Мысли вернулись к падению. И как это ей повезло приземлиться на мягкое? Прямо нереальное везение. Странно, что в верхнем павильоне не было пола, иначе она почувствовала бы, что ломает преграду. Но нет, полет был плавным, без задержек. Никакие кабели и провода или что там должно быть в стенах современного здания ей не препятствовали.

Вдруг нестерпимо захотелось взглянуть на женщину, что сидела раньше на скамейке, а потом перешла к подругам. Мира чувствовала, что смотреть не нужно, но сопротивляться желанию смогла от силы минуту. Дамы вели себя странно, прикрывали глаза и лица руками, будто их что-то слепило. Та, что сидела на скамье, выглядела как-то особенно. Мира не сразу разглядела, что по лицу женщины ползают мухи, хотя та сама их даже не замечала. Откинула прядь волос и снова прикрыла глаза ладонью, но муху, которая проползла по губам, даже не заметила.

Наверное, насекомые с бомжа налетели, решила Мира, хмурясь. Мух в камере действительно было многовато. Они облепили тусклую лампочку, сделав свет еще глуше, ползали по стенам, выползали по решетке в коридор, но больше всего их было именно на той даме.

«Она не доживет до утра», — вдруг поняла Мира и ужаснулась от одной этой мысли. Откуда у нее это в голове? Скорее всего, мухи были галлюцинацией, вызванной лихорадкой. Ей бы парацетамола да в постель, а не сидеть на холодном полу камеры. Ну, Егор, ну спасибо, удружил. Неужели ради Карины старался? Предатель!

«Надо закончить ее мучения», — требовательно прозвучало у Миры в голове, отчего та дернулась, напугав женщин и разбудив бомжа. Одна из проституток бросилась к двери и принялась колотить в нее, требуя выпустить их немедленно. Щуплый горожанин с помойки поморгал, какое-то время разглядывая Субукину, после чего сорвался с места и присоединился к проститутке, ломившейся в дверь.

Да что это с ними такое творится! Если тут все сходят с ума, то, похоже, безумие заразно, потому что Мира вдруг вспомнила, где слышала этот голос раньше. Но одно дело ужасаться ему во сне, а другое — слушать наяву.

А что если…

Нет, она даже мысли не допустит, что в бреде Третьяковой могла быть хоть толика правды.

«Им всем недолго осталось, — продолжали шептать в ее голове. — Зачем мучиться? У нее — рак последней стадии, у него — инсульт через месяц, а ведь все может закончиться быстро и без страданий. Например, завтра. Ты ведь ждешь этого, только не признаешься себе. Можно и остальных из камеры прибрать. Крайний справа разобьется в конце мая, следующей умрет в пьяной драке…»

— Замолчи немедленно! — не выдержала Мира. Подскочив, она грохнула кулаком об стену, не сразу заметив, что разбила его в кровь.

Люди у двери впали в истерику. Неизвестно, чем бы все закончилось, но камеру все-таки отворили. С появлением людей в форме голос в голове Миры притих, будто испугавшись полицейских, она же, видя, как утихомиривают дубинками женщин и бомжа, вжалась в свой угол, мечтая, чтобы ее не заметили. Ее сознание и так шаталось во все стороны, а от удара по голове оно могло совсем сорваться. И тогда Мира будет мечтать не о съемной квартире, а как бы избавиться от внимания психиатров.

Когда в ее поле зрения на полу появилась пара тяжелых армейских ботинок, Субукина приготовилась к худшему. А вдруг в этой тюрьме закладчиков наркоты ненавидят? Может, полицейские предупредили остальных сидельцев, что сами с ней разделаются? Все равно это не объясняло странного поведения сокамерников.

— Субукина, на выход, — резко бросили сверху.

Значит, бить будут не здесь.

Камеру она покидала на ватных ногах. То ли страх настолько овладел ей, то ли все дело было в той же простуде, но Мира слушала и видела, будто сквозь пелену.

— Ступай, за тебя внесли залог, но прощаемся ненадолго. В понедельник придешь с опекуном в участок.

Им пришлось повторить дважды, что она свободна. Мира по-настоящему осознала, что провела ночь в участке, когда ей на нос упала холодная капля. Она стояла на крылечке полицейского управления и смотрела, как над Поморском пытается встать солнце. Светило именно пыталось, потому что небо заволокли тяжелые сизые тучи, не оставляя ему ни шанса. Солнечные лучи еще боролись с завесой где-то над горизонтом, но было очевидно, что они проигрывают. Ветер то и дело швырялся россыпями холодных брызг — предвестников настоящего шторма. Где-то гремело море, буря там уже началась. Судя по всему, любителям полнолуния придется сегодня любоваться бегущими по небу тяжелыми облаками.

Постепенно ветер, терзавший ее короткие волосы, привел Миру в себя. Она где-то потеряла шапку — наверное, в павильоне кошмаров во время падения. Машин и пешеходов на улицах было мало, час стоял ранний. Ее отпустили почти на рассвете, значит, она успеет вернуться домой до утренних пробок.

— А кто внес за меня залог? — запоздало спросила она курившего рядом участкового.

— Хрусталева, знаешь ее? — сказал он и подозрительно прищурился.

Мира поспешила кивнуть и скорее сбежать с крыльца. Вдруг ему захочется узнать, почему бабушка ее одноклассника вносит за нее деньги? Ответа у Миры не было. Тем не менее Галина Федоровна, бабушка Егора, снова ей помогла — как и тогда в переулке, куда она явилась с лопатой так вовремя.

Как ни хотелось Мире скорее исчезнуть с улиц Поморска — прежде всего потому, что на каждом углу ей мерещились Карина с Владом, но пришлось идти через полгорода пешком. Она простояла на остановке полчаса, так и не дождавшись автобуса. Что было удивительно, ведь общественный транспорт ходил с пяти утра, а сейчас время приближалось к семи. Появились и первые спешащие на работу горожане. Мира долго не могла понять, что происходит. Люди даже проходили мимо ее остановки, словно весь город решил дружно добираться на работу пешком.

Промелькнула мысль взять такси, потому что перед глазами стали появляться странные видения. Ей показалось, что солнце растолкало облака и быстро проплыло под ними прямо над ее головой. Наверное, росла температура. Мира пощупала себе лоб — пальцы обожгло, потом полезла в карман. Она помнила, что у нее оставались деньги, но то ли они выпали в павильоне, то ли ее обчистил тот же Хрусталев, а может, даже полицейские, но монет у нее больше не было.

Мира переходила по зебре дорогу, когда остановившаяся было машина вдруг рванула с места и преградила ей путь. Огромный черный внедорожник едва не задел ее бампером. Не раздумывая, Субукина рванулась бежать, ожидая услышать сзади голос Карины или Влада. А может, они и выходить из машины не станут. Дадут газу и размажут ее по асфальту.

— А ну, вернись! — закричали сзади, и Мира, сама не ожидая, вдруг остановилась. Потом медленно подошла и смело посмотрела на появившуюся из джипа женщину. Температура что-то делала с ее организмом. По крайней мере, чувство самосохранения она уже отключила. У Миры не было общих дел со старшей Третьяковой, но именно мать Карины едва не сбила ее на дороге.

— Денег у меня нет, за чашу заплачу позже, — насупившись, сказала Мира.

«Метресса Лилит», хозяйка магического салона, выглядела сейчас настоящей ведьмой. Под глазами круги, скулы заострились, кожа белее дорогой обшивки салона, на голове взорвался вулкан. Кажется, упоминание чашки сбило ее с толку.

— Что ты несешь? — взорвалась она. — Ты знаешь, где Карина? Ее со вчерашнего дня по всему городу ищут. У вас были терки, но если это ты приложила руку к ее исчезновению, я сделаю все, чтобы одной тюрьмой ты не отделалась.

В этом были все Третьяковы. Не разобравшись — сразу к угрозам.

— Карина пропала? — переспросила Мира, пытаясь разделить шум в голове на полезный и бесполезный. Крики старшей Третьяковой хотелось отнести к неважной чепухе, а вот хлопанье голубиных крыльев — ко вселенски важной информации.

— Когда ты видела ее в последний раз? — словно коршун, набрасывалась на нее «Лилит».

Мира заставила себя собраться. Но если она скажет, что в павильоне кошмаров, то потянутся другие вопросы, отвечать на которые совсем не хотелось. Карина никогда не дружила с Мирой и не могла добровольно кататься вместе с ней на каруселях. «Лилит» точно не поверит, что ее распрекрасная дочь хотела кого-то убить. Вдруг вспомнилось о Вике Акимовой. Мира так внезапно исчезла из парка, что та, наверное, с ног сбилась в ее поисках.