Вернувшись на базу трубопроводчиков, Фил потребовал от Шумейко после работы собрать всех бригадиров. Уставшие, заляпанные грязью, в промасленных спецовках они один за одним молча потянулись в красный уголок. Он размещался в обшарпанном, но просторном вагончике. В нем стоял биллиардный стол и небольшой телевизор. Бригадиры расселись вокруг стола, в торце которого уже сидел Фил Голби. Бульдозеристов пришлось представлять Димке Шабанову.

Первым говорить начал Шумейко. Назвав иностранца, он сказал, что нефтепровод строится для фирмы, которую представляет Голби. Они только что облетели всю трассу и теперь Фил Голби хочет поделиться своими впечатлениями от увиденного. Поднявшись из-за стола, Фил поправил начальника участка.

— Труба строится не для наш фирм, — сказал он, — а для русский страна. Ви полючайт много деньги за ваш нефть. Я продаю ваш нефть в Европа и знаю, сколько доллар полючайт россияне.

Я прилетел к вам, чтоби знат, когда ваш нефть прийдет на Запад. Я дольжен заключит контракт. Перьвий тонна этот нефть дольжен бит в Европа первий марта. Ви успейт закончит стройка?

Если бы Надя слышала как сейчас говорил Фил, она бы хлопала в ладоши. Никогда еще ему не удавалось так коверкать русские слова, как сегодня. Фил и сам это понимал. Он чувствовал себя настоящим иностранцем.

Но его слова не произвели на русских никакого впечатления. Они достали сигареты, закурили, вагончик сразу наполнился дымом, в нем стало нечем дышать.

— Если черти не слопают, конечно закончим стройку, — выпуская тугую струю вонючего синего дыма, сказал рыжебородый бригадир сварщиков Васька Шмельков.

— Что значит слопать? — насторожившись, спросил Фил. — Медведь?

— Вы больше слушайте этого балабола, — вмешался в разговор Шумейко. — Никаких медведей тут нет. Если и был какой-то, то сейчас драпает уже где-нибудь за Енисеем. Трубу к первому марта обязательно сдадим. Я так говорю, ребята?

Шумейко обвел бригадиров взглядом, они согласно закивали головами. Фил понял, что они подтвердят любые заверения своего начальника участка.

Он внимательно рассматривал бригадиров. Это были коренастые обветренные люди с широкими скулами и крепкими руками. Для них Сибирь и бесконечная тайга, которую он видел сегодня, дом родной. Фил заметил, что бульдозерист поймал его взгляд, прищурился и отвернулся. «Этот что-то затаил в глубине души, — подумал Фил. — Нет, русские действительно загадочные люди. Продадут сейчас всю нефть и другие полезные ископаемые и снова уйдут в леса охотиться и собирать грибы. Цивилизованными эти люди быть никогда не смогут». Бывший гражданин России Филипп Голобейко навсегда стал для нее иностранцем.

С этой страной его связывала только нефть, дающая возможность, не работая, получать баснословные прибыли.

Через полчаса Фил улетел в Москву, пообещав зимой еще раз навестить стройку.

9

Димка Шабанов так и не понял, зачем иностранец приглашал бригадиров в красный уголок. Если только за тем, чтобы получить заверение о завершении строительства нефтепровода в срок, то об этом надо было говорить с начальством. От работяг на стройке зависит не так уж много. Для них главное, чтобы надежно работала техника и были в достатке строительные материалы — трубы и изоляция. Но, видать, эта стройка очень нужна иностранцам, если они так внимательно следят за ней. В том, что Фил Голби еще не раз прилетит на трассу, Димка не сомневался.

Ведь не зря же так напряжен и взвинчен был Шумейко. Перед самым совещанием он встретил Димку у вагончика, отвел в сторону и сердито сказал:

— Ты эти дурацкие шуточки насчет забастовки брось. Они могут выйти нам таким боком, что и в кошмарном сне не представишь.

— Каким еще боком, — не понял Димка.

— А таким, — Шумейко даже зашипел, выдавливая из себя слова. — Откажутся от наших услуг и наймут другую фирму. Мы иностранцам в ноги кланяться должны за то, что дают работу.

— Да я и без них работал и жил не хуже, — сказал Димка.

— Ты о той жизни забудь, — прошипел Шумейко. — Сейчас все по-другому. Не изогнешься в хребте, получишь пинок под зад. Понял? И не только ты, но и меня погонят.

Димка настолько разозлился, что хотел плюнуть Шумейко прямо в рожу. Противно было видеть такое пресмыкающееся. Но ему тут же вспомнилась Зиночка со своими удивительными серыми глазами и он сдержался. Уехать сейчас с трассы, значит уехать от нее.

Едва дождавшись конца совещания, он направился в столовую. Кузя терпеливо сидел у ее двери, поджидая хозяина. Увидев Димку, вскочил, завилял хвостом, ткнулся мордочкой в ноги. Димка только чуть приоткрыл дверь, а Кузя уже прошмыгнул к раздаточному окну и уселся перед ним, задрав морду.

Зиночка вытерла руки о полотенце, поправила прическу и посмотрела на Димку. В ее глазах светилась нескрываемая радость и вся она была сегодня светлой и восторженной. Даже веснушки на носу и те, казалось, делали ее красивее. Кухня, огромная кастрюля на электрической печи, тарелки, стопкой стоящие на столе, не имели к ней никакого отношения. Весь ее вид как бы говорил о том, что не она должна обслуживать человека, вернувшегося с трассы, а он призван оказывать ей внимание как паж, только и ждущий момента, чтобы броситься исполнять любое желание обожаемой, в меру капризной и своенравной повелительницы. Глядя на Зину, излучавшую необыкновенный свет, Димка на некоторое время онемел. Потом спросил, переборов невесть откуда появившееся смущение:

— Зина, ты куда-нибудь ходишь по вечерам?

— Что ты имеешь в виду? — сказала сразу вспыхнувшая, как огонь, Зина.

— Не в ресторан же, конечно. Я имею в виду природу, тайгу.

— Нет, Дима, никуда я не хожу. Я кручу мясо вам на котлеты и чищу картошку.

— Тогда пойдем сегодня на речку? — предложил Димка.

— Но я поздно освобожусь, — Зина замялась и опустила большие, как опахала, ресницы.

— Если хочешь, я помогу, — сказал Димка.

— Да нет, не надо. Приходи через час, я к этому времени управлюсь.

В осеннем воздухе догорали последние дни бабьего лета. Маленькие, круглые листья берез, неслышно шурша, кружились, покачивались и опускались на землю притихшими желтыми бабочками. Длинные нити паутинок, несущиеся неведомо куда, шевелились от малейшего дуновения и постоянно цеплялись за ветки деревьев. Высоко в небе, тревожно гогоча, пронесся на юг запоздалый косяк гусей.

Димка пожалел, что у него не было таких туфель, как у иностранца. Пришлось почистить свои ботинки на толстой вездеходовской подошве, причем воспользоваться для этого сапожным кремом Паши Коровина. Крем Паша дал, но спросил, наморщив лоб, словно пытался отгадать неразрешимый вопрос в труднейшем кроссворде:

— Куда это ты выпендриваешься?

— На свидание, молодой человек, — сказал Димка, доставая из шкафа джинсы. — Разве это не видно?

— Как на свидание? — опешил Коровин.

— А так. — Димка плеснул на ладонь одеколон, помазал им волосы. — Или ты не видел дам в нашем Вагон-сити?

— Какие дамы? — не переставая удивляться, пожал круглыми плечами Коровин. — У нас тут одна Зинка, да и та в столовой.

— Вот и соображай, — сказал Димка и вышел из вагончика.

Зина уже ждала его. Она тоже была в джинсах, теплом шерстяном свитере и куртке. Спортивная одежда делала ее на фоне тайги, заляпанных грязью тракторов и экскаваторов просто элегантной. Димка не мог понять, почему не замечал этого раньше. Они прошли мимо вагончиков, пересекли дорогу, идущую на трассу, и свернули в тайгу.

В ней было сумрачно и прохладно. Солнце уже почти скрылось, оставив над горизонтом пылающую горбушку, осветившую последними золотистыми лучами верхушки кедров. На одном из них зацвокала белка. Зина подняла голову, но не увидела рыженького зверька.

— Как только я попадаю в лес, — сказала Зина, перешагивая валежину, — сразу чувствую себя маленькой и одинокой. Иногда просто удивляюсь, как могли среди этих могучих деревьев дожить до наших дней такие маленькие люди, как я.