– Кто зачинщик?

– Ребята утверждают, что Надежда.

– Врут как псы, – гаркнул Романишин потирая ушибленное плечо, – это Иван много языком трепался, вот и вышло что вышло.

– Рот захлопни, а то добавки наваляю, – пробухтел Иван и грозно оскалился, одарил меня надменным взглядом, прошипел едва слышно, – натрахалась со своим стариком, давалка?

Я не произнесла ни слова в ответ на Ванину фразу, хотя стало мерзко. Мерзко от того, как сильно я ошиблась в нём. Мне казалось, он весёлый и добрый, а оказалось вот как.

Рома был гораздо более адекватным и так трогательно вступился за меня сейчас, что я бы даже улыбнулась, не будь ситуация такая аховая.

– Надежда? – во взгляде, направленном на меня, не было тепла.

– Я ничего плохого не делала, – начала, и Ирина изменилась в лице. Чёрт, ну бесполезно же. Я знаю, что она пускает слюни на Жданова, она знает, что я с ним сплю. Для неё я самая невинная девушка на всей планете, в очереди сразу за Сатаной иду по невинности своей, ага.

– Так хотите попасть к декану, студенты?

Мы хмуро переглядываемся.

– Почему ты держишься за живот? – заметила мою руку вдруг Ольга Андреевна.

– Болит.

– С чего бы? – хищно уточняет Ирина Петровна, и я перевожу опешивший взгляд на неё. Что за вопросы?

– Не знаю, – буркнула раздражённо.

– Ты что беременна? – Ирина хватает меня под локоть и уводит чуть левее, а мне противны ее прикосновения, ведь ничего хорошего в них нет.

– Отпустите меня, – прошу по–хорошему, но она держит цепко, и тут я чувствую, как коридор начинает плыть перед глазами, а к горлу подкатывает тошнота. Я резко вырываю руку и бегу к туалету, который, слава богу, был недалеко, и мне выворачивает. Слышу шаги сзади и понимаю, что Ирина побежала за мной, чтоб убедиться в своей догадке. Чёрт.

Теперь от сплетен точно будет не отмыться.

Самое ужасное во всей этой ситуации будет, если у меня и правда не начнутся дела делишки и сплетни превратятся в правду.

Я вышла из кабинки и наткнулась на Ирину.

– Как давно ты с ним трахаешься? Сколько уже этому,– указывает взглядом на живот.

– Это не ваше дело, – отрезаю ровным, почти вежливым голосом, хотя внутри всё кипит огнём.

– Это, милочка, общее дело. Это разврат в стенах заведения!

– Я совершеннолетняя, и имею право и иметь и рожать детей когда захочу, – отбиваюсь законом, и пусть мне возразит.

Умно было бы на этом закончить. Но я же не могу!

– Разврат в стенах заведения это охотиться на одного холостяка всем пед. составом. Он занят, смиритесь.

– А ты, оказывается, слишком бесстижая, даже больше, чем казалось на первый взгляд, – скалится Акула Петровна, а ведьминским взглядом готова сжечь меня с потрохами. – Тебе никто не давал права утверждать, что Никиту преследуют коллеги. Здесь совершенно другой персонаж: наша отличница Надюша. Думаешь ребенком привязать мужика? Наивная. Плохо ты знаешь Жданова.

– Как и вам никто не давал права пренебрежительно говорить обо мне или о моём ребёнке. Поэтому давайте прекратим обмен любезностями и продолжим начатую процедуру, – я устала, хочу пить и покончить с этим.

Я не знала, выйдет ли у меня держаться под таким натиском ещё два года. И настроена была пессимистично. Декан мужчина, пусть уже отведёт меня к нему. Он едва ли будет от меня в восторге, но он хотя бы точно не хочет трахнуть моего Никиту.

– У тебя есть ровно пять минут чтобы привести себя в порядок и прийти к декану.

– Поняла, – ответила кратко и простонала беззвучно, когда Ирина вышла. Включила воду, прополоскала рот, привела себя в порядок и отправилась в кабинет декана.

– Извините, – сказала негромко и вошла в кабинет.

Декан как раз отчитывал Ваню, крепко так, по–мужски. И это было мило. Рома откровенно ухмылялся, я стояла с непроницаемым лицом, но тоже ликовала про себя.

Нам с Ромой тоже сделали выговоры, а меня он попросил задержаться.

– Я надеюсь, вы отдаёте себе отчёт в том, во что впутываетесь, Надежда.

– Да, Иван Степанович, – киваю твёрдо, давая понять, что все мои действия взвешенны и обдуманы.

– Я вам не завидую, – качает головой мужчина. – Вам будет тяжело.

– Я знаю. Извините, что доставила вам хлопоты.

– Постарайтесь больше их не доставлять.

– Конечно.

Выхожу из его кабинета и иду в сторону своей аудитории. Хочу увидеть Никиту, но он на паре, поэтому ничего не остаётся кроме как вернуться к своим и надеяться, что Ольга Андреевна их там сильно не мучает за сорванную пару.

27 глава

– Светочка, а вы будете кофе или чай?

– Делайте чай, нужно успокоиться. После таких новостей я вся покрылась липким потом.

– Так она что в самом деле обнимала унитаз, простите за мой французский, Ирочка?

– Уважаемые коллеги, все из первоисточника, никаких домыслов. Сама ее курировала возле туалета. Беременная, это сто процентов, Катюша.

– То–то Жданов ходит сегодня с утра как в воду опущенный. Сомневаюсь, что он рад отцовству, с его то кобелиной натурой. Эта Наденька видимо надумала его ребенком привязать. Шустрая нынче молодежь!

– Хочешь быть женой профессора, станет невестой преподавателя. Это я так между прочим, интерпретировала поговорку.  В нашем случае новенькая не терялась. Далеко пойдет.

– Что–то я в этой жизни делаю не так, – вздохнула тяжко Вера Анатольевна.

– По клубам не шастаешь, да юбку немного ниже промежности не надеваешь, вот и не замужем.

– Как пошло, Ирина Петровна, – фыркнула Вера

Я же стоял у открытой двери на кафедру, словно чурбан. Не люблю подслушивать, но в это утро после первой пары дамы особенно активные. И о ком они говорят? Конечно же обо мне. Обрывки разговора меня напрягают. Что случилось? Почему я не в курсе и Надя мне ничего не сказала до сих пор?

Делаю несколько шагов от кабинета преподавательского состава и набираю номер Нади.

– Ты мне ничего не хочешь рассказать?

– И тебе привет, – голос хмурый, поникший. – Я была у декана и получила выговор. Парни из–за меня подрались. А ещё ты должно быть уже слышал о моей беременности, так что право слово, не знаю, с чего начать.

– Ты беременна? – я напрягся так, что казалось телефон раскрошится в пальцах.

– Жданов, не беси, – голос становится ещё более раздраженным.

– Богатырева, я задал вопрос.

– Никита Владимирович, вот вы где, вам кофе или чай?

– Кофе, Верочка. Я тебя внимательно слушаю, Надя.

– Пей свой кофе, – фыркает и в трубке раздаются короткие гудки.

– Зараза, –  рычу я и опять набираю номер Нади.

Я на взводе, и куда бежать попросту не знаю. Ноги сами несут меня в аудитории в которой кочует 3 курс.

– Никита Владимирович, а вам можно пересдать сочинение? – пристала первокурсница Майя и посмотрел на меня своими огромными испуганными глазищами.

– Вам можно что угодно. Давайте после вашей пары вы останетесь и обязательно мне напомните, Майя.

– Благодарю вас.

– Ай ай, Жданов стрелки набивает пока его подстилка содержимое желудка выворачивает в туалете?

Я резко поворачиваюсь и вижу Гелю, ехидно усмехающуюся моей персоне.

– Геля, тебя мама или папа давно били?

– А я взрослая, они не рискуют это практиковать. Но я это могу позволить одному сексуальному преподу, – уже тише лепечет Геля, едва не влипая грудью в меня. И ей плевать, что все на нас смотрят.

– Надя где? – рявкаю я и делаю несколько шагов в сторону.

– Романишин тут за нее горой, видимо ушли утешать друг друга, скалится Геля, в то время как к нам подходит Катя.

– Надя неважно себя чувствует, Никита Владимирович. Её ударили в живот в потасовке, – хмуро говорит она, – после этого она приходит и уходит со звонком, и мы не знаем, где она прячется на перерывах.

– Спасибо, Катенька.

Разворачиваюсь в сторону выхода из универа. Пишу сообщение Наде.

"Я жду тебя в машине, тебе лучше прийти".

"Не приду", – дословно повторяет те же слова, что написала мне тогда в блокноте, в ответной смс.