- В какой армии?
- В моей, я сказал!
Генерал передернул плечом, развернулся и твердым шагом пошел прочь под осуждающим взглядом бабьеобразного сановника на портрете.
Надрывно голосили деревенские старушки-плакальщицы. Кто-то из молодух заметил:
- Вот так у нас, бабоньки, завсегда: праздники в похороны, поминки в праздники...
Прожектор Т-34 бил в бесконечное пространство планеты, и ночь казалась еще темнее. И звезды были ярче. А в плотном кругу света покоился холм свежей земли. Самодельный деревянный крест будто сиял в свете прожектора. Было красиво и торжественно на скромном маленьком деревенском кладбище.
Трое прощались со своим другом и товарищем; четвертый, сидя на корточках и поправляя могильный холм, говорил:
- Ничего, дед Леха, дойдем, доползем, догрызем...
- Все, Алексей, достали стервецы до самого до сердца, - проговорил Минин.
- Идем, Алеша, ты нас жди, - сказал Дымкин.
- До встречи, Леша, - сказал Беляев.
"Поживите еще, братцы, - сказал им Ухов, - и за меня тоже. И чтобы до победного..."
На душе было пасмурно, как и за окном. Осень - пора перемен: небо обложило, и закрапал дождь. Убежать бы в теплые края. Да от себя не убежишь. И от своей родины, если говорить красиво и патриотично. Жаль, что у меня не работает телевизор, последняя отдушина печальной, с трудом регенерируемой души. Хотя что-то случилось! Коль звонит по телефону бывший школьный приятель, нынешний небожитель, с которым давным-давно пути-дороги разошлись, и плача сообщает, что нуждается в помощи, то это значит...
- Что это все значит? - спрашивал я его, неудачника.
- Меня предали, от меня все отвернулись, - плакал он. - Меня обвинили в экономическом терроризме против собственного народа. А я люблю народ. Я только выполнял приказы. За это отправляют в ссылку, да?
- Куда? В Сибирь?
- Не. В одну из стран Америки. Латинской.
- В какую именно?
- Нельзя говорить. Государственная тайна. Но я скажу: страна на букву Б!
- А что, собственно, случилось? Вчера все было в полном порядке. Ты был на коне, скакал галопом по головам!
- А ты ничего не знаешь? - всхлипнул несчастный. - Вся страна встала. Ничего не работает: ни заводы, ни фабрики, ни промыслы, ни транспорт, ни деревня. И никто не работает. Это провокация против верного курса перемен! Нас хотят сбить с пути...
- Удивительно другое: что все работало до сих пор, - ответил я. Это, Кассир, твои школярские идеи: бездефицитный бюджет, стабилизация рубля, налоги 100 %, что там еще?.. Ты, Небритая рожа, думал, что вы весь народ поставили в интересную позу: рачком-с. Ошибся, Плохиш. Обмишурился, срань. Землю так и не отдаете в частную собственность.
- Земля - это власть, - вздохнул мой телефонный собеседник. - Кто же власть добровольно отдает?
- Тогда чего же ты, паразит, хочешь?
- Я же говорю: все от меня отвернулись. А я виноват? Что я буду в Б. делать?
- Кстати, в качестве кого тебя отправляют туда? В качестве атомной бомбы?
- Не. В качестве экономического эксперта.
- Это одно и то же. С чем я тебя и поздравляю.
- Спасибо, - заныл он. - Но я нуждаюсь в помощи.
- Я же сказал: помогу.
- Ты единственный, кто... Ты тот, который... Ты...
- Ладно, будущий международный террорист... Жди меня!..
На этом я с ним попрощался. Неужели все это правда? Не брежу ли я? Неужели малорослый, но с большими амбициями наследник Царя-батюшки решился реанимировать труп великой страны? Увы, труп - понятие необратимое. Хотя у нас еще и не такие веселые дела случались.
Я набрал номер телефона моего друга и директора. К счастью, Классов оказался в своем привлекательном для воров дому. Я попросил три вместительных фургона. А зачем? А ты, Классман, что, ничего не знаешь? А что такое? Включи телевизор, Классольцон. Он у меня включен. И что там передают по всем программам, Классшуленберг? Что-что, детям спокойной ночи, прекрасный мультфильм: "Лебединое озеро".
Сумасшедший дом.
Сумасшедший мир.
Сумасшедший я и родина моя.
К стеклянно-освещенному домику поста ГАИ на скоростной трассе подкатил мотоцикл с коляской. На нем восседал сельский фельдшер с разночинской бородкой. Вид у него был крайне озабоченный. Два постовых сержанта курили:
- О, Леня, роды принимал, что ли?
- А чегось это у нас в районе рождаемость повысилась, как тебя, Леня, зафельдшерели? Гы-гы...
- Господа! - набегал разночинец. - Я вам такое скажу...
- Ну, говори, кого еще забрюхатил?
- Товарищи, - чуть не плача вскричал фельдшер, - там танк идет на Москву!
- Чего?.. А ну дыхни, коновал.
Светло-туманный рассвет проклевывался сквозь оконца деревенского дома. Трое стариков после ночного постоя скоро собирались в поход. На улице тихо рокотал двигатель Т-34 - всклокоченный со сна Василий стоял у гусеничного трака, пил из ведра молоко и о чем-то серьезном говорил с молодухой-дояркой.
Санька и Ванька, как родные братья, посапывали на печи. Минин тронул их теплые головушки, сказал хозяйке-старушке:
- Мать к обеду обещала.
- Да по мне уж хучь... Где один, тама и другий.
- Спасибо, Матрена.
- Дык это вам спасибочки, что есть, - перекрестила стариков. - Были ж молодые, глуповые, жизню не бережли... Бережите себя, милые дружки! заплакала.
- Ничего, мы еще поживем, - пообещал Беляев. - Назло всему вражьему племени.
- Дай Бог, мои родные. Дай-то Бог!
У деревеньки, название которой можно было узнать из дорожного трафарета, перечеркнутого косой линией, дежурил военизированный пост: несколько грузовых автомашин, БТРы, БМП; солдатики грелись у костров. Офицеры сбились у командирского "газика", где шепелявила рация.
На трассе появилась казенная "Волга", за ее рулем находился генерал Мрачев. Смотрел впереди себя невидящим взглядом. Два солдатика заполошно отмахивали жезлами. Автомобиль притормозил у командирского "газика". Офицеры подтянулись, увидев человека в генеральской форме. Моложавый полковник внутренних войск молодцевато козырнул:
- Здравия желаю, товарищ генерал!
- Дальше постов нет, полковник?
- Никак нет.
- Плохо! - И ответил на немой недоумевающий вопрос офицера: - Нужно выставить форт-пост во-о-он там... у поворота... чтобы контролировать все шоссе... - И предложил: - Впрочем, проедем, полковник, на месте поглядим, может, ошибается старый вояка.
