Вышел из автобуса и направился на свое заветное место. Рыбаков на нем я здесь ни разу не встречал. Видимо, никто не хочет идти сюда пешком, а объезжать на машине долго, да и дорога плохая, в дождь по ней вообще невозможно проехать ни на каком вездеходе. Если пешком, то от автобусной остановки надо подниматься метров пятьсот на небольшой холмик. Затем – очень плавный спуск вниз, около километра. Место возвышенное, тем не менее болотистое, с проступающей через траву водой и частыми кочками. В середине этого поля находится небольшая возвышенность, словно какой-то островок. Точно по центру – ради интереса отмерял шагами – растет огромный дуб. Высокий, крепкий, раскидистый. Я проходил как раз рядом с ним, когда невероятно быстро изменилась погода. На синее, с довольно редкими облаками небо откуда-то навалились черные тучи, раздались удары грома, замелькали всполохи молний. Все произошло не за минуты, а буквально за секунды! Никогда ничего подобного не видел!
Хлынул дождь. Я стоял под дубом, обдумывая, что делать дальше. Выходить под дождь не хотелось. Но в высокое дерево в грозу может ударить молния – это опасно. Вдруг рядом, слева от меня, словно ниоткуда возникла странная фигура. Я повернулся к ней. Среднего возраста, среднего роста худощавый человек с удлиненным лицом, орлиным носом и черной окладистой бородой. На голове такие же черные и густые волосы. Одет в балахон то ли серого, то ли черного цвета, из-за грозы не поймешь. На груди висит большой крест.
Человек тоже повернулся ко мне, представился: «Гавриил». Я попытался собраться с мыслями, но в голове была только одна: откуда и как он появился? Если бы он шел, я бы его увидел. Я ничего не сказал вслух, только подумал, но в ответ услышал: «Здесь рядом умирающая деревушка находится, вон за тем холмиком, отсюда ее не видно. Там три старые женщины живут, Бога помнят, пост держат, молятся. Захотели они деревню покинуть, но я их отговорил, принес им благую весть». Я смотрел на своего собеседника пораженно – на нем не было ни капли дождя, ни на одежде, ни на лице, ни на волосах. «Ничего, привыкай к странностям, – сказал Гавриил. – Отныне их в твоей жизни будет немало». Мне не понравилось, что он невоспитанно «тыкает» – по какому праву? Я уже пенсионер, а Гавриил явно моложе будет, судя по отсутствию седины в волосах, мне в сыновья годится. К тому же он, похоже, в монашеской одежде – ну кто еще такие балахоны носит? И как человек, причастный к церкви, по определению должен быть воспитанным, по крайней мере, обращаться к незнакомым людям на «вы». Он снова прочитал мои мысли, потому что сказал: «Имею право тыкать. Ты мой дальний потомок. Я Гавриил, меня называют архангелом. А ты избран для исполнения, как у вас сейчас говорится, особой миссии». Я только глазами хлопал: с ума сбрендил, что ли, этот молодой мужик? Тогда Гавриил вздохнул: «Не хочется останавливать время, но придется». Он плавно взмахнул рукой – и все вокруг остановилось. Остановилась стена дождя, яркая молния застыла на полпути от клубка туч к земле. Гавриил поднял вторую руку, медленно повел ею в мою сторону. И я мгновенно успокоился и все понял. Да, это архангел Гавриил. Да, я его потомок, я из рода Гавриилов. Да, я должен выполнить какую-то возлагаемую на меня миссию, как это делали мои отец, дед, прадед, дядя и другие, более дальние родственники, и еще сорок восемь мужчин из моего поколения – в каждом один из мужчин становился Спасателем.
«Вот и хорошо, – сказал Гавриил. – У тебя много вопросов, спрашивай. Можешь не спешить, времени у нас достаточно». Я своих дедов по отцовской и материнской линии видел только на фотографии. Поэтому спросил про отца: «А он-то кого спас?». Вопрос резонный, ведь отец, давно уже ушедший из жизни, был всего лишь руководителем небольшой строительной организации в нашем небольшом городке. Гавриил ответил: «Твой отец в свое время выбирал строительные площадки под промышленные гиганты, такие, как Магнитогорский и Днепропетровский металлургические комбинаты, участвовал в закладке Днепрогэса и других объектов. На Украине спас от ареста и репрессий Леонида Ильича». Я переспросил: «Это который Брежнев?» Гавриил кивнул головой и продолжил: «На войну ушел добровольцем, обманув военкомат, хотя имел бронь. Там спас одного молодого офицера, который затем стал генеральным конструктором новейшей военной техники». Я усмехнулся: «А ранение?». Гавриил понял мой намек: «После такого ранения выжить было невозможно. Но твой отец из рода Гавриилов, он выжил». У меня была еще пара вопрос: «Почему я появился у своих родителей так поздно?». В ответ: «У всех в роду Гавриилов были поздние или очень поздние дети». Я не удержался от еще одного провокационного вопроса: «А почему выбрали меня, ведь я не крещенный?». Гавриил просто ответил: «Это не имеет никакого значения. Главное, что ты – избранный». А мне показалось, что он при этом усмехнулся, хотя лицо его никак не изменилось.
«И что мне теперь делать, кого спасать?» – спросил я. «Прежде всего прислушивайся к своей интуиции. Ты будешь наделен некоторыми необычными способностями. Будь внимателен. В случае необходимости я буду тебе подсказывать, но это, как и наши контакты, крайне нежелательно. Поэтому еще раз повторю: прислушивайся к себе. И знай: твоя миссия не обязательно будет заключаться в спасении конкретных людей, ты можешь спасать свою страну, свой народ, этот мир».
Гавриил, как мне показалось, грустно вздохнул: «Ну, вот и все. Тебе пора в свой путь. Пройди его достойно. Когда я хлопну в ладони, как можно быстрее беги в сторону дороги».
Гавриил хлопнул в ладоши – и я изо всех сил рванул в указанном направлении. Остановившийся ливень продолжился с яростной силой. Застывшая молния ожила и сверкнула прямо над моей головой. Раздался громкий треск. Я понял: молния попала в огромный дуб. Оглядываться не стал, продолжал бежать, пока что-то тяжелое не сбило меня с ног.
Очнулся в темноте. Ужасно хотелось пить. Дико болела, огнем горела спина. Полная луна ярко освещая землю. Я стал анализировать ситуацию, свое положение. Все оказалось не так уж плохо. Руки и ноги двигались. Лежал я в небольшой ямке прямо перед овражком. Это и спасло меня. Ямка не дала упавшему дубу задавить меня, а овражек, в который свешивалась моя голова, не позволил захлебнуться в потоках дождевой воды. Стал искать сотовый телефон, который должен был лежать в кармане брюк, но его там не было. Значит, позвонить и позвать кого-нибудь на помощь я не мог. Приходилось рассчитывать только на себя. Я стал потихоньку выползать из-под дерева. Не сразу, но получилось. Попробовал встать, но ноги разъехались в жиже. И я стал буквально на четвереньках ползти в сторону дороги – холм, в верхней точке которого стоял геодезический пункт в виде бетонного столба с табличкой, был хорошо виден.
Я прекрасно понимал, что меня никто искать здесь, за холмом, не будет. Заветное рыбацкое место я нашел только в этом году, даже сыну не успел рассказать, как до него добраться. А жене наша рыбалка безразлична, она никогда не спрашивала, куда именно я или мы вдвоем с сыном едем. Поэтому надеяться можно только на себя. Я шел, полз, карабкался более 12 часов, чтобы преодолеть этот самый длинный в моей жизни путь длиной в полтора километра. Выполз на дорогу, увидел движущуюся по ней грузовую машину – и потерял сознание.
Очнулся лежа на груди на кровати. Голова находилась в какой-то дыре. Попытался встать и услышал женский голос: «Осторожно! Я вам сейчас помогу». Это оказалась медсестра. Я понял, что нахожусь в больнице.
На поправку пошел быстро. Как меня заверили, ничего страшного: переутомление, стресс и ожог спины. Перед выпиской лечащий врач захотел поговорить со мной один на один. Он оказался из династии врачей, и рассказал следующее. У меня на спине от ожога образовался правильный шрам сложной формы, в виде шестиконечного православного креста, причем компьютерная томография его не выявила. Шрам проявился только на рентгеновском снимке, причем очень слабо, и только при съемке под определенным углом. Отец моего лечащего врача сталкивался с таким же случаем. Он ампутировал ногу ветерану и инвалиду войны. Наркоз по медицинским показаниям был невозможен. Ампутация прошла без него. Больной все выдержал, не издав ни звука. Так вот, у этого ветерана на спине был точно такой же ожог. Я понял: речь шла о моем отце. Но виду не подал, только спросил: «И чем это кончилось?». Врач улыбнулся: «Пациент после этого счастливо жил еще много лет».
