Я ел черешню, когда пришел маленький, но с большими амбициями Бонапарт. И я его не сразу узнал - был в специальной униформе, а на плечах пустые погончики. Я сморкнулся и повесил на погон соплю:
- Быть тебе генералом.
- Я курьер, - с гордостью отвечал Бо.
- И что делаешь?
- Дежурю у поста номер один.
- То есть?
- Потом мне вручают пакет... с грифом... - И замолчал.
- И что же? - не выдержал я.
- Военная тайна, - следует ответ.
Я снова сморкнулся и вытер о погончик еще одну студенистую лампаску:
- Быть тебе генералом в Генштабе.
И мой товарищ признается, что относит сверхсекретный пакет с поста №1 к посту №2. Это очень опасно? Мой друг Бо не знает: его обязанность сдать документ на пост №2 (это соседний кабинет), расписаться, получить новый пакет, отнести его на пост №1 (это соседний кабинет), расписаться, получить...
- Так ты участник исторических событий! - восхищаюсь. - А я-то гадаю, почему это у нас внешняя политика изменилась?
- Ты думаешь?
- Больше чем уверен!
И он поверил, гвардии рядовой страны периода полураспада, с высыхающими соплями на плечах военизированной формы. Не мог не поверить. Рабы не могут жить без веры. Даже когда их обманывают, они продолжают верить. Даже когда их стравливают, они продолжают верить. Даже когда их уничтожают, они продолжают верить. Во что же они верят? Верят, что они не рабы. Но рожденный от раба - раб. Раб - удобный материал для социальных экспериментов, как пластилин в руках ребенка. Когда мы жили, я ваял из пластилина прекрасных чудовищных уродов.
- Это кто? - удивлялась Алька.
Я нес какой-то бред. Бред бывает подчас интересен. И А. слушала меня с интересом. Потом она умерла, я же остался и жрал черешню.
Я тоже раб - раб привычки жрать черешню и плевать на себя онкольные жемчуга.
Почему у меня такая странная привычка? Хотя у черешни горьковатый привкус, как, наверное, у кипящей крови.
Однажды я толкнул А. на солнцепек, и ночью у нее поднялась температура - кипела кровь. Правда, об этом пока никто не догадывался. Все решили: простудилась. Собрался консилиум, долго и громко спорили, нахлебники беды, наконец явилось невразумительное медицинское светило, оно осмотрело Альку и сказало:
- Потреблять черешню... в неограниченном количестве...
- И ему? - плача, спрашивала мама, показывая меня науке.
- Молодому человеку?.. В обязательном порядке...
Но странно, странно: я живу, а моя сестричка - нет. Впрочем, я знаю, почему А. умерла. Она не любила черешню. Когда ее потребляешь в неограниченном количестве, то возникает ощущение, что жуешь кусок резинового шланга. И А. ела черешню лишь в том случае, когда я начинал плеваться в нее косточками. Как жаль, что только теперь я знаю, как можно было спасти Альку - плюя в нее косточки.
Я бы плюнул на все - самостоятельно ушел из жизни. Кстати, в нашей счастливой во всех отношениях стране ежегодно добровольно подыхает около ста тысяч граждан. Этакий демарш ослушников из райской неволи. Я бы последовал за ними, да слишком люблю себя, как люблю черешню. А. не любила черешню, а я люблю - и себя, и прорезиненную ягоду. Себя даже больше. И даже не себя, а этот окружающий меня мир, омерзительный и разлагающийся, как труп собаки.
...На дороге мы обнаружили полураздавленную псину. Казалось, она прилипла к темной сукровичной луже и поэтому не могла двигаться. Вернее, она не могла двигаться, потому что из ног торчали сколки костей.
- Ну? - спросил я друзей. - Первый? - И ногой пнул булыжник. - Кто?
Они молчали, друзья свободолюбивого детства.
- Велосипед дам на день, - сказал я им; и каждый взял булыжник. У них, детей плебеев, не было двухколесной хромоникелевой игрушки, и поэтому каждый поспешил зажать в руках оружие пролетариата. И обрушить на холмистую голову пса.
Через день я набрел на разлохмаченную сухую плоть. Я был слишком добр и помог псу уйти от боли и муки.
Теперь думаю: а кто поможет мне? И знаю ответ - никто. Кроме, разумеется, Бога и Бо.
После смерти сестрички Бонапарт днями ходил по двору - искал ее. Она защищала его, и он, пустоцвет, не понимал, почему больше его не защищают. Он, обласканный судьбой, раздражал всех покорностью и выносливым идиотизмом. Все, конечно, хотели ему добра, а получалось всегда через прямую кишку.
Пристроив дурня курьером, я был уверен, что результат будет плачевным. И когда услышал рыдающий голос отца, не удивился. Из его воплей, всхлипов и кованого мата я уяснил: что-то случилось. И то, что произошло, нечто катастрофическое, - связано со злонамеренными действиями Бо.
- И что он там пристроил? - поинтересовался после телефонного смерча.
- Е'его мать! - точно и метафорично выразился генерал. - Что! Что! Войну мировую чуть не начал, подлец!
Разумеется, с испуга член Военного Совета во сто крат преувеличил способности моего друга к развязыванию планетарных военных действий. Позже выяснилось: война, конечно, могла случиться, но вовсе не мировая, а региональная, и даже не региональная, а так - перестрелка, и даже не перестрелка - стычка; хотя, впрочем... черт его знает.
- Как же так? - журил я своего товарища. - Такая странная безответственность. Я, понимаешь, за тебя хлопотал...
- Я больше не буду.
- Не буду... Ты, брат, все человечество поставил на грань мировой катастрофы. Так, во всяком случае, утверждает Генштаб.
- Да-а-а? - всхлипывал Бо.
- Ты вообще думал о нас, детях Земли? - возмущался я. - Что с нами было бы из-за тебя?
- Что-о-о?
- Ядерная война, вот что! Голод, холод и бесславный конец, если говорить сдержанно.
- Не виноват я, - страдал мой товарищ.
- Кто же виноват?
- Аидочка-а-а.
- Аида - эта святая женщина?
И что же выяснилось? Оказывается, необузданная гарпия посетила мужа на боевом посту №1, чтобы якобы убедиться, насколько верно супруг блюдет государственные интересы. Как она проникла сквозь сеть пропускной системы, для всех осталось тайной.
Проникнув на пост №1, ревнивица умыкнула мужа именно в тот момент, когда ему вручили сверхсверхсверхсекретный пакет для доставки на пост №2 (это соседний кабинет). С поста №1 (это соседний кабинет) исполнительный курьер удалился вместе с пакетом и женой и в назначенный час Х не прибыл на пост №2, что немедленно повлекло за собой обострение международной обстановки. Из сложного механизма военного паритета выпала звездная шестеренка, которая и застопорила поступательное движение к всеобщему разоружению и процветанию мира во всем мире. Шестеренкой оказался Бо, исправно выполняющий супружеские обязанности на пожарной лестнице Генштаба.
