательно, и буду благодарен, если посоветуете надежных людей ее отцу. Но к этому вопросу мы вернемся позже, сейчас спешу поведать другое, пока не прибыла толпа, желающих нас покрепче отругать, — я затянулся, выпустил облачко дыма и кратко пересказал ему историю нашего бегства от «Орлана» со стрелками и полицейских виман, и том, как нас занесло в лес. О способе воздействия на кристалл гирвиса я распространяться не стал, все равно бы Голицын не понял. Да и не к чему ему это: он великолепный инженер, тонкая механика, электрические приборы — его конек, но в магии он мало смыслит.

Слушая меня, граф Голицын, кажется, даже вспотел, его усики подергивались, в глазах появлялся и угасал блеск. Потом он схватил меня за руку, желая перебить и сказать свое важное слово, от которого сейчас действительно много зависело.

Глава 19

Слава герою

— Сань, но это же невозможно! Существует только один и только один эрминговый поток в доступном для взаимодействия объеме пространства, — Голицын помотал головой, словно желая вытряхнуть из нее все сказанное мной. — Извини, закон Максимова, — добавил он, как бы напоминая курс физики для школы второго круга.