Исследование женщины, которая могла бы быть нашей праматерью Евой, пока делает лишь первые шаги, и выводы из него противоречивы. Не последняя из ее проблем для сыновей Адама в том, что она имплицитно опровергает христианский миф: «генетическая мать», несомненно, в свою очередь родилась от матери, а личности или число ее сексуальных партнеров несущественны – ведь выжила и передала свою генетическую информацию потомству именно ее клетка. Однако центральная роль женщин в эволюции нашего вида теперь неоспорима. Вся генетическая информация, необходимая новому существу, чтобы стать человеком, вносилась именно женщинами и передавалась через женщин. В этом смысле каждый и каждая из нас – дитя Евы: в собственных телах мы носим живые «ископаемые» свидетельства о первых женщинах, бродивших бок-о-бок с мужчинами по африканским равнинам.
Как видим, ничто не может быть дальше от истины, чем стереотипное представление о первой женщине как «самке охотника», какой-то расплывчатой фигуре, съежившейся в пещере у огня. Пятьсот тысяч лет назад рядом с Homo erectus впервые гордо выпрямилась под солнцем Femina erecta; и много перемен потребовалось им обоим, чтобы вместе стать сапиенсами. Из разных мест эпохи плейстоцена до нас дошло множество согласующихся друг с другом свидетельств, указывающих на важнейшую роль женщин во всех сторонах выживания и эволюции племени – вовсе не ограниченных, как нам привычно считать, охотой и прочими «мужскими» занятиями.
На самом деле женщина древнейших времен трудилась от рассвета до заката. Жизнь ее была недлинной – согласно научному анализу ископаемых останков, женщины-гоминиды, как и их мужчины, в большинстве своем умирали, не дожив до двадцати. Лишь горстке удавалось дотянуть до тридцати, а сорокалетний человек был большой редкостью[5]. Но и за это короткое время древние женщины успевали многому научиться и очень многое сделать. Археологические свидетельства, как и культуры уровня каменного века, сохранившиеся до наших дней, так обрисовывают нам обычные занятия женщины:
• Собирательство.
• Забота о детях.
• Выделывание кожи.
• Изготовление одежды, слингов и мешков из шкур животных.
• Приготовление пищи.
• Гончарное дело.
• Собирание травы, ветвей и коры для плетения корзин.
• Изготовление бусин и украшений из зубов и костей.
• Строительство убежищ, временных или постоянных.
• Изготовление орудий для самых разных целей, не только сельскохозяйственных: каменные скребки для шкур, острые каменные ножи для вырезания звериных сухожилий, предназначенных для изготовления одежд.
• Сбор целебных растений и их применение в широких медицинских целях, от лечения болезней до аборта.
Среди обязанностей женщины на первом месте стояло, разумеется, собирательство пищи: без этой работы племя бы не выжило. В доисторический период не было такого момента, когда женщины, будь то с детьми или без детей, полностью полагались бы в добывании еды на охотников-мужчин. Разумеется, мужчины охотились, как и сейчас охотятся во многих «первобытных» обществах. В наше время антропологи наблюдают в Океании, Азии, Африке и Америке около 175 охотничьих/собирательских культур. В 97 % из них охотой занимаются исключительно мужчины, да и в оставшихся 3 % она является преимущественно мужским делом. Но эти широкие и хорошо задокументированные исследования показывают также, насколько неэффективна охота как способ добывания пищи. Мясо убитых животных поступает нечасто и нерегулярно – так, например, бушмены из племени кунг в Ботсване напрягают все силы на охоте в течение недели, а потом остаток месяца отдыхают – а хранить его, особенно в жарком климате, невозможно. В результате повседневную жизнь племени обеспечивает не охота мужчин, а собирательство женщин. Неустанно работая с утра до вечера, женщины поставляют племени до 80 % от общего объема пищи. Одна из интерпретаций этих цифр говорит, что мужчины-члены племени выполняют лишь одну пятую работы, необходимой для выживания группы, а остальные четыре пятых ложатся на плечи женщин[6].
В древнейшие времена собирательство, которым занимались женщины, не только обеспечивало выживание племени – оно помогло человечеству сделать первые робкие шаги к цивилизации. Дело в том, что успешное собирательство требует развитых навыков различения, оценки и запоминания; а разнообразие семян, трав и ореховых скорлупок, найденных на стоянках первобытного человека в Африке, указывает, что собирательницы не хватали первое, что подвернется, а умело и компетентно выбирали самое питательное[7]. Кроме того, эта работа дала толчок первым технологическим экспериментам человечества. Из-за сосредоточивания на Мужчине-Охотнике антропологи склонны видеть во всех первобытных орудиях оружие[8]. Но охота как таковая появилась гораздо позже, так что первые кости, камни или палки, которые начал использовать человек, предназначались для помощи в собирательстве – чтобы выкапывать корни, сбивать плоды с веток, размалывать в муку волокнистые растения. Все это были орудия женского труда; а открытие на первобытных стоянках палок-копалок с заостренными и обожженными концами доказывает изобретательность этих древнейших тружениц – они поняли, что заостренную палку можно обжечь на слабом огне, чтобы она стала суше, тверже и лучше служила для их целей[9].
Однако, в отличие от кремневых топоров, наконечников копий и стрел, очень немногие из этих первых орудий дошли до нас, чтобы поведать об изобретательности женщин. Кроме того, палкам-копалкам в глазах археологов недостает мрачного величия, каким обладают орудия убийства, да и в историю Мужчины-Охотника их не впишешь. Молчит археология и о другом женском изобретении – мешке древней собирательницы, куда она складывала и несла в лагерь все, что сумела отыскать, сорвать, поймать, выкопать за свой трудовой день[10].
Необходимый объем еды и разнообразие доступных источников пищи были таковы, что для собирательниц было просто немыслимо нести все собранное в руках, в подоле или за пазухой. Их «добыча» включала в себя не только травы, листья, ягоды и корни, но и жизненно важный белок в форме ящериц, муравьев, улиток, слизней, лягушек и личинок. Яйца и рыба были довольно редкими, но известными лакомствами; а на берегу моря неисчерпаемый и питательный источник представляли собой прибрежные моллюски. Что бы ни попалось на дороге, мертвая саранча или разлагающаяся змея – собирательница не могла себе позволить ею пренебречь; не могла и двинуться к дому, пока не наполнит свой мешок – ведь на ее плечах лежало бремя поддержания жизни всего племени. А к вечеру, вернувшись домой, она бралась за новую задачу: превратить всю эту сырую жуть во что-то, хоть отдаленно напоминающее съедобную пищу.
Труд женщин-собирательниц неизбежно становился и еще более напряженным, и еще более необходимым, когда приходилось кормить не только себя, но и младенца. Первая задача матери состояла в том, чтобы превратить свой мешок в слинг для переноски ребенка – ведь, отправляясь на ежедневную «охоту», ей предстояло брать дитя с собой. В те древнейшие времена большинство женщин не доживали и до двадцати, так что не существовало ресурса «бабушек», готовых присматривать за следующим поколением детей. Маленькие гоминиды были тяжелыми – и становились все тяжелее по мере того, как развивался их мозг, а с ним увеличивалась черепная коробка. Тела матерей тоже эволюционировали: на них оставалось все меньше шерсти, за которую мог цепляться младенец. Детей приходилось привязывать поперек груди или носить за спиной, как поступают и сейчас матери в индейских племенах в Новом Свете. Как выглядели древнейшие слинги? Увы, об этом археология нам не расскажет.
