Те эмоции из её воспоминаний — стыд, чистая печаль — до сих пор разрывали её разум на части, угрожая свести с ума. «Моя мать когда-то была моим миром… и она бросила меня».

Урсула зарычала, поднимая Экскалибур с мраморного пола. Она взмахнула им один раз, ударяя прямо по шее Абракса. Кровь растеклась по полу, и его тело рухнуло на мрамор.

— Прости, папа, — прошептала она. — Но он должен был погибнуть.

Когда она подняла глаза на Никсобаса, то обнаружила, что он снова потерялся в бездне. Она скользнула кончиками пальцев под воротник своей рубашки, обнаружив гладкую кожу.

Метка Эмеразель исчезла.

Глава 46

Урсула сидела за обеденным столом в своей старой квартире. Напротив неё Сера потягивала вино из бокала, не сводя глаз с Люциуса.

Люстра заливала их всех тёплым светом, и Урсула расслабилась в своём кресле. Стоявшая рядом с ней Зи вертела в руках бокал с шампанским, восхищаясь розовым бутоном цветка на дне.

— Давайте не будем уезжать из Нью-Йорка в ближайшее время, хорошо? Я на всю жизнь наелась грибного рагу и отвратительной тюремной еды. И что ещё более важно, люди уже восстановили мой любимый тайский ресторанчик.

С тех пор как драконы уничтожили половину Нью-Йорка, люди уже отстраивали город, восстанавливая свою жизнь по кусочкам, по одному зданию за раз.

Стоявший рядом с Зи Кестер провёл пальцем по краю своего бокала, встретившись взглядом с Урсулой.

— Ты ведь понимаешь, что, поскольку больше не работаешь на Эмеразель, ты не сможешь сохранить эту квартиру, верно? Ты вычеркнута из штата персонала, дорогая. Больше никакого золота для тебя.

Урсула нахмурилась.

— Но ты можешь оставить это жильё себе, верно? Может быть, я смогу просто… снять у тебя квартиру в субаренду. Только без денежной оплаты, потому что денег у меня не будет.

Кестер выгнул бровь.

— Я полагаю, для бывшей адской гончей и полубога ночи существует не так уж много работы, да?

Урсула пожала плечами.

— Я не думаю, что есть какие-либо агентства по трудоустройству полубогов.

Люциус откинулся на спинку стула, запустив пальцы в свои рыжие волосы.

— Расскажи мне ещё раз, как ты освободилась от уз Эмеразель.

Урсула сделала глоток своего «Шатонеф-дю-Пап», перекатывая его на языке.

— Никсобас сделал это за меня. Похоже, всё это время он хотел, чтобы я проявила себя, прежде чем он захочет вмешаться. Он хотел испытать мой характер в битвах при Лакус Мортис, и ему нужно было увидеть, готова ли я принять свои собственные воспоминания или же моё место в бездне вместе с ним.

Сера моргнула, и её серебристые глаза раскрылись шире.

— Он не сердится из-за того, что ты убила его сына?

Урсула почти почувствовала укол вины. Она казнила своего собственного брата прямо на глазах у их отца.

Почти почувствовала себя виноватой… но не совсем.

— Если бы Абракс остался в живых, то в какой-то момент нашёл бы способ убить своего отца, — сказала Урсула. — В любом случае, Никсобас потерян в бездне. Ему необязательно было что-либо чувствовать.

С тех пор как она убила своего брата, Никсобас стал ещё более отчуждённым, чем когда-либо.

Она понимала. Он убегал. «Отец и дочь, одного поля ягоды».

Сера склонила голову набок.

— Как ты думаешь, Никсобас вообще знает, что онейрои были освобождены в Царстве Теней, и что некоторые из нас сейчас заседают в совете лордов?

— Нет, — сказала Урсула. — Я не думаю, что он выйдет из бездны в ближайшее время.

— Баэл теперь Меч Никсобаса, — сказал Кестер. — Разве он не должен быть в Царстве Теней? И ты с ним, если ты его будущая невеста?

Урсула покачала головой.

— Если мне есть что сказать по этому поводу, мы просто закончим перестройку в Царстве Теней, а затем уйдём. Чем дольше мы там пробудем, тем больше времени останется у какого-нибудь другого лорда, чтобы решить, что настала его очередь быть Мечом, и тогда мне придётся убить ещё больше людей. И, конечно, может, я и полубог…

— Ты и дальше будешь упоминать об этом? — перебила Зи.

— Может, я и полубог, — продолжала Урсула, не обращая на неё внимания. — Но я не хочу продолжать убивать людей. Я бы предпочла просто спокойно прожить свою бессмертную жизнь полубога.

В воздухе витал запах едкого дыма — смесь горящей плоти и чего-то ещё… чего-то горького. Нутро Урсулы сжалось.

Сера наклонилась через стол, и её серебристые глаза сияли беспокойством.

— Ты действительно думаешь, что лорд готов к этому? К тому, что ты просишь его сделать?

Урсула сделала глубокий вдох.

— Я не знаю. Но мы должны были попытаться.

В следующее мгновение Баэл скользнул в комнату, неся огромный дубовый поднос, уставленный серебряными крышками. Он поставил перед каждым из собравшихся накрытую тарелку. Урсула чуть не задохнулась от запаха, когда Баэл поставил перед ней блюдо, но его великолепное лицо сияло гордостью, а серые глаза сияли.

— Пахнет чудесно, — солгала Урсула.

Напротив неё Люциус пробормотал что-то вроде «Пахнет подвалом Паскаля».

Урсула сняла крышку со своей тарелки, широко раскрыв глаза от увиденного. В маленькую миску Баэл насыпал полбанки консервированных макарон. Рядом с миской Урсула нашла маленькие кусочки сосисок, порезанные и обугленные. По крайней мере, ей показалось, что это кусочки сосисок. Они лежали рядом с куском почерневшего зефира и тремя крекерами, намазанными сливочным маслом и толчёным арахисом.

В комнате воцарилась тяжёлая тишина, нарушаемая только скребущим звуком, с которым Сера двигала зефир по своей тарелке.

Урсула с трудом сглотнула.

— Может быть, мне следовало побольше помочь тебе. Я думала, что с простыми книгами рецептов…

Тёмные брови Баэла поползли вверх, и он вгрызся в макароны.

— Я не заглядывал в книги. А что, получилось неправильно? Я купил эти продукты в человеческом супермаркете. Разве это не типичная еда для вашего мира?

Зи вздохнула.

— Я звоню в тайский ресторанчик.

***

Урсула лежала на груди Баэла, уставившись в потолок комнаты, которая когда-то принадлежала ей. Его мощный торс медленно поднимался и опускался под её головой. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как они впервые встретились, когда она нашла его прикованным к столу наверху. Тогда она была в ужасе от него, древнего и израненного воина. Теперь он ощущался родным.

Баэл провёл рукой по её волосам, и она вдохнула аромат сандалового дерева.

Ладно, пусть он не умел готовить. Всё равно он был идеальным.

Урсула пошевелилась, и её взгляд скользнул по полевым цветам, которые она когда-то нарисовала на стенах. Воспоминание всегда жило где-то под поверхностью её сознания — незабудки и золотистые астры, пятнышки барвинка и цветы медового оттенка, точь-в-точь как поля на горе Асидейл. У неё всегда были проблески — цветы, женщина с каштановыми волосами, которая учила её владеть клинком.

И там, на потолке, изображение полночно-синего зодиака в крапинках звёзд, благодаря которому она чувствовала себя как дома. Теперь она знала, почему. Когда-то она была Загадочной Девочкой — потерянным и плывущим по течению изгоем. Теперь она видела, что нашла несколько способов удержать своих родителей рядом с собой. Укорениться в своём прошлом, в своей истории.

Ее взгляд ещё раз скользнул по цветущим полям, и в её сознании вспыхнул яркий образ — лицо её матери. Её мама склонилась над ней, убирая прядь рыжих волос с её лица. Ей всё ещё было больно от того, что её мать предпочла Никсобаса ей, и это предательство даже сейчас терзало её грудь. Когда-то мать была для неё целым миром.

Баэл снова провёл рукой по её волосам на затылке, и Урсула потянулась ему за спину, слегка коснувшись кончиков его чёрных крыльев. Его тёмная магия струилась по её телу, смешиваясь с её собственной силой, её собственными тенями.

Хитрая улыбка тронула его губы. Баэлу это нравилось.

— Когда мы поженимся? — спросил он.