– Не бесись, – девчонка тут же подходит ко мне и крепко обнимает меня, несмотря на то, что я в холодном мокром от снега пальто, а она в ночнушке.

Отрывается, смотрит на меня и говорит:

– Я люблю тебя, и я прекрасно понимаю что давать шантажисту то, что он хочет, это путь вникуда. И мне причиняет физическую боль одна лишь мысль о очередной разлуке с тобой. Но, Ник, в шантажисте формируется невинное дитя, которое из–за всей этой неадекватности страдает. Мы должны поступить правильно ради этой маленькой девочки.

– Я не пойму ход твоих мыслей. Ты что предлагаешь?!

– Нужно дать ей то, что она хочет, не давая ей ничего. Скажи ей, что мы расстались, я выложу грустные сторис в Инстаграм. Окружи её вниманием, пока она в больнице. Будь рядом когда ее выпишут и пока она не придёт в себя. Сделай это не для неё, а для своей дочери.

Она грустно улыбается, проведя пальцем по моей щеке.

– А я никуда не денусь, я буду ждать тебя столько, сколько понадобится, чтоб усыпить её бдительность и угомонить её гормоны.

Я ничего не говорю, мне спазмом горло сжало. И это я слышу из уст девушки, которая обещала в любом случае слышать меня. Мне ей сказать нечего. Она прекрасно осведомлена, что я даже те недели толком дома не жил и таскался по злачным местам с Тарасом, трахал Ирку. Все было в норме. Казалось, что Нату это устраивало. Но как только я опять наладил контакт со своей девочкой, эту гадину от злобы перекосило. Я иду к двери, мне словно нож в спину вставили. Одна с одной стороны, шантажируя ребенком, а вторая подталкивая меня к неизвестности.

– Чёрт, Никита, не поступай так со мной, – догоняет и останавливает меня. – Ты хоть можешь представить себе, как я себя чувствую сейчас? Ну неужели неделя воздержания стоит жизни малыша? Если она его потеряет, ты не простишь ни меня, ни себя. Я себя точно не прощу, и она это знает.

– А за следующей неделей ещё неделя, ещё неделя, ещё неделя, ещё неделя. Она найдет сотни способов навредить тебе. И ты готова ждать меня полгода, потом год, два, пока ребенок в садик не пойдет? Всегда найдутся причины по которым я должен буду остаться с ними. Тебя это устраивает?

– Не утрируй, – оскорбляется. – Когда родится ребенок всё будет по–другому, и её нервные стрессы уже не будут стоить ему жизни. Ну, в рамках уголовного кодекса, но она не настолько неадекватна.

Надя смотрит на меня упрямо, и я помню этот упрямый взгляд, видел уже сегодня ранее, в больнице.

– Я знаю что кровь это серьёзно. И я не хочу до конца жизни истязать себя тем, что стала ей причиной.

– Я не хочу слушать весь этот бред, что ты несёшь.  Я не буду плясать под ее дудку. И если ты сейчас заставишь меня уйти, назад дороги больше не будет.

Я готов взреветь от отчаяния. Что за пиздец творится. Сутки счастья, вечность нервотрёпки!

– Ложись спать, Никита, – устало отвечает Надя, сдавшись.

Я не верю своим ушам. Но ответ меня удовлетворил. Сбрасываю пальто и обнимаю Надю за талию, жадно набрасываюсь на ее ротик и едва не задыхаюсь от переизбытка чувств. Она меня выбесила до умопомрачения. Я никогда так сильно не боялся, как в этот момент. Если бы оттолкнула, это был бы конец, однозначно.

– Больше никогда так не говори, просто позволь мне общаться с Натой, а ты сведи разговоры к минимуму. Просто не отвечай, пиши сообщения, в них меньше возможностей поссориться. Обещаешь?

– Да, – кивает. Сдвинула брови, вспомнив что–то, – Твоя мама звонила, кстати. Ей позвонили из больницы, она знает, что Ната там. И что мы помирились. Просила тебя перезвонить позже, когда отдохнёшь и выспишься.

Девчонка берёт меня за руку и тянет в сторону кровати.

60 глава

В очередной раз проснулась раньше колоколов церквушки, и шум исходил не от неё, а от меня – резкий приступ кашля сдавил горло и у меня заняло несколько минут, чтобы прокашляться. Естественно, я разбудила мирно спящего рядом любимого.

– Всё нормально, – улыбнулась, – спи.

Но не тут–то было. Я встала попить и поняла, что чувствую себя скверно. Горло болело и отёк нос ещё вчера, но я не придала этому должного значения, а зря. Упустила день.

– Любимый, ты должен поехать к себе, – намертво упёрлась я, когда Никита сварил мне чай, уложил в постель и категорически заявил, что я не иду на пары. – Ну зачем тебе находиться в этом рассаднике бацилл? Ты меня даже поцеловать не можешь, потому что у меня под носом водопад.

– У кого насморк, тот снизу, – смеётся этот шутник.

– Не беси, – прищуриваюсь, качая головой. – И кыш! У тебя последние пары перед зачетами и студенты из окон пойдут, если не досдадут хвосты. Плюс ты не можешь заразить Нату, пока ты навещаешь её в больнице.

Последний аргумент был самым сильным и Ник, долго споря и пререкаясь, пошёл на уступки.

А я про себя хмыкнула. Всё, чему он сопротивляется, случается с ним, а эта глупая горячая голова ещё не поняла, что у вселенной на него свои планы.

Три дня прошли под пледом, в окружении чая, книг, сериалов и цитрусов. Никита приволок столько мандаринов, что я думала я сама стану оранжевой от них.

И честно сказать? Я кайфанула в этом мини–отпуске. Конечно, я дико скучала по Никите, но было что–то трогательное и в этой новой главе отношений. Зато теперь мы созванивались и ворковали друг с другом по телефону.

Ник проводил время не так спокойно, как я, и Ната трепала ему нервы, да и на работе было немало дел. Близилась сессия и студенты охотились на преподов. Я утешала его, что как только поправлюсь, он ляжет пластом, а я буду сверху.

Утром в пятницу я вышла в магазин, потому что у меня закончился чай и лимоны, да и просто потому, что стало получше и я решила попытать счастья и прогуляться малёк. Погода была прекрасная, лёгкий мороз и лежал снег. Повсюду вокруг ощущалось приближение Нового года.

Я шла по улице, рассматривая, как украсили свои витрины магазины, как вдруг меня кто–то грубо схватил и швырнул спиной в стену.

– Ты думала, у тебя получится скрыться и сбежать, сука, – злой, раздраженный молодой парень сдавил моё горло.

– Ты кто вообще? – от удивления и неожиданности начинаю отвечать по–хамски.

– Уморительно, – кривится парень, кладёт руки на мои плечи и гаркает, – что ты натворила? Где он? Я же просил ничего не предпринимать, просил довериться мне!

Я стою и чувствую себя героиней пьесы абсурда. Но у парня столько боли и злости в глазах, что язык не поворачивается дерзить дальше.

– Вы меня правда с кем–то спутали, молодой человек, я не понимаю о чём вы, – начинаю осторожно.

– Да твою мать, Ната! Хватит!

Как мешком по голове. Второй раз, второй её мужчина вжимает меня в стену, путая с ней. Пытаюсь сохранить лицо, но не удается, и я начинаю дико хохотать.

– Что смешного, – хмурится парень, но я уже не могу остановиться. Качаю головой в знак отрицания, но смех так и душит, не утихая.

Пока он хорошенько не встряхнул меня за плечи.

– Приятно познакомиться, я Надя, Наташина сестра–близнец.

Вижу, что он мне не верит. Ник удивился, что я о ней не рассказала, а она тоже вон обо мне не рассказывает.

– Могу паспорт показать, он у меня с собой, – пожимаю плечами и улыбаюсь.

– С ума сойти можно, – выдыхает парень со свистом, посмотрев мои документы. – Вы одно лицо.

– Глупости, я гораздо симпатичнее.

Парень вымученно улыбается и качает головой.

– Прости за нападение. Я слетел с катушек, я в этом городе уже второй день брожу, ищу её, а она...

– Она в больнице, – хмурю брови.

– Ребёнок? – тут же бледнея, снова хватает меня паренёк.

– Ты знаешь, что она беременна?

– В смысле знаю? А от кого по–твоему она беременна?

– Не от тебя, – сдвигаю брови. – у ребенка другой отец. Он сейчас с ней в больнице.

Мы смотрим друг на друга непонимающими взглядами и я понимаю, что нам о многом предстоит поговорить.

61 глава

Мы с Димой уже час сидели в кафе и разговаривали. Кофе заказывали уже повторно.