Воспитанный человек – особенно молодой человек — многим кажется кротким, покорным, в его уступчивости им видится четкая установка на послушание.

Бесполезно отрицать, что манера поведения психастеноида (среди представителей этого психотипа преобладают личности вежливые и уступчивые – по крайней мере, до определенного момента) вызывает именно такие ассоциации. И, если психастеника не доводить до последней черты, он будет послушен. А вот эпилептоид только кажется послушным. Действуя в рамках его норм и представлений, можно рассчитывать если не на взаимопонимание, то взаимодействие, но шаг вправо–шаг влево – и «нарушителю конвенции» не поздоровится. Так что выходит, это не эпилептоид слушается – это его слушаются, если хотят избежать конфликта. Остальные психотипы гораздо более импульсивны, от них можно ожидать взрыва в любой ситуации, а не только в случае нарушения невидимой границы. Но даже психастеноид рано или поздно может взорваться, словно «Шаттл» на взлете. Правда, некоторые самонадеянные особы предполагают, что такое невозможно. И ошибаются.

Марина собиралась замуж и была на седьмом небе от счастья. В своего будущего мужа Олега она была влюблена уже три года. Он казался ей идеалом мужчины. Все было прекрасно, только родители Марины почему–то не разделяли ее восторгов, хотя к Олегу относились в общем–то неплохо. Маринина мама очень настаивала, чтобы молодожены жили у них дома, но Олег отказался. Он сказал, что жить они будут с его родителями, и Марина согласилась. Она всегда соглашалась с Олегом. «Ты подумай, — настаивала мама, — тебе тяжело придется с этими людьми. Там надо ежедневно за себя бороться. Надо поставить себя определенным образом». Но Марина не слушала. Она считала, что это просто родительская ревность. И в самом деле: бороться за себя! С кем? С семьей Олега? Зачем? Она, Марина, человек миролюбивый и воевать ни с кем не собирается. Да и зачем портить себе жизнь военными действиями и конфронтацией? Марина была уверена, что поладит с семьей Олега. Почему нет? У них же столько общего: они любят Олега и Марина любит Олега. А общие увлечения, как известно, объединяют. На этой основе рождается взаимопонимание. Короче, будущее с любимым в одной квартире с его родителями виделось девушке в самых розовых тонах.

Однако опомниться ей пришлось очень скоро. В доме родителей мужа Мариной были постоянно недовольны. Причем претензии высказывались громко, вслух и с удовольствием обсуждались. Даже бабушка Олега, которая мечтала: «Только бы дожить до свадьбы любимого внука, а там и помереть спокойно!», встала со смертного одра и с удовольствием присоединилась к критикующим:

— Если ты такая хорошая, то почему так поздно замуж вышла?

— Мне 21 год! — удивлялась Марина.

— То–то и оно, — свирепела бабуля, — все хорошие девки, небось, в 18 замуж повыскакивали. А ты в перестарках ходила. Что Олег в тебе нашел?

Марине было обидно, но она отмалчивалась. Пожилой человек все–таки: маразмы, миазмы…

Но свекрови до маразма было еще жить да жить, а она ни в чем не уступала бабке. И всегда была Мариной недовольна. Когда Марина, пытаясь помочь по хозяйству, убирала квартиру или готовила обед, свекровь придиралась к каждой мелочи. Если придраться было не к чему, свекровь поджимала губы и презрительно бросала в сторону невестки: «Мне не показалось!» Очевидно, эта туманная фраза по–русски звучала бы: «Мне не понравилось!» Свекр, особо не разбираясь, всегда принимал сторону жены. Олег отмалчивался, не хотел ссориться с родителями: «Они у себя дома, — говорил он Марине, — не обращай внимания». Легко сказать! Но как можно было не обращать внимание на ежедневный прессинг со стороны новообретенной родни, Марина не понимала. Не понимала она, чего от нее хотят родители и бабушка Олега. У них не было к Марине каких–то конкретных претензий. Она их не устраивала вообще. Вроде как родилось в один прекрасный день жутко корявое и неполноценное существо с уродливой внешностью по имени Марина. С возрастом ко всем вышеперечисленным достоинствам добавилась еще весьма проблемная биография. И по какому–то мистическому стечению обстоятельств именно этот ужас и выбрал Олег себе в жены. А его прекрасная во всех отношениях семья почему–то до женитьбы не замечала вопиющих изъянов в будущей невестке.

Однажды Марина не выдержала и пожаловалась подругам. До этого случая она старалась сделать хорошую мину при плохой игре и всем говорила, что у нее все просто замечательно. А тут ее просто прорвало. И не в самой подходящей компании. Подруги выслушали Марину с сочувствием. А потом одна из них, Лялька, языка которой Марина боялась больше всего, поинтересовалась:

— Ну хорошо, они там отрываются по полной, а ты?

— Я? – удивилась Марина, — Я стараюсь не давать ходу конфликту, не вовлекаюсь. Правда, терпение мое уже на исходе.

— И слава богу! Значит, в скором времени начнешь вести себя как надо.

— А что надо?

— Что–что! Бить их смертным боем.

— Кого? За что?

— Свекровь твою с бабкою. За что? Для профилактики. Они в личных отношениях признают только силу. Они тебя гнидят – ты терпишь. Они звереют дальше. Начнешь их бить и строить, они тебя зауважают. У них эмоциональная жизнь от битья зависит. Они тебе намекают: давай, реагируй. А ты, как всякая вшивая интеллигентка, жмешься в полной несознанке. Вот свекровь твоя с бабкой и дичают, не обихоженные.

Предложение Ляльки, конечно, было заманчивое, но Марина не могла представить себя на месте домашнего укротителя. Впрочем, до поры до времени.

Вышло все совершенно неожиданно. Прежде всего для самой Марины. Она пекла блины на ужин. Торопилась. И тут как назло на кухне нарисовалась бабуля со своим неизменным желанием: высказать все, что она думает о Марине, прямо ей в лицо.

— Смотрю я на тя, Маринка, и думаю: ну до чего ж ты неказистая. Взять бы Олегу девку кровь с молоком, так нет…

— Еще одно слово, — угрожающе предупредила Марина и кивнула на миску с блинным тестом, — и это окажется у вас на голове!

Так вот, — встрепенулась бабка, — я и говорю, куда Олег смотрел? Ни кожи, ни ро… Продолжить ей не удалось. Марина исполнила угрозу, и миска с тестом увенчала бабулину голову. Марину всю трясло. Она выбежала из кухни, хлопнув дверью, и пошла собирать вещи. О грядущем скандале она даже боялась подумать. Но через пять минут к ней подошла бабуля в остатках блинного теста и с заискивающей улыбкой.

— Ну что ты так осерчала? – заюлила старушка, — Давай подружнимся^[99]. У–у–у ты какая! Хи–хи–хи.

Грозная тень надвигающегося скандала почти молниеносно исчезла с горизонта. Изумленная Марина еще для порядка подулась немного, но бабка уж больно противно канючила, и она сменила гнев на милость. Что же это получалось? Получалось, права была циничная Лялька, и это было неприятно. Но вовсе не из–за того, что Марина не просекла ситуацию, а Лялька все так ловко разложила по полочкам.

Как ни крути, а Марина была лучшего мнения о своей новой родне и надеялась построить с ними человеческие отношения. Хотела, чтобы они увидели, что она – хорошая, и полюбили бы ее. Оказалось, что ничего подобного им не надо. Все грубее и проще: с волками жить – по волчьи выть. Всю следующую неделю Марина размышляла, как ей жить дальше. Тем более что бабка вела себя тише воды, ниже травы, а свекровь, обнаружив у мамаши полное отсутствие своеобычного хамского ража, затаилась в ожидании. На Марину никто не нападал. Но когда через неделю бабка снова взялась за старое, Марина только усмехнулась:

— Ну что, Марья Петровна, — сказала она бабке, — несите швабру, я буду вас ею воспитывать!

— Как же, — съехидничала бабка, — дуру нашла! — и радостно побежала жаловаться на жизнь соседке.

Тут Марина, наконец, поняла, в чем дело. В этой семье никогда ничего не изменится, а уподобляться бабульке со свекровью она не могла. Ей не хотелось становится злобной истеричной теткой, играющей в поддавки со своими ближними. И вечером она поставила Олегу ультиматум: либо они уезжают из дома его родителей, либо расстаются.