– Я вам не врала ни дня. Это не стриптиз! Я танцую!

– Она ещё и отпирается! – схватилась за сердце мама. – Мария Ивановна прекрасно видела, как ты там извивалась и дёргала бедрами на полу! Вот почему ее Аркашенька ходит в такие заведения!

– Эта старая курица, значит… – у меня внутри поднялась волна ярости.

– Не смей! Она заслуженный педагог!

– То-то я смотрю, что ее старший сынуля сторчался. Макаренко в действии!

– Помолчи, Влада, – отец стукнул кулаком по столу. – Ты нас опозорила на весь дом. Отличница, староста группы, – и такое! На днях ты поедешь и уволишься. Хватит. Я познакомился в санатории с начальницей отдела крупной компании по производству скоростных двигателей.

– Завод? – я нервно расхохоталась. – И ты решил, что я в угоду конченой княгине Марье Алексеевне должна встать у станка?! Я не верю своим ушам!

– Никто не говорит, что ты должна стоять у станка, Владислава! – продолжал гнуть свою линию отец. – Руководителю нужен помощник! Ты сегодня же отправишь туда своё резюме, потом подъедешь на собеседование. Я уже практически обо всем договорился…

– Как быстро, папа! До или после того, как в нашей семье появилась привычка копаться в чужом белье?

– Она дерзит! Уму непостижимо! Какой позор! Да лучше бы ты в подоле принесла, чем трясти попой перед богатыми извращенцами! Стыда у тебя нет! – вновь завела шарманку мама.

– Стыда нет, значит. – я без сил рухнула на диван. Мне бы выспаться до завтрашнего утра, чтобы опять блистать на сцене, а не вот это вот все.

Внутри росла комом обида на родных. На маму и папу, так зависимых от чужого мнения. И которым не пояснить, что моя работа не равна работе шлюхи.

– Стыда нет… А у вас есть? Я за все эти годы хоть раз просила у вас денег на платье, на сапоги? Вы хоть раз спросили, откуда все – твоя операция, пап, наконец-то достроенная дача, курс английского, поездки к морю?

– Не работа это, Влада! На позорь семью! Мне это надоело. Выбирай, или ты пойдешь работать на завод…

– На какой оклад, пап? Размером с мою стипендию?

– А что ты хотела?! – отец потерял шанс достучаться до меня спокойно и перешёл на крик. – Зарплату, как у директора? Может, ещё на служебном транспорте туда подъезжать?! Нет, милая моя, чтобы достичь высот, надо пахать, пахать как проклятая, и начинать с самых низов!

"С минета, что ли?" – хихикнула я… Если бы я только знала, что это была не игра в ассоциации, а крик интуиции!

– Я предпочитаю пахать за соответствующий оклад. И да, там у нас была служебная машина – нас всегда привозила домой лично охрана босса! Пап, ты хочешь, чтобы я отказалась от хорошей зарплаты только потому, что это не нравится какой-то соседке?

– Это грязные деньги! – мать схватилась за сердце. – Или ты увольняешься и идёшь туда, или ты нам больше не дочь!

– Ах, вот так. Что ж, на свою зарплату я могу снять хорошую квартиру в центре города, с такими соседями, которым плевать будет на то, чем занимаюсь. А вы и дальше продолжайте искать одобрение заслуженного педагога и разрешать ей диктовать, как вам жить!

– Вра-ча-а-а-а! -мама сползла на пол и схватилась за сердце. Отец бросил на меня испепеляющий взгляд.

– Довольна собой? Нашатырь неси. И корвалол! – гаркнул он, а я ощутила себя так паршиво, как никогда прежде.

Итак, меня зовут Влада. Мне двадцать два года. Таких, как я, называют "дочь маминой подруги", ставят всем в пример и гордятся.

Школа – с золотой медалью. Многочисленные олимпиады. Блестящий выпуск. Любовь учителей (одноклассников опустим). Танцы с раннего возраста – мне даже пророчили славу Марии Каллас. Но связывать свою жизнь со сценой на всю жизнь я не хотела.

 Блестящее поступление в политехнический, самая востребованная специальность и адский конкурс. Который я стойко выдержала и смогла поступить на бюджет.

Студенческие годы без преувеличения были самым счастливым периодом в моей жизни. Однажды в ночном клубе меня заметил помощник руководителя. Я двигалась так зажигательно и круто, что в тот же вечер владелец лично пригласил меня поработать пи-джеем.

Я долго сопротивлялась. По той простой причине, что поначалу тоже, как и мои родители сейчас, усматривала в этой работе что-то аморальное. Но потом присмотрелась, познакомилась с местными танцовщицами.

От посягательств клиентов клуба девчонок оберегали. Да и публика никогда себе этого не позволяла. После работы их развозили по домам на автомобиле, предоставляли костюмы и стилиста, а зарплата действительно соответствовала уровню профессиональной танцовщицы.

К тому же между сменами девчонки практически всегда приезжали дружной компанией в клуб, уже как отдыхающие. На вопрос, когда спать – посмеивались. Все они были студентками.

– Давай действительно к нам, – пригласила одна из них. – Уверяю, такой безопасности и оплаты ты ни в одном клубе не найдешь.

И я сдалась.

Обычно в женских коллективах атмосфера нездоровая. Но к нашей четверке это ни в коей мере не относилось.

Да, конечно, мы и ссорились иногда, и потом бурно мирились, но каждая друг за друга стояла горой. Настоящих подруг я обрела именно там, где полагалось пилить каблуки, сыпать иголки в пуанты или просто ломать ноги.

Бывает и такое. Там, где со мной и должны были произойти махом все тридцать три несчастья, было настолько хорошо, что я с тоской думала о скорой перспективе однажды пойти работать по специальности. Но до этого рокового шага было ещё как до луны, во всяком случае, так мне казалось.

Почему я сдалась под натиском родителей, спросите вы?

Я и сама не знаю. Комплекс хорошей девочки. Боязнь разочаровать ожидания. И да, все то же – что в меня вбили с раннего детства – заслужить одобрение!.. Сначала учителей, потом жюри, и соседей тоже. Чтобы мама мною гордилась. Только после поступления я как-то начала понимать, что любить себя не зазорно. Но комплекс вины перед родными брал свое.

Мне следовало, наверное, поработать с психологом. Но как только я переступила порог первого своего психоолуха, сразу поняла, что это было очень плохой идеей. Возвратная тетка с измученным недовольным лицом выступала за ценности наших предков и зашеймила меня так, что я вышла едва не плача, а затем купила дорогой торт и шампанское, чтобы заполнить свою мнимую вину перед мамой.

Родители мне зла не желали.  Я действительно была им благодарна за все, что они для меня сделали. Да и потом я немного успокоилась.

Телевизионная пропаганда в сериалах и фильмах показывала офисную жизнь почти салазочной. От красивых референтов теряли голову все, включая руководство, дарили цветы, старались не заваливать работой и называли украшением компании. И практически всегда спустя непродолжительное время такая работница обязательно попадалась на глаза начальству с блестящей идеей, которая не оставалась незамеченной. И сразу следовал неминуемый карьерный взлет.

Жизнь на экране иногда даже восхищала. Фантазировать я любила. Правда, дальше брендового костюма, отдела грамотных, честных и исполнительных сотрудников в подчинении и войн с захватчиками, в которых я побеждали силой ума и очарования, фантазии не шли.

"Я же девочка неглупая. Потерплю немного на мизерном окладе. А клуб не оставлю. Да, может, буду выбиваться из сил, но точно не умирать с голоду и не ходить в дешёвых шмотках!'

Так оптимистично я была настроена. Вернее, обречённо, но надо было себя чем-то утешить, пока охала и ахала мать, а отец испепелял меня торжествующе-презрительным взглядом, мол – довела! Любуйся!

– Хорошо, я попробую, пап, – внутри образовалась пустота, к горлу комок подкатил. – Только перестань так на меня смотреть.

Маме резко стало лучше. А я, ругая себя за недостойную примерной дочки мысль о том, что все было фарсом, включила ноутбук и начала изучать требования к резюме.

Как оперативно отец созвонился и обо всем договорился с той кадровичкой! Я не успела заполнить поля своей нехитрой биографии, как он уже влетел в мою комнату, одухотворённо улыбаясь. На завтра мне назначили собеседование.