Стивен окончательно убедил себя в необходимости поступить на службу морским врачом. Сила чувств, которые он испытал при виде «Софи», ее белых парусов и низко сидящего корпуса, скользящего по волнам, показала ему, с каким нетерпением он желал перемены мест, новой жизни и более тесного знакомства с его новым другом, который сейчас мчится к карантинному острову.
Стивен побрел по городу в странном состоянии ума: за последнее время он перенес столько разочарований, что вряд ли смог бы выдержать еще одно. Хуже того, он опустил руки, перестал сопротивляться. И пока собирался с духом, чтобы прийти в себя, он не заметил, как прошел мимо кофейни Хоселито, откуда послышались голоса:
– Вон он! Окликните его. Бегите, вы его догоните.
В то утро Мэтьюрин не зашел в кофейню: пришлось выбирать между чашкой кофе и шлюпкой, чтобы добраться на ней до «Софи». Оттого-то и не нашел его здесь мичман, кинувшийся следом за ним.
– Доктор Мэтьюрин? – спросил его молодой офицер, который сначала опешил, увидев бледного господина со взглядом рептилии. Однако сообщение он передал и с облегчением отметил, что у того гораздо более человеческий взгляд.
– Весьма любезно с вашей стороны, – сказал Стивен. – Как вы полагаете, сэр, когда мне удобнее будет прийти?
– Думаю, часов в шесть, сэр, – отозвался Моуэт.
– Тогда в шесть часов я буду у входа в гостиницу «Корона», – произнес доктор. – Премного обязан вам, сэр, что вы потрудились отыскать меня. – Оба раскланялись, и Стивен произнес про себя: «Схожу в госпиталь, помогу мистеру Флори: у него сложный перелом выше локтя. Потребуется хирургическое вмешательство. Давненько я не пилил костей», – с довольной улыбкой заключил он.
Мыс Мола находился по левой раковине шлюпа; порывы ветра, сменявшиеся периодами безветрия, вызванными рельефом извилистого северного берега с его горами и равнинами, перестали докучать экипажу, а дувший с норд-тень-оста почти устойчивый ветер подгонял в сторону Италии «Софи», которая шла под прямыми парусами, топселями и брамселями, взяв на них по рифу.
– Держите судно как можно ближе к ветру, – сказал Джек Обри. – Сколько оно даст узлов, мистер Маршалл? Шесть?
– Сомневаюсь, сэр, что шесть, – отозвался штурман, покачав головой. – Сегодня бриг идет не слишком резво, ведь нос несколько перегружен.
Джек Обри встал на руль, и в эту минуту порыв ветра со стороны острова резко накренил корабль, так что белые гребни волн лизнули фальшборт с подветренной стороны. С капитана сорвало треуголку, и его соломенные волосы как флюгер указали на зюйд-зюйд-вест. Штурман кинулся за треуголкой, выхватил ее у матроса, который успел поймать головной убор сачком, и, старательно вытерев кокарду, встал рядом с Джеком Обри, почтительно держа треуголку в обеих руках.
– Так и рассыпаются перед ним мелким бесом, – заметил фор-марсовый Джон Лейн, обращаясь к своему приятелю Томасу Гроссу. Тот кивнул головой, но не выразил неодобрения. Сцена их позабавила, а до ее оценки им не было дела.
– Надеюсь, он не станет из нас веревки вить. Это все, что я могу сказать, дружище, – отозвался Гросс.
Джек Обри повернул руль, чтобы судно, пока не стих свежий порыв, увалило под ветер, а затем стал снова приводить его к ветру. Сжимая рукоятки штурвала, он впервые почувствовал связь с «Софи», дрожь, которая передавалась ему от пера руля, услышал звук, похожий на пение, к которому присоединялось множество других звуков – поскрипывание, гул корпуса и такелажа. Бодрящий свежий ветер овевал ему левую щеку, и когда он навалился на руль, то «Софи» тотчас отозвалась – гораздо быстрее, чем он ожидал. Джек все ближе приводил ее к ветру. Все находившиеся на палубе смотрели вверх и вперед: наконец, несмотря на то что форштаг натянулся как скрипичная струна, фор-брамсель затрепетал, и Джек Обри увалил под ветер.
– Ост-тень-норд, полрумба к норду, – заметил он с удовлетворением. – Так держать, – обратился он к рулевому и отдал давно ожидаемое всеми приказание свистать всех к обеду.
Обед. А между тем «Софи», круто приведенная к ветру, шла левым галсом в открытое море. Миля за милей оставались за кормой, проводя белый след прямой как стрела кильватерной струи, уходившей почти точно на вест. Джек Обри с одобрением смотрел на нее из кормового иллюминатора: почти никакого сноса, видно, что судном управляет твердая рука. Обри обедал в одиночестве. Это была спартанская трапеза: баранье рагу с капустой. Лишь сейчас он понял, что ему не с кем поделиться многочисленными наблюдениями, которые приходили на ум, во время его первого капитанского обеда. Он едва удержался от того, чтобы пошутить по этому поводу, обратившись к буфетчику. Но что дозволено лейтенанту – не дозволено капитану. «Со временем я привыкну к этому», – утешил он себя и с наслаждением посмотрел на море.
Пушки оказались неудачным приобретением. Даже половинный заряд давал погонному орудию такую отдачу, что после третьего выстрела прибежал бледный и озабоченный плотник. Забыв про всякую субординацию, он закрыл ладонью запальное отверстие.
– Не стреляйте, сэр! – воскликнул он. – Видели бы вы эти несчастные кницы. А течь появилась в пяти разных местах. Боже мой, боже мой! – Бедный малый подбежал к болтам, крепившим орудие: – Так и знал. Бугель наполовину вошел в этот старый бимс. Почему же ты не сказал мне, Том? – с укором посмотрел плотник на своего помощника.
– Не посмел, – отозвался Том, опустив голову.
– Так не пойдет, сэр, – продолжал плотник. – С таким-то корпусом. С такой-то палубой.
Джек Обри почувствовал, как в нем закипает гнев. Он оказался в смешном положении: на полубаке полно народу, а плотник ползает в ногах и о чем-то умоляет, показывая на швы. Так с командиром не разговаривают. Но мистер Лэмб был искренне встревожен, и тут Обри ничего не мог поделать, тем более что в душе разделял эту тревогу. Сила отдачи, весь вес металла, направленный назад, были чересчур велики для «Софи». Кроме того, оба эти орудия со всеми их принадлежностями занимали слишком много места на и без того тесном корабле. Но он был страшно разочарован: ведь двенадцатифунтовое орудие способно поразить противника с пятисот ярдов, осыпать его дождем смертоносных осколков, размозжить рей, нанести большой урон. Он стал прикидывать различные возможности. А четырехфунтовая пушка с любого расстояния…
– А если бы вы выстрелили еще и из ретирадной пушки, – с храбростью отчаяния продолжал мистер Лэмб, по-прежнему стоявший на четвереньках, – то обшивка разлезлась бы по швам, как гнилая тряпка.
Подойдя к своему начальнику, помощник плотника Уильям Джевонс прошептал ему так, что этот шепот можно было услышать на топе мачты:
– В льялах фут воды.
Встав на ноги, плотник надел шляпу и, откозыряв, доложил:
– Вода в льялах поднялась на фут, сэр.
– Хорошо, мистер Лэмб, – спокойно ответил Обри. – Мы ее откачаем. Мистер Дей, – обратился он к старшему канониру, который выполз на палубу, заслышав выстрелы из двенадцатифунтовой пушки. (Даже если бы он лежал в гробу, то они заставили бы его подняться и оттуда.) – Мистер Дей, прошу вас, прикажите прочистить и зачехлить орудия. А вы, боцман, займитесь цепной помпой.
С сожалением похлопав по теплому стволу двенадцатифунтовой пушки, капитан отправился на корму. Вода в льялах не слишком тревожила его: судно быстро неслось вперед, рассекая короткие волны, и набрало бы воды и без стрельбы. Что его расстраивало, так это погонное и ретирадное орудия, и он с раздражением глядел на грота-рей.
– Вскоре придется убрать брамсели, мистер Диллон, – сказал Джек, поднимая клин.
Он произнес эти слова скорее формальности ради, поскольку прекрасно понимал, где они находятся: руководствуясь чувством, которое развивается в настоящих моряках, он спиной ощущал присутствие темной массы земли за горизонтом, за его правой лопаткой. Судно шло круто к ветру, и, судя по вычислениям, они шли галсами почти одинаковой протяженности: сначала курсом ост-норд-ост, а затем – вест-норд-вест. Галсы они меняли пять раз («Софи» ложилась на новый курс не так быстро, как этого ему хотелось) и однажды произвели поворот через фордевинд. Развивали скорость семь узлов. Такого рода расчеты он легко держал в уме, и как только ему понадобился ответ, он был готов: «Продолжать идти этим курсом в течение получаса, а потом лечь почти на фордевинд, румба два не доходя до него. Таким образом мы окажемся дома».
