Фарэс сначала каждые пять минут спрашивал у Тилли, не хочется ли ей повеситься. Она, как раз, сидела в купели, когда он спросил в очередной раз и, по неосторожности, огрызнулась, что, мол, повеситься - нет, только утопиться. Фарэс немедленно достал свою самку из воды, и с тех пор до самых родов о купели Тилли пришлось забыть. Оборотень лишь обтирал её влажной тканью и всё. Изредка девушке удавалось выпросить полить себя из ковшика, стоя ногами в пустом тазу.

Встревоженный Валес днём и ночью просто не сводил с Мисси глаз. Однажды, проснувшись ночью, она увидела прямо перед лицом немигающие светящиеся жёлтые огни волчьих глаз, и от неожиданности завизжала с перепугу, как резанная. Это было последней каплей. Устав от столь пристального наблюдения, Мисси попыталась запереться в комнате, но Валес так отчаянно жалобно выл под дверью, что девушка не выдержала и всё же впустила его. Теперь оборотень старался поглядывать на пару искоса и сразу отводить взгляд.

Торэс несколько раз пытался, но так и не смог сказать Абели, что её матери больше нет, сообщил только, что она нашла истинную пару. Абби до сих пор думает, что её мама где-то счастлива в далёкой новой семье.

Таман долго везде выцеловывал и вылизывал свою смущающуюся пару, не доводя её жаждущее тело до желанного освобождения и выспрашивал, что ей не нравится. Мать Касси, уже не могла выносить бесконечные мучительно-сладкие ласки, но придумать, что ей не нравится так и не смогла. «Всё нравится, всем довольна», - повторяла она, содрогаясь от удовольствия снова и снова.

Шурхэн, королевский Бета, завалил Тамилу драгоценностями. Однажды, ради смеха, она одела на себя их все и, попытавшись, еле смогла подняться под их весом. А, поскольку Тамила была на приличном сроке беременности, побелевший от того, что самка поднимает тяжести, Шурхэн в ярости сдёрнул с женщины и выбросил все украшения в окно. Потом сам же, по настоятельному требованию обиженной Тамилы ползал под окном в весенней грязи и собирал их.

Восточный лорд, Барэс, когда он занят, разрешил своей человечке Зарине гулять всего с одним охранником и выходить без него за ворота поместья, но только на поляну у ручья возле леса. Правда он не сказал, что второй охранник просто следит незаметно, издалека, а когда она идёт к ручью, сообщают самому Барэсу и он всё бросает и несётся незаметно следить за ней лично.

Чингара теперь чаще можно было увидеть в волчьей ипостаси, чем в человеческой. Касси он всё сильнее напоминал большую бездомную собаку, что жила в их городке на рыночной площади. Она жалобно провожала взглядом каждого прохожего и словно просила всем своим видом: «возьми меня к себе, я буду самым преданным твоим другом».

Девушка крайне редко желала о чём-либо беседовать с альфой, и, тем более, никогда не ласкала Чингара. Зато несчастного волка, свернувшегося клубком у своих ног, она очень часто гладила и, забываясь, высказывала ему многие свои тревоги и печали.

Касси должна была родить со дня на день, и альфа с тихим ужасом вглядывался в её лицо или прислушивался к её словам, ожидая любой каверзы со стороны непредсказуемой человеческой женщины.

О-о-о! В том, что человечки абсолютно нелогичные существа, он убедился на своей собственной шкуре. Иногда, он искренне сочувствовал восточному лорду, которому передал оставшихся пятерых особенных девушек, включая цепляющуюся за него Малли. Был момент, Степной всерьёз задумывался, что, может, лучше отправить их сначала Западным волкам, с которыми у него бывали неприятные разногласия, чем дружественным Восточным стаям. Но, всё же, решил не нарушать порядок, определённый Королевским альфой.

Когда Степной альфа выполнил все обязательства, связанные с распоряжением короля, отправил женщин с надёжным эскортом к восточному лорду, он вздохнул с огромным облегчением. Малли пришлось отправлять связанной.

Только Касси чем ближе роды, тем всё больше грустила и Чингар не мог ничего сделать с её настроением. Касси не радовали представления и игры, которые он устраивал для неё, не интересовали девушку украшения и одежды, не вызывали улыбку редкие фрукты, доставленные из Приморья.

- Ты боишься рожать? - осторожно решился Чингар на откровенный разговор, выбрав подходящий момент.

- Я боюсь того, что будет после родов.

- Чего именно?

- Тебя...

Эпилог

Кузнец Игорий заботливо поправил тёплый плащ на своей беременной жене.

С тех пор, как исчезла третья, предназначенная ему невеста, напуганный мужчина на коленях перед Богиней поклялся в храме не пить совершенно, никогда в жизни, если она смилуется над ним и позволит, наконец, жениться.

Следующая девушка, с отцом которой Игорий договорился, и женился на ней, конечно, никуда не исчезла. Верный своему слову кузнец, благодарный Богине, больше не пил и с женой обращался невероятно трепетно, как с подарком высших сил.

Его несостоявшийся тесть, отец Касси, поначалу повсюду искал свою жену и дочерей, а потом стал пить из-за чувства потери, постепенно ему, как столяру, перестали давать заказы. Он начал продавать вещи, потом продал дом и, напившись до потери людского облика, замёрз насмерть в самом конце зимы под чужим забором.

Той же зимой глава города выгодно женил своего сына на младшей сестре ростовщика, которая, после смерти брата, оказалась невероятно состоятельной девушкой. То, что она была на десять лет старше жениха, в два или в три раза тяжелее, и с жирными реденькими рыженькими волосиками, не имело для главы города никакого значения. В городе говорят, что, когда молодой муж попытался заигрывать с хорошенькой служанкой, он был жестоко и больно бит своей мощной женой, но это непроверенные слухи.

В стране двуликих всё идет своим чередом.

Тилли добилась, наконец, разрешения купаться в купели, но только в присутствии Фарэса. Она иногда берёт с собой в лоханку маленькую дочь, и они вместе брызгаются в сторону маниакально караулящего их от утопления оборотня.

Валес только через четыре месяца после родов разрешил Мисси вставать с постели и дал поиграть с сыном. Роды были тяжёлыми, и лекарь рекомендовал ей покой и постельный режим, не уточнив срок. Вымотанный наблюдением за беременностями человечек и их родами, лекарь уехал в Приморье отдохнуть. Вернулся он через четыре месяца и освободил, наконец, злющую Мисси из постельного режима. Хотя Валес с удовольствием держал бы пару в своей постели всю жизнь, делал бы ей массаж, занимался бы любовью… Но противной девчонке всё время куда-то хочется то к ребёнку, то к сестре, то на бал, то в гости, то погулять. Теперь, когда лекарь разрешил, Валес, скрепя сердце, уступал.

Малли оказалась, далеко на севере страны, парой волка-оленевода. Её жизнь проходила на санях или в наскоро установленных шатрах из шкур. Сбежать от её оборотня было невозможно – вокруг только холод и снег. Малли часто с ненавистью думала о Касси, которая, наверняка, жила во дворце, со слугами.

А Касси действительно жила в волшебно прекрасном оазисе, в роскошном белом дворце с фонтанами и цветами, в окружении заботливых слуг и верной охраны.

Год… Целый год он смотрел на свою безумно желанную самку голодными глазами. Она ему снилась, он видел её наяву в каждом скоплении облаков, в размытой туманом тени, в каждой волчице, пока та не подойдёт поближе. У него постоянно ныли яйца и от неудовлетворения нервы стали похожи на клубок шипящих гадюк.

Вчера их сын сделал первые шаги. Касси заливисто смеялась, когда встречала малыша с распахнутыми руками, а Чингар представлял, что это самка встречает его. Солнце играло в разлетающихся шелковых волосах, а он хотел сжать их в кулаке, оттягивая назад голову и...И не видел этих долгожданных шажочков своего наследника, а представлял, как опрокинул человечку прямо на землю во внутреннем дворике, задрал юбки и ворвался в мучительно желанное лоно ноющим членом. И бедрами двигает, двигает, двигает… Желание мужчины стало нестерпимым…

Этой ночью Чингар впервые нарушил слово, данное истинной паре год тому назад, он решительно притянул её к себе и жадно лизнул лицо.