Но!
Вера ни за что не согласилась бы все бросить и полететь во Францию, если бы не знала Эмиля Герши по многочисленным статьям. А иные были точно комикс с продолжением. Про агентство писали во многих французских интернет-изданиях, на которые она была подписана, чтобы не забыть язык.
Сын богатых виноделов открыл сыскное агентство, занимаясь также созданием профилей на основе метапрограмм для разных коммерческих компаний и для HR-менеджеров и анализом цифрового контента. Он играл в таинственную личность и никогда не попадался папарацци. На фото всегда оставался лишь его черный силуэт в капюшоне, как у Бэнкси[3], или в гоночном костюме со шлемом. Он был что-то вроде Тинтина, только вместо пса – мотоцикл. Злые газетчики, которые не могли поймать лицо сыщика, старались выставить его в самом неприглядном свете. Но среди множества потешных неудач, о которых более всего любили сообщать «Ле Монд» и коммунистическая «Юманите», были и победы – в прошлом году он отыскал у кого-то в подвале потерянное в Первую мировую войну полотно Брейгеля, а еще раньше вычислил психиатра, который заставлял одиноких пожилых пациентов переписывать на себя все имущество. Оба эти дела были довольно громкими.
Домофон зашуршал. По ту сторону аппарата что-то невнятно пробурчали. Вера ощутила еще большую дрожь – а вдруг она не сможет понять акцент своего патрона? Вроде язык не забылся, в аэропорту и по дороге сюда ее все прекрасно понимали и, кажется (нет, совершенно точно!), принимали за француженку. Замок в двери парадной щелкнул – оставалось подняться на второй этаж.
Тяжелую дубовую дверь апартаментов-офиса ей открыл улыбающийся светловолосый кудрявый дядечка в сером, отливающем сталью деловом костюме без галстука, протянул руку и назвался… месье Герши.
Сердце Веры упало вместе с улыбкой. Она-то размечталась, надеясь встретить Декстера или хотя бы Голдберга из сериала «Ты». А тут… какой-то Пьер Ришар или Дэни Бун под полтинник, от которого за километр пахло дорогим парфюмом и дешевой французской комедией с рейтингом около пяти. Он не выглядел, как секретарь… Неужели это и есть знаменитый Эмиль Герши? Чертовы газеты! Силуэт в черном, мотоцикл – все это было только ради хайпа?
Месье Герши в присутствии русской девушки принялся страшно смущаться, размахивал руками, кривлялся, как Луи де Фюнес, говорил очень быстро, заставляя Веру напрягаться изо всех сил, чтобы ухватить хоть пару-тройку слов из предложения и понять, о чем речь. Он подлетел к объемному резному столу по виду века восемнадцатого, заваленному бумагами, стал что-то искать и на время умолк.
Вера наконец перевела дух и огляделась. Ее провели узким коридором, как в фильме Бертолуччи с Евой Грин, в просторный кабинет-эркер в три окна, с дверью на балкон. Бежевые обои и белая лепнина, светло-зеленые креслица, репродукции импрессионистов на стенах. Торшер у стола, выкрашенные в белый батареи. И, конечно же, резной балкончик с кованым ограждением. Вид из окон был на перспективу улицы Фобур-Пуассоньер, такую типично парижскую, что сердце Веры вновь воспряло и забилось быстрее. Ах, город мечты! Как такое возможно, что она будет здесь жить?
– Вот, наконец, нашел, – прервал ее месье Герши. – Но отправиться нужно немедленно. Прямо сейчас. Иначе все, беда.
Вера с трудом оторвала взгляд от бесконечной волны черепиц, труб и шапок зеленых платанов.
– Прямо сейчас? – Она невольно посмотрела на свой чемодан, который укоризненно выпростал длинную ручку, будто сообщая: я все еще здесь. – Я ведь только с самолета…
– Все понимаю, но время не ждет. Именно сейчас социальный работник готов пойти с нами на контакт.
Вера захлопала глазами, совершенно ничего не понимая.
– Ну я же объяснил! – развел руками француз. В глазах недоумение, а на губах эта странная, дурацкая улыбочка во все тридцать два отбеленных зуба. Он сунул ей в руки пластмассовую зеленую папку. – Мальчика нужно допросить, соцработник согласился быть в школе в девять утра. Уже без десяти. Я вызову вам такси. – Он спохватился, достал из кармана брюк четвертый айфон, щурясь и отводя экран подальше, как при дальнозоркости, стал тыкать в него пальцами.
Буквально через несколько минут в открытые окна влетел свист шин о брусчатку – за рулем подлетевшей машины был как минимум Сами Насери, не иначе, подумалось ошарашенной Вере, которой пришлось подхватить чемодан и вслед за месье Герши бежать обратно ко входной двери по узкому г-образному коридору.
– Не забудьте: лицей Генриха IV, – прокричал он, едва не выталкивая Веру на лестничную площадку. – А впрочем, таксист знает, куда везти, я указал локацию в приложении.
Дверь захлопнулась.
Вера уставилась на свои ноги и кафельный пол с зелеными, черными и кремовыми квадратиками. Ее мозг стал усиленно работать, выхватывая смысл из всего того, что говорил этот высокий блондин в сером костюме. Впрочем, ботинок у него было два, и оба не черные, не коричневые, а желтые. Больше всего расстроило, что ее ожидания насчет начальника были явно завышены.
Сидя в новеньком «Мерседес-Бенц» – в Париже такси сплошь иномарки с шапочкой-индикатором «Такси Паризьен» – она просматривала фотографии, распечатки документов и ничего не понимала. Тьерри Роллен – так звали ученика четырнадцати лет, которого она должна была опросить. Но о чем? Что с ним произошло? Что он сделал? Или это невинная жертва какого-то зловещего преступления?
Вдруг вспомнилась статья из прошлогоднего сентябрьского выпуска «Юманите» – случай, в котором фигурировал лицей Генриха IV. Пропал ученик, что-то связанное с черной магией, сатанизмом: то ли мальчик увлекался древними артефактами, то ли его похитили духи Лувра. Второе, конечно, вряд ли, но кто знает. На ум не к месту пришел фильм про зомби в Париже. Вера пожала плечами. Жалкая, как муха, мысль о том, что за окошком такси сейчас проносится утренний Париж – восхитительный, подернутый рассветной дымкой, прожужжала над ухом и умолкла. Работа не ждет! Она снова опустила глаза к папке.
Итак, в начале сентября прошлого года при странных обстоятельствах пропал ученик из знаменитого лицея Генриха IV. Мальчишка увлекался черной магией в компании трех таких же желторотых романтиков. В газетах кричали о похищении членами сатанинской секты. Но ничего конкретного – полиция держала дело в стороне от журналистов. В августе этого года похищен второй ребенок. Прикреплены табели с оценками. Первый мальчик – круглый отличник, двое других имели весьма средние для сего лицея результаты. Почтенное старинное заведение славилось тем, что принимало учеников лишь по способностям, поэтому в его стенах можно было встретить детей не только из богатых семей, но и из не слишком благополучных и даже из семей беженцев.
Взгляд Веры, листавшей досье, задержался на фотографии комнаты первого из пропавших, отличника. Стены сплошь увешаны изображениями перевернутых пентаграмм, рогатых существ, клыкастых и хвостатых демонов.
Она уронила руки.
– Ну о чем я должна, по-вашему, спрашивать? – всхлипнула Вера по-русски, судорожно листая бумаги. Дело требовало двух или трех часов внимательного изучения! Таксист не услышал ее отчаянного вопля, по крайней мере, он и ухом не повел. Мишина остановилась у высокого готического здания церкви Сент-Этьен-дю-Мон. Вера улыбнулась, вспомнив, как незадачливый герой фильма Вуди Аллена перенесся во времена Фицджеральда и Хемингуэя со ступеней этой каменной красавицы[4]. Но таксист, увидев, что пассажирка прилипла носом к окну с другой стороны машины, окликнул ее и показал на противоположное окошко большим пальцем – мол, вам сюда. Вера отстегнула по счетчику целых восемь евро (это за пару-то кварталов?!) и вылезла на тротуар.
Налево пойдешь – появится возможность провалиться во временную щель и повстречать автора «Великого Гэтсби», направо – старый лицей из «Бума»[5]. И слуги дьявола, сатанисты. А может, масоны!
