Увы, но родителям умненькой дочурки долго придется снисхождения дожидаться. Может быть, несколько лет. Родня слабину даст не скоро и будет канать родителей «выскочки» до последнего. Нет им, родителям, прощения. Раньше все семейство Барбарисовых на равных выпивало и закусывало на крестинах, родинах, именинах и смотринах, а эти двое все радостные события превращают в похороны. В похороны самооценки остальных представителей клана. Разве теперь погордишься всласть любимым чадом, поступившим в рядовое, заштатное учебное заведение с непрезентабельным названием и невнятной перспективой последующего трудоустройства? Да и новости типа «А моя детка захомутала бизнесмена: у него свое дело, доход аж тысяча долларов… в год» — те вообще на корню увядают. Попробуй прихвастни, когда тут эти двое сидят – доченька ихняя в американском университете, зараза, жирует! Глядишь, доучится, профессором станет, папу–маму к себе выпишет. Везет же некоторым! А чем они лучше? Да просто подфартило! И нечего переглядываться, сволочи вы самодовольные!
Понять, как действует чей–то успех на самооценку окружающих, нетрудно. А функция этого механизма еще проще: понижая ценность чьего–либо успеха, можно повысить ценность собственных достижений. А следовательно, и свою самооценку. Это гораздо легче, нежели совершать поступки, вызывающие восхищение, имеющие самостоятельный вес и самостоятельное значение.
Тот, кто предпочитает делать «великие дела», а не увеличивать их «визуальный размер» путем сопоставления с чьими–то еще «мелкими делами», — даже он не обходится без социальной конкуренции. Он, скорее всего, не будет участвовать во всяческих «публичных обсуждениях» других «героев дня» – до тех пор, пока, по всеобщему закону, не превратится из героя в зануду. Но туда, куда «деятеля» пригласят, чтобы поговорить о нем самом, он пойдет. Один раз или несколько – зависит от конкретной ситуации и конкретной личности. И здесь ему придется выслушать множество дурацких вопросов, претензий, советов – и не менее дурацких комплиментов. На некоторое время герой станет мишенью для тех, кто предпочитает самоутверждаться иным способом – не действием, а рассуждением. Вернее, осуждением. Приверженцы этого способа сопоставляют со своими достоинствами (в том числе и мнимыми) чьи–нибудь пороки (в том числе и мнимые). Обвиняя «деятелей» или прочих «критиков» в глупости, опрометчивости, невежестве и т.п., они добиваются определенных успехов. Как реальных, так и выдуманных. Главное в жизни «критика» – самоощущение. А оно зависит от внешнего одобрения. Положительный эффект от «кулуарной беседы» приравнивается к материальному результату от проделанной работы.
Непосредственное действие – удел одних, а сравнительный анализ – удел всех прочих.
Разумеется, второй вариант «экономичнее» и за него держится немалое количество народу. Поскольку все мы хотим поднять свою самооценку – тем или иным доступным нам способом.
Ритуалы диких прерий в родственном кругу
Самооценка – штука хрупкая. И субъективная. Она не существует сама по себе, вне общества. На необитаемом острове у Робинзона Крузо вообще никакой самооценки не было, одни проблемы. С кем ему было себя сравнивать — с козами, что ли? А как появился Пятница, тут Робинзон сразу понял, насколько он цивилизованней и нравственней: каннибализмом не балуется, травку сам выращивает, домашний сыр производит и записки в назидание потомству кропает. Притом бестолковый туземец ничего такого не умеет и нуждается в наставлениях, а заодно в хорошей порке, чтоб не шалил. Интересно, какие мысли о мудром и мастеровитом хозяине бродили в мозгу Пятницы? Впрочем, его никто и не расспрашивал: есть ли у вас, уважаемый дикий человек, собственное мнение о прогрессе? Но если бы молодой и физически крепкий каннибал не воспринял мистера Крузо в качестве хозяина, а, наоборот, ощутил бы зависть к его имуществу или стал бы спорить насчет социального положения — к моменту прибытия спасительного шлюпа остались бы от Робинзона шляпка козьего меха да секстант.
Конкуренция делает социальную среду чрезвычайно агрессивной. Любого человека могут «съесть» даже в родном семейном кругу, не говоря уже о враждебном племени. Единственным спасением от этой участи служит жизненный опыт. В основе опыта, как правило, лежат именно мелкие неприятности. Конечно, при условии, что они не следуют друг за другом бесконечной чередой. В таком случае, это уже не мелкие неприятности, а смертельно опасное нападение роя пчел–убийц.
Малые дозы негатива выступают в качестве «прививок», спасающих от опасных заболеваний посредством формирования иммунитета.
Если вашему ребенку грозит такая «прививка», не пытайтесь его оградить и увести из–под любого укола, шлепка, укуса. Вероятно, испытанная в детстве или в юности «неприятность» избавит его в зрелом возрасте от большей глупости и больших разочарований. Но и в том случае, если ваш ребенок уже довольно взрослый человек, строго отмеренные негативные ощущения пойдут ему на пользу. Применяя верный подход, не зацикливаясь на проблемах и тщательно дозируя отрицательный опыт, человек постепенно создает положительный опыт – самую действенную защитную систему, а заодно трезвый взгляд на жизнь. Поэтому, уважаемые родители, не старайтесь изолировать вашего ребенка от негативного опыта и не пытайтесь сделать из него послушное и кроткое созданье: все–таки молодому человеку придется адаптироваться в агрессивной среде.
При всем при том мы понимаем: стремление родителя прогнать потенциального «обидчика», которого наивное дитя воспринимает как доброго друга, любимого человека или заботливого родственника, — просто инстинктивная реакция. Она, как ей и положено, происходит до осознанной реакции и заставляет нас вести себя неразумно – еще бы, в инстинктивном поведении бесполезно искать разумное начало. В дикой природе некоторые заботливые мамы прогоняют от своих детенышей даже безобидных зверьков, которые слишком близко подошли к «малышне». Это — не проявление непонимания, а проявление непроизвольной установки: рядом с потомством никто не должен крутиться – ни хищный, ни травоядный. Не можешь отогнать – уводи! И бедная мать несколько месяцев, а то и лет находится в чудовищном напряжении. Со временем материнский инстинкт слабеет, детеныши получают все больше свободы и все больше опыта – пока, наконец, не вырастут. Тогда уже и родная мать станет на них кидаться, как на посторонних самок и самцов. Для нее наконец–то наступила долгожданная свобода, теперь она может и о себе подумать.
Человеческий мозг никогда не забывал наследственных поведенческих стереотипов. Он только исказил их, перемешал, распихал по дальним уголкам и оттого выбрасывает инстинктивные реакции на поверхность сознания в неподходящее время в неподходящем месте. А именно в минуту опасности, когда, наоборот, требуется холодная голова, чистые руки и ясный взгляд – на мир вообще и на противника в частности. В том числе и в минуту, когда на вас или на вашего ребенка нападают – и кто? Собственная родня, которую вы кормили, поили, привечали! Выброс агрессии, образовавшийся в этой ситуации, может обратиться, как ни странно, вовсе не туда, куда следовало.
Это история одной из наших давних знакомых, матери двоих уже взрослых сыновей. Марина в детстве была послушным ребенком, хорошо училась, проблем родителям не доставляла. Ее собственные дети оказались «совсем другой историей». Нарекания соседей, жалобы учителей и ябедничания сверстников преследовали обоих ее сыновей буквально с пеленок. Притом, что ничего сверхъестественного ребята не вытворяли. Они были нормальные озорные мальчишки. Марина в таких случаях терялась, пугалась и громко отчитывала сыновей по полной программе. Ее не останавливали ни несуразность обвинений, ни тяжесть провинностей. Со временем ничего не изменилось. Вот один из таких случаев. Однажды Сергей, старший сын Марины, приехал в родной город «навестить своих». Встретил на улице своего школьного приятеля, Костю. Когда–то, учась в школе, они вместе ходили в бассейн, и дружба их, по–видимому, держалась в основном на совместном переживании физических нагрузок. После школы их дороги разошлись: Сергей стал архитектором, а Костя – тренером в том самом бассейне. Оба от души порадовались встрече. И, как водится, встали посреди улицы и принялись азартно обсуждать свои дела и общих знакомых. Конечно, настал черед и младшего брата Сергея — Васьки. На вопрос приятеля: «Как он?» Сергей отшутился — с братом он давно не виделся и поговорить еще не успел: «Серьезный стал. Диссертацию пишет» и переключился на расспросы о судьбах бывших одноклассников. Поболтав часок, молодые люди разошлись по своим делам. Сергей встретился с родителями и братом и, довольный, отбыл домой.
