Кофе сбежало, в автомобиле почти закончился бензин, вовремя сработал датчик, и я свернул на заправку. Всё из рук вон плохо. Но самое удивительное – не опоздал. На кафедре вселенский срач: дамы вновь мусолили последние политические новости. Пытались вовлечь меня с дискуссию, но, увидев мое минорное лицо, отвалились.

   Собрав необходимые материалы, беру ключ от аудитории и демонстративно удаляюсь из змеиного логова.

– Не с той ноги встал?

– А может ему дама отказала, – голос Светланы Игоревны ядовит, как никогда.

   Я быстро подавляю в себе желание уподобиться сплетнику, чтобы вернуться и уточнить одну маленькую деталь: завидовать чужой сексуальной жизни нехорошо.  Это я мягко сформулировал фразу. Не мой день, однозначно. Роюсь в блокноте, пытаясь отыскать номер сокурсника. Внезапно вылетает клочок бумаги, исписанный мелким почерком. Ах да, Катенька вчера довольно ловко исполнила моё пожелание. А я вовремя не списал информацию в общий блокнот. С Иваном все просто и понятно, здесь нет витиеватых названий, а вот следующая строчка меня напрягает. Я не вникаю в разговоры зудящих недалеко студентов, я просто пялюсь на бумагу, пытаясь несколько раз прочитать e–mail. Вообще клинит, Жданов? Аромат горячего кофе дурманит, но я не отвлекаюсь на посторонние раздражители. Бормочу как старикан под нос, но ровно до тех пор, пока мой мозг не дает указку: рядом происходит что–то странное.

   Поднимаю голову вверх и срываю очки, потому что мне кажется, что я тупо рехнулся. Да что за ересь?! Не контролирую силу, с которой сжимаю ручку. Лишь случайный смех кого–то из студентов вырывает меня из состояния «Халк идет крушить всё на своём пути». Я что реально поймал шизу и теперь мне везде будет мерещиться эта дрянь? Мой мозг не может сопоставить два и два. Злата и Надя. Я вчера совершенно «не алё» на паре? Или моё зрение настолько в плохом состоянии, что нужно менять линзы?

   Блять! Этого не может быть! Я вчера вдалбливал свой член в девку, которая теперь будет долбить мне мозги тем, что случилось. Я всегда этого опасался. Где же я так согрешил, что меня так накрыло?

   Весь разговор полушепотом. А мне хочется материться, сильно материться. А этот дерзкий, хотя даже не так… надменный взгляд пронизывает до костей. Думает использовать случившееся в своей цели? Или вчера намерено затесалась с группой поддержки, признав меня на паре. У нее–то со зрением неплохо вроде бы.

   Мне нужно её перехватить вне стен университета, и я это сделаю. Но и здесь меня ждало фиаско. Что же, поиграем.

   Всю пару я был на взводе. А ещё хуже становилось от того, что эта сука словно намерено кончиком ручки касалась пухлых губ. А у меня в мозгу вспышка, как эта детка ласкает мой член, как медленно касается шелковистой кожи, выводит круги, а потом сжимая ствол ладошкой, сосет.

   Хуева туча баб крутится в моем окружении, а в штанах колом стоит член только при воспоминании о проделках Златы. Черт, Нади.

   Минуты к окончанию пары стремительно истекают. Мне нужно любой ценой задержать  любительницу острых ощущений. Я должен всё знать, а потом выбросить всю эту хуйню из головы и забыть. Надя уперто отрицала наше знакомство. Испугалась за последствия? Все может быть. И чем больше мы набрасывались друг на друга, тем больше я понимал, что где–то, что–то не сходится. Вблизи я имел возможность лучше рассмотреть девушку, с которой летом провел два жарких дня в постели. Попытки Нади задеть мою мужскую силу только смешили. Её тело вчера ночью кричало об обратном. А я давно в том возрасте, что бы различать наигранный оргазм от настоящего. Тот, от которого женщины ни говорить, ни дышать толком не могут, лишь нечленораздельно стонать на ухо партнеру.

   В какой–то момент я сделал глубокий вздох, но так не вовремя зацепился взглядом за грудь Нади. Я помню полную, налитую грудь, которая едва умещалась в моих ладонях. Я тогда сильно удивился. Зачем молодой девке вставлять импланты? А у этой совершенно другая форма.  Брови сошлись на переносице, когда меня осенила, казалось бы, гениальная идея.

   Тяну руки вперед, задираю водолазку девушки, накрываю ладонями полусферы и сжимаю. Блять!

   В этот раз девчонка не дралась и не кусалась, она опустила взгляд на руки, сжимающие её грудь, почувствовала, как предательски тут же напряглись соски сквозь тонкий лифчик, рвано вдохнула и выдохнула.

– Так не может продолжаться, – голос низкий, хриплый, неровный, – если дверь сейчас откроется, меня отчислят, а тебя уволят.

   Что я вижу? Надменный взгляд сменяется смиренным или это здравый смысл? Переживает за себя? Странно, тогда почему вчера в клубе была в рядах местных шлюшек? А глаза! Они не карие, от слова совсем…мать их.

– Ты свободна, не задерживаю.

Я отворачиваюсь, собираю документы, пытаясь больше не реагировать на её присутствие. Как я мог так сильно ошибиться?

7 глава

   Сентябрь близился к концу. Университетские будни затянули в водоворот событий так, что не было времени оглядываться назад. То, что случилось в первых числах в безымянном клубе, я забыла, как страшный сон. К счастью, со Ждановым, кроме пар, больше нигде не пересекались. Геля не оставляла попыток привлекать нас с Ваней к тусовочной жизни, но я намертво стояла на своём. Нет и всё. Ни за что, ни за какие деньги и блага мира.

   Ваня был одной из причин того, что мне удалось забыть свой позор. После того, как Жданов схватил меня за грудь в аудитории, я вышла, сумев сохранить остатки достоинства. Дошла до туалета и сломалась там, прорыдав всю следующую пару в кабинке взахлёб, не справившись с эмоциями. Дерзить ему помогал гнев от того, как он надо мной надругался, но быстро на смену этому гневу пришли стыд, грусть и пустота. Он акула в этом деле, а я – мелкая сошка. У меня был один парень всего до этого секса в туалете, а как же хорошо, что он всё таки был, потому что будь это моим первым разом меня бы списали в дурку. Пришлось соврать, что мне стало плохо и поэтому у меня такой жалкий вид. Ваня заботливо проводил меня домой, я пригласила его к себе. Мы провели вместе замечательный вечер. Его поцелуи, нежные и добрые, позволили чувству позора и унижения притупиться. И чёрт, он знал толк в крутых поцелуях!

   Со временем эти поцелуи становились жарче и жарче, и мне было довольно сложно сдерживать его, но я не могла перешагнуть через себя после того злосчастного инцидента в клубе. Ваня ничего не говорил, но продолжал сводить с ума своими поцелуями, пока я сама не сдамся на милость.

   Мы целовались и сейчас, воспользовавшись тем, что в аудитории кроме нас пока нет больше никого. Мы были так увлечены, что даже не слышали, как дверь открылась, и вошёл Жданов.

– Простите, Никита Владимирович, – оторвавшись от моих губ, тут же примирительно улыбнулся Ванечка.

   Я не смотрела на англичанина, облизала губы, потупила взгляд и села на своё место.

    Дверь открылась, и вошли Геля и Катя. Геля, увидев Никиту, расцвела как маков цвет. Как всегда, когда она его видела.

   На прошлой неделе она вовсю хвалилась нам с Катей, как они со Ждановым славно затусили в клубе. И какой он половой гигант в постели. Катя ей не поверила, а я очень даже. Имела несчастье столкнуться сама, так сказать.

– Надя, ты не отвертишься, – отрезала Геля, подходя к нам, – даже Катя согласна ехать! Катя, наша староста! После концерта для малых садимся в такси и катим танцевать, и нечего не хочу слышать!

– Геля, нет, – повторяю как заведенная в сотый раз любимое слово из трех букв.

– Да ладно тебе, малыш, – предательство пришло, откуда не ожидали. Я перевожу недоуменный взгляд на Ваню, а он продолжает, – я хочу потанцевать со своей красавицей–девушкой, имею право. Погнали?

   Замираю на пару секунд. Всё внутри звонко кричит одно лишь: НЕТ, но я окидываю взглядом своего двухметрового защитника и позволяю себе слабость. За этой горой точно буду как за каменной стеной.

– Ладно, – выдаю сквозь зубы, – Геля, что за клуб?