— Я никуда не поеду!

— Тебе там понравится…

— Неправда! Ты вчера маме говорил, что там дисциплина, и что со мной никто не будет сюсюкаться, и из меня сделают человека! Я все слышала!

Папа отвел глаза, я почувствовала, что сейчас все-таки расплачусь, хотя обещала себе, что ни за что — я уже взрослая, такие эмоции для эльфа совсем не подходят. Папа вон сидит с таким лицом, как будто у него розы опоздали распуститься к Празднику Весны, а не дочь из дома выгоняют.

— Дорогая, это не так.

— А как?! Ты меня просто ссылаешь, чтобы отделаться! Чтобы я тебе не портила идеальную семью с идеальными детьми!

По лицу все-таки покатились слезы, я шмыгала носом и чувствовала, что стою вся красная, распухшая и отвратительная, а папа сидит напротив такой безупречно-белый и спокойный, что любой сказал бы, что я его позорю. Еще бы, мудрейший староста Грани, тысячелетний светлый эльф. Если бы не мама, он бы вообще никогда на Грань не попал, но его угораздило жениться на полукровке, а потом она родила ему меня, все испортив окончательно.

— Улли, дорогая, ты сама прекрасно знаешь, что это неправда. Тебе это нужно, твоя сила выходит за рамки, в которых мы можем ее контролировать…

— А вот и не надо меня контролировать! — за папиной спиной треснуло стекло, я зажала себе рот двумя руками, испуганно пятясь подальше. Он посмотрел на меня усталым взглядом древнего мудреца и неодобрительно поджал губы, тут же взяв себя в руки и изобразив милостивую улыбку:

— Надо, дорогая, для твоего же блага.

— Ага, — с горькой иронией кивнула я, пятясь еще дальше и обхватывая себя руками за плечи, — а еще для блага Грани, чтобы, если я спровоцирую катастрофу, это случилось не здесь.

Он медленно качнул головой, вдохнул поглубже, немного помолчал и сказал:

— Ты еще очень молода, Улли. Твоя сила растет с каждым днем, ты же сама видишь. Тебя саму она не пугает? Ты не боишься однажды повредить своим друзьям, родным, лесу?

Нет, не боюсь — нет у меня друзей. Родные в состоянии защититься, они все сильные маги. А вот лес…

— Иногда, — я с досадой опустила голову и села на диван, с которого минуту назад вскочила, ужасно неподобающе для эльфа.

— Так может быть, ты все-таки хочешь научиться контролировать свою силу? — папа умел убеждать, его непробиваемый мягкий напор всегда ломал мою психованную настойчивость, я всегда сдавалась, но не в этот раз.

— Я хочу. Но не в Академии Граней же!

— Там хорошо…

— Там город!

— Это очень зеленый город, я там был, там две реки, много парков, есть даже Парк Тысячи Роз, такого разнообразия в нашем лесу не встретишь.

— Потому что это неестественно.

— Зато красиво. Тебе будет там хорошо, вот увидишь, заведешь друзей…

Я опять вскочила и сжала кулаки:

— Там учатся полукровки!

— Ты тоже полукровка.

У меня подкосились ноги, я замерла, он посмотрел на меня с сочувствием и кивнул на диван:

— Сядь, пожалуйста. Улли… Мы не говорили тебе, в детстве это в тебе не проявлялось, и мы думали, что ты вырастешь обычным эльфом. Но теперь проявилось, и ты должна знать. Когда я встретил твою маму, она уже была беременна тобой. Ее муж погиб на войне с демонами, но она очень тебя хотела, и решила, что сможет вырастить тебя сама, но встретила меня, мы решили пожениться побыстрее, и никому ничего не говорить. Я растил тебя как свою дочь, никто ничего не заподозрил, мы с тобой внешне похожи, у нас схожая сила, была. Теперь ты начала меняться, и очень скоро ты будешь сильнее меня, и будешь разрушать не по мелочи, а всерьез. Я не смогу тебя защитить от этой опасности, поэтому нашел способ предотвратить ее, и я надеюсь на твое понимание. Я и дальше планирую держать твое происхождение в тайне, если ты не возражаешь. Но для себя ты должна знать. Твой биологический отец был лесным духом, я не был с ним знаком, но твоя мать его очень любила, они даже прошли Ритуал Слияния Душ. Он служил в союзной армии Грани Ис, сражался и погиб как герой. А тебе оставил в наследство кровь лесного духа из рода волшебников и огромную магическую силу. И сейчас именно она творит с тобой все те вещи, из-за которых ты с ума сходишь. Так что тебе нужно в Академию Граней, Улли. Ты поедешь туда под новым именем, я уже заказал тебе межмировой паспорт, там не указывается род, и не написано, кто родители, по законам Граней ты уже совершеннолетняя и можешь путешествовать сама.

Я округлила глаза еще сильнее — как это сама? Я никогда в жизни никуда не ездила сама, даже в соседний город на ярмарку. Папа качнул головой и чуть улыбнулся:

— Не переживай, с тобой поедет наставник, у него большой опыт жизни на Гранях, он отличный специалист и владеет боевой магией, сможет тебя защитить и поможет не потеряться. Мне его рекомендовал мой учитель, постарайся его слушаться и не опозорить меня. А чтобы ты не оставалась наедине с мужчиной, я отправлю с тобой девушку из уважаемой семьи. Хорошо?

— Охранник и надсмотрщица, отлично, — дрожащим голосом прошипела я, размазала по лицу опять хлынувшие слезы и крикнула: — Лучше бы ты меня просто в лесу бросил! — рванулась к двери, вылетела на улицу и побежала, на меня оглядывались — очень некультурное поведение, эльфы не должны бегать в городе, если это не вопрос жизни и смерти.

Для меня это было вопросом жизни и смерти, я не могла оставаться в городе ни минуты, меня все здесь раздражало — аккуратные плитки мостовой, ухоженные садики за низкими заборами, и особенно — прилизанные эльфы, раздери их демоны, как же я их ненавижу, и теперь наконец-то понимаю, почему. Высокие, стройные, тонкие и гибкие как ивовые веточки, плавные в движениях, сдержанные в выражениях, все такие изысканные, что я рядом с ними всегда смотрелась нечесаным пугалом, хотя тратила на свои волосы по полтора часа каждое утро. У меня были веснушки, двадцать четыре штуки, и отвратительно-желтый отлив волос, который я постоянно видела даже без зеркала, потому что на ресницах он тоже был, в солнечный день мое поле зрения обрамляли желтые блики, как-то раз я обстригла ресницы под корень, чтобы их не видеть. Не помогло — мои ровесники раз по десять на день напоминали мне, что я рыжая-бесстыжая, их родители стыдили их, если случайно это слышали, но слышали они очень редко — дети умеют быть жестокими незаметно для взрослых. Мама меня утешала и пыталась убедить, что это еще не рыжий, а просто русый с отливом, и что это тоже красиво, но я ей не верила — легко говорить, когда сама белая как жемчужина. Мама у меня красивая, настолько красивая, что мне об этом все постоянно говорят, как будто я не знаю. Я стараюсь не ходить с ней рядом.

Добежав до крайней улицы города, я уже видела лес, но пройти к нему не могла, пришлось обходить еще семь домов, демонстрируя свой распухший нос и красные глаза целой толпе удивленных эльфов, чинно работающих у себя в саду. Они меня тоже бесили, они даже в саду умудрялись выглядеть так, как будто только что из салона — прически гладкие, одежда сидит идеально, лица постные, как суп без мяса. Мясо, кстати, из всей моей семьи ела только я, какой ужас.

Семь домов наконец кончились, я свернула на тропинку и опять побежала, чувствуя, как вливаюсь в лес и наполняюсь его спокойной подвижной силой, лес тонко чувствовал малейший ветерок и чутко следил за солнцем, но при этом держался за землю огромной системой корней, прочной и раздольной, лесу никто не смел приказывать, он был сам себе хозяин.

Я перешла на шаг, как только тропинка кончилась и затерялась в кустах, светлый лес здесь заканчивался, эльфам запрещали ходить дальше. Ха.

Это было мое любимое ощущение — пересекать границу, то место, где светлый лес переходил в дикий, исчезало то зыбкое чувство воздушности, которое создавали тоненькие стволы берез и осин, сухой шорох их листьев, звук трепета крыльев маленьких птиц, запах муравьев и травы. На границе вообще было тихо, я остановилась перед оврагом, очень странным оврагом, как будто кто-то огромный провел пальцем линию во влажной земле, и она никогда больше не осыпалась. Эльфы говорили, что это старое русло, но я сомневалась — русла следуют рельефу, а эта линия его формировала.