– Дай ему волю, так он нас всех погубит.

Джек Обри этой реплики не слышал; он не замечал, что стал центром внимания, будучи глубоко погружен в расчеты. Это были вовсе не математические выкладки, но, скорее, расчеты всадника, сидящего на незнакомой лошади и видящего впереди темный силуэт препятствия.

Вскоре он спустился к себе в каюту и, понаблюдав из кормового иллюминатора, взглянул на карту. Мыс Мола должен находиться с правого борта, вскоре они должны обнаружить его. Мыс увеличит силу ветра, отражая и направляя его вдоль побережья. Джек насвистывал себе под нос модную арию, размышляя: «Если все будет удачно и если я разбогатею, раздобыв, скажем, несколько сотен гиней, то первым делом, расплатившись по обязательствам, поеду в Вену послушать оперу».

Постучавшись в дверь, вошел Джеймс Диллон.

– Ветер крепчает, сэр, – доложил он. – Позвольте убрать грот или, по крайней мере, взять рифы.

– Ни в коем случае, мистер Диллон, – улыбнулся Джек Обри. Затем, подумав, что будет несправедливо возлагать ответственность на плечи лейтенанта, добавил: – Через две минуты я выйду на палубу.

В действительности он вышел раньше и тотчас услышал зловещий треск.

– Убирать паруса! – скомандовал он. – По местам. Топсель на гитовы. Взяться за топенанты. Тали травить. Поживей!

Матросы работали быстро: рей был невелик и вскоре оказался на палубе, парус от него был отвязан и сложен.

– Треснул посередине, сэр, – невесело заметил плотник. – Конечно, можно наложить шкало, только вряд ли следует полагаться на такое дерево.

Джек Обри кивнул с бесстрастным выражением лица. Подойдя к планширю, он встал на него и поднялся по нескольким выбленкам. Судно качнуло на зыби, и перед капитаном действительно открылся мыс Мола: темная полоска в трех румбах от правого траверза.

– Думаю, нам надо выставить впередсмотрящего, – заметил он. – Прошу вас, мистер Диллон, введите судно в гавань. Прикажите поставить грот и все паруса, какие судно может нести. Нельзя терять ни минуты.

Через сорок пять минут «Софи» оказалась на месте своей стоянки. Еще до того, как судно потеряло ход, на воду был спущен вельбот, который спешно направился в сторону верфи, взяв на буксир поврежденный рей, походивший на рыбий хвост.

– А вот и наш улыбчивый наглый змей, – заметил баковый гребец, когда Джек Обри взбежал по лестнице. – Как только он появился на борту бедной «Софи», то взял ее в оборот, не оставив целым ни одного рея, чуть не сломал ей корпус, а команда вкалывает день напролет без единого перекура. А он бежит себе по лестнице, улыбается, будто наверху его ждет король Георг, чтобы возвести его в рыцарское звание.

– И за обедом минуты лишней не просидишь, – негромко произнес гребец, сидевший в середине шлюпки.

– Молчать! – крикнул мичман Бабингтон, постаравшись придать голосу как можно больше выразительности.

– Мистер Браун, – произнес Джек Обри с самым серьезным видом, – прошу вас, окажите мне важную услугу. Дело в том, что у меня сильно поврежден грота-рей. А сегодня вечером я должен отплывать, потому что пришла «Фанни». Поэтому прошу вас списать этот рей и выдать мне взамен новый. И не пугайтесь, дорогой сэр, – продолжал он, взяв мистера Брауна под руку, и повел его к вельботу. – Возвращаю вам двенадцатифунтовые пушки, так как, насколько я понимаю, артиллерийское снабжение находится в вашем ведении. Боюсь, что шлюп окажется перегруженным.

– Всей душой рад бы помочь, – отозвался мистер Браун, взглянув на пустой двор, который могла наблюдать и команда вельбота. – Но на складе нет ни одного подходящего рангоутного дерева.

– Послушайте, сэр, вы забыли про «Женерё». У нее три запасных фор-брамсель-рея, а также множество других деталей рангоута. Вы должны первым признать, что я имею моральное право на один из них.

– Что ж, можете попробовать, если угодно. Поднимите дерево, и мы посмотрим, что из этого получится. Но гарантий не даю.

– Позвольте, мои матросы принесут его. Я помню, где рангоутные дерева сложены. Мистер Бабингтон, выделите четырех человек. Пойдемте со мной. Да поторапливайтесь.

– Имейте в виду, капитан Обри, я даю вам его на пробу, – воскликнул мистер Браун. – Посмотрю, как вы будете его поднимать.

– Вот это я называю настоящим рангоутным деревом, – произнес мистер Лэмб, любовно рассматривая рей. – Ни узелка, ни завитка. Настоящий французский товар, я бы сказал. Сорок три фута, а без сучка и без задоринки. Уж к такому рею можно привязывать грот, сэр.

– Да-да, – нетерпеливо отозвался Джек Обри. – Трос с кабестаном соединен?

– Соединен, сэр, – после секундной паузы послышался ответ.

– Тогда тащите.

Трос был прикреплен к середине рея, а затем проложен почти до конца правого борта и привязан в дюжине мест стопорами – отрезками плетеной каболки – к носовой части рея. Трос, привязанный к ноку рея, был пропущен через блок на марсе, затем через другой блок на палубе, откуда он шел на кабестан. После того как начали вращать кабестан, рей стал подниматься из воды, постепенно принимая почти вертикальное положение, пока не оказался на борту судна и не был аккуратно направлен между снастями такелажа.

– Разрезать наружный стопор, – приказал Джек Обри.

Каболка упала, и рей немного наклонился, удерживаемый следующим стопором. По мере того как он поднимался, перерезались другие стопоры, и, когда они были перерезаны, рей повис точно под марсом.

– Так не пойдет, капитан Обри, – произнес мистер Браун, нарушая тишину вечера своим могучим рыком. – Рей слишком велик, и его наверняка унесет ветром. Надо обрезать ноки и уменьшить толщину.

Напоминавший перекладину огромных весов, рей действительно выглядел чрезмерно большим.

– Закрепить лопаря, – сказал Обри. – Не там, подальше к краям. На половине второй четверти. Потравить трос и спустить рей.

Рей опустился на палубу, и плотник бросился за своими инструментами.

– Мистер Уотт, – обратился командир к боцману, – прошу вас, закрепите шкентеля.

Боцман разинул было рот, но затем закрыл его и медленно принялся за работу: повсюду – за исключением сумасшедшего дома – шкентеля крепятся, точно стремена у лошадей, как коренная часть лопарей (или как коуш на гаке, если угодно), и ни одно из этих устройств не устанавливалось, если нет ограничителя на узкой части, если только конец дерева не был отпилен и не снабжен хомутом, который мешал бы снасти сползать к середине рея. Вновь появился плотник с пилой и линейкой.

– Рубанок у вас есть, мистер Лэмб? – спросил Джек Обри. – Пусть ваш помощник принесет рубанок. Снимите бугель с рея и обстругайте его концы, пожалуйста, мистер Лэмб.

Изумленный Лэмб, наконец понявший, что задумал капитан, принялся медленно стругать ноки рея, снимая стружку до тех пор, пока поверхность дерева не стала как новой и круглой, размером с полпенсовую булочку.

– Достаточно, – заключил Джек Обри. – Снова поднимайте рей, сохраняя его в положении, перпендикулярном набережной. Мистер Диллон, мне нужно на берег. Верните пушки на склад и ждите меня. Мы должны отплыть до вечерней пушки. Вот еще, мистер Диллон, всех женщин – на берег.

– Всех без исключения, сэр?

– Всех, не имеющих брачного свидетельства. Всех потаскушек. Шлюхи хороши в порту, но в море они ни к чему.

Он помолчал, спустился к себе в каюту и через две минуты вернулся, засовывая в карман какой-то конверт.

– Не забудьте про рей! – воскликнул он, садясь в шлюпку.

– Вы будете рады, что послушались моего совета, – сказал мистер Браун, встретив капитана у крыльца. – Рей унесло бы как пушинку с первым порывом ветра.

– Разрешите мне выступать дуэтом, сэр? – спросил Джек Обри с каким-то щемящим чувством. – Я намерен захватить с собой друга, о котором уже упоминал, – великого музыканта, сэр. Вы должны познакомиться с ним в следующий раз, когда мы вернемся в Магон. Вы должны позволить мне представить его миссис Браун.

– Буду польщен и счастлив, – отозвался мистер Браун.